Алексадр Аввакумов - Волки

— Как еще можно подойти к этому дому? — спросил я у охранника, который лежал недалеко от меня в луже.

Охранник повернулся ко мне лицом и еще больше, как мне показалось, втиснулся в эту лужу.

— Я тебя еще раз спрашиваю, ты можешь провести меня по участкам?

— Вы сами попробуйте, — сказал он. — Сначала по этой аллее, а затем свернете влево и окажетесь позади этого дома. Мне за это деньги не платят, чтобы я подставлял свою голову под пули.

Я схватил автомат, лежавший на заднем сиденье нашей машины, и бросился вперед по указанной мне аллее. Вдруг неожиданно для меня один из автоматчиков перенес свой огонь на меня, заставив меня, как подкошенного, свалиться на землю. Спецназ пока огонь не открывал, так как боялся поразить мирных жителей, которые еще не успели покинуть свои дома.

— Что делать? — подумал я. — Им терять, видно, нечего. Сейчас они начнут стрелять по беззащитным людям.

— Ринат! У тебя есть граната? — поинтересовался я у лежащего недалеко от меня спецназовца.

— Боевой нет, — сказал он. — Мы боевые гранаты не брали. У меня только светошумовая.

— Давай ее мне.

Он отстегнул от пояса гранату и катнул в мою сторону.

— Если что, прикрой меня огнем, — сказал я и медленно пополз в сторону дома, из которого периодически звучали выстрелы.

Мне удалось подползти практически вплотную к дому. Теперь нужно было только изловчиться и забросить гранату в окно дома. Я приподнялся на руках и, размахнувшись, швырнул гранату. Мне не повезло. Граната ударившись о раму, упала около окна. В эту же секунду я почувствовал сильный удар в грудь. Сильная боль моментально сковала меня железным обручем. Последнее, что я увидел, — ослепительную белую вспышку.

Очнулся я от того, что врач скорой помощи сунул мне под нос ватку с нашатырем.

— Доктор, что со мной? — спросил я у него.

— Похоже, у вас сломаны два ребра. Сейчас сделаем тугую повязку и поедем в больницу. Рентген покажет, что с вами. Вы, молодой человек, похоже, родились в рубашке. Пуля рикошетом зацепила вас. Если бы не бронежилет, то сейчас вы могли бы общаться не со мной, а с Богом.

Подошел Вдовин и пожал мне руку.

— Спасибо, если бы не вы, Виктор Николаевич, трудно сказать, чем бы это все закончилось.

— Вы их взяли?

— Как вам сказать, — сказал он. — Одного застрелили, второй преступник, похоже, ушел.

— Как ушел? Ведь все было перекрыто? — удивился я.

— Вот так и ушел. Будем разбираться, почему не был полностью блокирован этот участок.

— А третий бандит? — спросил я его. — Что с ним?

— А третьего с ними почему-то не было. Похоже, что он свалил из Казани раньше этих двоих.

Это известие заставило подумать меня о судьбе Корейца. Ведь, кроме него, о месте, где скрывались преступники, больше никто не знал.

Я попытался встать на ноги. Сильная боль, словно игла, пронзила меня от головы до пят. Перед глазами поплыли радужные круги, я тихо застонал и снова повалился на землю.

Я лежал в постели и слушал последние республиканские новости. Никакой информации о перестрелке в садовом обществе на станции 776 километр озвучено не было. Подняв телефонную трубку, я позвонил Вдовину.

— Здравствуйте, Анатолий Герасимович, что нового? — поинтересовался я у него.

— Как твое здоровье? — задал он свой дежурный вопрос.

— Терпимо, Анатолий Герасимович. Пока дышать довольно сложно, а так ничего, жить можно. Врачи говорят, что у меня довольно сложные переломы ребер. Пока осколки не покроются хрящами, будет сильно болеть грудь.

— Виктор Николаевич, могу вас обрадовать. Второй стрелок был задержан в Армавире. Оказывается, при перестрелке, он был ранен в бедро, однако, несмотря на ранение, ему тогда удалось скрыться.

— Это хорошо, Анатолий Герасимович, — ответил я. — Скажите, сколько тогда людей пострадало?

— Помимо вас, еще шесть человек, — ответил он.

— Да, жалко людей. Если бы тогда Бухаров послушал меня, и мы бы разведали подходы к дому, этих жертв точно можно было бы избежать. А так, вслепую штурмовать дом, перед которым двухметровый забор с колючкой, было преступно глупо.

— Это ты так считаешь, исходя из своего опыта, а Бухаров считает по-другому. Ты бы только видел, как он ходит по министерству, словно герой войны.

— Это понятно. Победителей не судят. Людей только жалко.

— Да вы не переживайте, Виктор Николаевич, все будет хорошо. Сейчас прокуратура разбирается по этой перестрелке, посмотрим на ее выводы.

Я попрощался и положил трубку.

— Вот тебе и герой, — подумал я, размышляя о поведении Бухарова. — Так ведь еще и правительственную награду отхватит.

Я снова поднял трубку и набрал знакомый номер. Номер не отвечал. Немного подождав, я снова набрал его. Наконец, на том конце провода кто-то осторожно поинтересовался у меня, кого надо.

— Позови к телефону Быка, — попросил я неизвестного мужчину.

— Какого Быка? Здесь нет никого, кроме меня, — ответил все тот же голос.

Я положил трубку.

— Неужели я ошибся номером? — подумал я. — Может, номера на ГТС поменяли?

Пока я размышлял над этим вопросом, у меня зазвонил телефон.

— Виктор Николаевич, это вы? — услышал я голос Быка.

— А ты все кроешься, Наиль? — спросил я его с упреком. — Теперь уже какого-то маразматика посадил к телефону. Что у тебя, нормальных людей что ли нет?

— А что? Это даже здорово, прикольно, — ответил он мне. — Как ваше здоровье? Я слышал, что вас зацепило в этой перестрелке?

— Да, так влегкую, — ответил я ему. — Мы что-то с тобой, Наиль, давно не общались. Ты мне не звонишь, значит, все у тебя хорошо, я думаю?

— Как вам сказать? Мне мои люди позвонили из Москвы и передали, что мне можно немного расслабиться. Сейчас Мартыну явно не до меня. У него и без меня проблем в Москве хватает.

— Наиль, я бы хотел с тобой встретиться и обсудить кое-какие вопросы в отношении Мартына. Давай дня через три, как ты на это смотришь? Я думаю, что мне врачи уже позволят двигаться, не вечно же лежать прикованным к постели.

— Я всегда готов встретиться. Позвоните, как вам позволит здоровье, и я подъеду.

— Вот и хорошо, значит, договорились, — сказал я и положил трубку.

Начавшаяся с месяц назад проверка в банке все продолжалась и продолжалась. Надежда Мартына на получение валютного кредита с каждым днем таяла, словно весенний снег. Утром он связался с Леонидом Захаровичем и поинтересовался у него в отношении кредита.

— Вы же знаете, что у нас в банке серьезная проверка, — ответил ему Леонид Захарович, — и поэтому мы сейчас практически никого не кредитуем.

— Простите, вы сказали, что практически никого не кредитуете? — спросил его Мартын. — А это значит, что вы все-таки кого-то кредитуете? Тогда ответьте мне, почему среди этих лиц нет меня?