Александр Аввакумов - Кара

Сорокин Андрей, жил в большом деревянном доме, покосившемся от старости. Ранее этот дом принадлежал известному казанскому купцу, но после революции, городские власти заселили его городской беднотой. Сейчас, часть жильцов уже отселили, и в доме осталось жить всего две семьи, среди которых была и семья Сорокиных.

Прохоров, вышел из остановившейся машины и с интересом стал осматриваться по сторонам.

— Знаете, мужики, сколько лет живу в Казани, а ни разу здесь не был. Вроде бы, центр города, рядом Кольцо, универмаг «Детский Мир», а вокруг, словно деревня, одни частные деревянные дома, один страшней другого.

Осмотревшись по сторонам, они направились к дому Сорокина.

Сорокин Андрей проживал на первом этаже этого дома, вместе с отцом. Мать Андрея, скончалась суть более года назад, от злокачественной опухоли, которая разъела у нее весь пищевод. После смерти жены, отец Андрея, полностью ушел в дела епархии. По заданию настоятеля Собора, много времени уделял поискам стройматериалов, для ремонта храма.

Ребята, обходя сугробы снега, подошли к двери дома и стали настойчиво в нее стучать. Из соседнего дома, вышла старушка и остановившись на крыльце, стала с интересомнаблюдать за их попытками достучаться до Сорокиных.

— Стучите, сынки, громче, небось, опять Андрейка с вечера напился, вот и не слышит — произнесла она.

Через некоторое время, послышались шаги, и дверь осторожно приоткрылась.

Сорокин, был дома один, отец еще с утра ушел в Собор и домой, еще не возвращался. Ребята вошли в этот покосившейся от времени дом и стали осматриваться. Одна из стен комнаты была увешана иконами, и чем-то напоминала небольшой иконостас.

Над центральной, большой иконой «Спас нерукотворный» тускло горела лампада. Свет лампады падал на соседние иконы, от чего казалось, что лики святых на них, словно живые, шевелят глазами и ртами.

— Слышишь, Андрей? Откуда, у тебя столько икон? — поинтересовался у него Прохоров. — Наверное, есть старинные, дорогие?

— Не знаю, ребята, может и есть. Я никогда этим вопросом не интересовался. Это иконы моего отца, откуда он их взял, я не знаю. Сейчас отец по всей вероятности еще в Соборе. Насколько, я знаю и помню, многие иконы ему дарили прихожане Собора, а другие достались ему от деда и старых его родственников.

— Ты, что Андрей, хочешь сказать, что ты сам никогда не интересовался их стоимостью? — спросил удивленно у его Прохоров. — Может быть, у тебя богатство висит на стене, а ты и не знаешь?

— Так, это не мое — коротко ответил он. — Зачем мне се это?

Андрей замолчал, и они прошли в другую комнату, в которой, похоже, жил сам Андрей. В комнате Андрея царил настоящий бардак. Носильные вещи, чистые и грязные, валялись на стульях в беспорядке, и создавалось впечатление, что в комнате только что закончился обыск.

— Слушай Андрюха? — вновь задал ему вопрос Прохоров, — а сигнализация у вас в доме есть?

Может, как-то охраняются ваши иконы от чужого интереса, ну, например, как в Соборе. Там, наверное, уж точно, все находится под охраной милиции. Попробуй, коснись иконы и милиция тут, как тут?

— Откуда, у нас с отцом деньги, что бы установить какую-то сигнализацию. Да и стоит ли все это делать, привлекать лишнее внимание к дому? Отец, эти иконы вообще никому не показывает, может они, ничего и не стоят, а ты сигнализация?

Вот, в Соборе, те иконы дорогие, известные всему миру и то, так не охраняются, как надо. Сигнализация проведена в нашу сторожку и если кто-то снимет икону, то у нас в сторожке начнет звонить сигнализация. Вот, мы и должны по инструкции, сразу же звонить в милицию, а потом бежать ловить злоумышленника. А, на такую сигнализацию, как показывают в кино, у Собора нет денег.

Скинув вещи со стульев, ребята сели за стол. Цаплин достал из сумки бутылку с водкой и поставил ее на стол.

— Ну, что Андрей, отравимся или наоборот, полечимся? — спросил его Цаплин. — А, то, все мои друзья не пьют, а один я, пить не могу, нужна хорошая компания.

Прохоров заметил, как в глазах Сорокина загорелся огонь и он, мигом метнулся к шкафу, откуда достал два граненных стакана и хлеб.

Цаплин, порывшись в сумке, достал оттуда две банки консервов «Завтрак туриста» и, взяв в руки одну из них, стал ее открывать кухонным ножом. Нож был слабеньким, лезвие гнулось и никак не хотело протыкать жестяную крышку банки.

— Андрей? У тебя есть чем отрыть банку — поинтересовался он у Андрея, — а то, с этим ножом мы никогда с тобой не попробуем эти консервы?

Андрей достал из кухонного стола другой нож и протянул его Цаплину. Цаплин быстро открыл банку и разлив в стаканы водку, предложил выпить за здоровье хозяина дома. Они выпили и стали закусывать.

— Андрюха, ты, что это с утра пьешь, ты что, на работу сегодня не пойдешь, что ли? — спросил его Вадим. — Смотри, вылетишь с этой работы, где тогда будешь работать?

— А, ты за меня, Вадим, не переживай, я сегодня отдыхаю. Мне на дежурство сегодня не нужно, мы работаем сутки через двое. Вон, у меня на стенке висит календарь, там все рабочие дни в том месяце отмечены.

Прохоров, с интересом посмотрел на календарь, на котором кружками были обозначены рабочие дни Сорокина.

— Андрей, а кто такой Михаил, с которым ты дежуришь? — поинтересовался у него Вадим. — Мы тогда, когда были у тебя на работе, столкнулись с ним. Шумный он, какой-то. Начал что орать на нас, словно милиционер.

— Да, не обращайте, на него внимание. Он всегда такой, шумный, особенно когда выпьет. Все из себя какого-то милиционера изображает, а сам десять лет отсидел за убийство. А, так, в общем-то, неплохой вроде бы мужик.

Цаплин опять разлил по стаканам водку, и они выпили с Сорокиным.

— Ну, ладно, Андрей, нам пора — произнес Прохоров. — Думаю, что ты сам уговоришь эти остатки водки?

Ребята встали из-за стола и направились к выходу.

— Мы, не прощаемся Андрей, может быть, увидимся на днях где-нибудь — произнес Вадим.

Сорокин сидел за столом и, не отрывая своего взгляда, смотрел на недопитую бутылку с водкой. Услышав слова Вадима, он молча поднял голову и кивнул ему в знак согласия. Он налил себе полстакана водки и залпом выпил ее. Услышав шум, отъезжавшего от дома автомобиля, он выглянул в окно и проводил ее своим взглядом.

— Чего-то, не понял, зачем они ко мне приезжали? — подумал он про себя. — Сидеть, почему-то не стали, пить не стали. Интересно, что им нужно было от меня?

Он опять плеснул в стакан немного водки и махом ее вылил в свое горло. Через минуту, другую, он уже не думал ни о чем, ни о ребятах, ни о причине их приезда к нему домой. Водка ударила ему в голову, и ему стало вновь так легко и хорошо, как было вчера вечером, когда он, закрывшись в комнате от отца, один выпил всю бутылку водки.