Ежи Эдигей - Пансионат на Страндвеген

К нам подошел Витольд Овицкий.

— Мы себе вчера разговаривали, господин доктор, a forste kriminalassistent мотал на ус, и, видно, не зря. Ведь это вы ска зали, что безделушки очень подходят молодым красивым де вушкам.

— Нет, — запротестовал я, — именно вы подбросили следо вателю эту мысль.

— Возможно, — согласился Овицкий, — во всяком случае, она проскользнула в нашем разговоре. Отсюда вывод: небезопас но вести дискуссию в присутствии офицера полиции.

Я усмехнулся.

— Однако этот офицер имел успех. Все драгоценности гос пожи Янссон найдены, все, которые она привезла из Сток гольма.

— Какой же это успех? — возразил дипломат. — Ведь по лиция искала не горстку побрякушек стоимостью, как скрупу лезно отметила «Квельспостен», около четырех тысяч крон, она искала убийцу.

— Вы считаете, что здесь нет никакой связи?

— Я ничего не считаю, — сухо заметил Овицкий. — Это дело полиции. Со вчерашнего вечера, то есть с момента, когда я сообщил следователю все, что знаю о госпоже Янссон, я стал простым отдыхающим. Мечтаю искупаться в море. Вода не слишком холодная?

— Вчера было шестнадцать градусов. Невиданная темпера тура для середины июня.

— Ну, не такая уж теплая. Да делать нечего, рискну иску паться. Тем более что солнышко пригревает.

— Не советую вам долго быть в воде и не лежите прямо на песке, — во мне заговорил врач, — в нашем возрасте следует быть осторожным.

— Тогда пойдемте все на пляж, а господин доктор за нами понаблюдает.

Пришлось согласиться. Никому не хотелось ехать в Мальмё или Лунд. А что еще делать в Ломме, если не лежать на пля же, тем более в такую погоду?

Когда мы возвращались на обед, возле нашего пансионата остановилась машина. Из нее вышли Магнус Торг и polismastare из Лунда. Я поклонился им издалека, однако они направились к нам, поздоровались со всеми, и Магнус Торг обратился к Ви тольду Овицкому:

— Начальник лундской полиции хотел бы познакомиться с вами.

— Пожалуйста.

Они пожали друг другу руки, и офицер от имени управле ния полиции поблагодарил польского дипломата за сведения, весьма важные для следствия, и за то, что он не пожалел сво его времени, приехав в Ломму.

— Я считал это своим долгом, — вежливо ответил Овицкий.

— Я решил приехать сюда, — пояснил старший офицер, — чтобы присутствовать при допросе этой девушки. Поскольку вы, господа, причастны к обнаружению драгоценностей, так как по дали полиции ценную мысль, я думаю, вы не откажетесь поуча ствовать в беседе с froken Лилиан?

— Если вы не возражаете, — согласился Овицкий без особо го энтузиазма.

Я же был очень доволен. Таким образом, мои заметки будут полнее отражать ход следствия. Мы вчетвером вошли в библио теку. Магнус Торг сделал знак полицейскому, чтобы тот вы шел, и резким тоном обратился к девушке:

— Говорите. Мы и так все знаем. Ложь не поможет. Как не стыдно, дочь таких почтенных родителей, самых уважаемых лю дей в Ломме!

Девушка снова расплакалась, но Магнус Торг не обратил на это никакого внимания. Он вынул из кармана целлофа новый мешочек и высыпал на стол несколько колец, брасле тов и брошек.

— Откуда у тебя эти украшения?

— Я ведь уже говорила, — Лилиан давилась слезами, — госпожа Янссон подарила их мне.

— Именно тебе. — рассмеялся офицер, — придумай что-ни будь получше. Эти вещицы стоят, как говорят ювелиры, четыре с половиной тысячи крон. Неплохой подарочек! И за что? За красивые глаза?

— Но госпожа Янссон действительно подарила мне это, — девушка перестала плакать и говорила очень убежденно. — Я не вру!

— Тогда зачем ты спрятала их у родителей, в чемодане, под бельем? Если госпожа Янссон подарила тебе эти украшения, то их надо было носить, а не прятать, надо было сразу нам все рассказать.

— Но я... я... — девушка снова начала всхлипывать, — я боялась.

— Чего же? Каждый может дарить и брать подарки.

— Я боялась, что госпожа Бранде выгонит меня с работы, а я служу у нее уже целый год. С работой в Ломме трудно, и заработок здесь неплохой, к тому же гости всегда на чай дают. А госпожа Бранде нам не раз говорила, что, кроме денег, у го стей ничего брать нельзя и нельзя ничего выпрашивать. Она ни за что бы не поверила, что госпожа Янссон сама подарила мне эти вещи, ведь я не просила их, даже отказывалась, но она са ма сунула мне их в руку и сказала: «Бери, глупышка, а то передумаю».

— Все это надо было нам рассказать, ведь я разговаривал с тобой четыре раза.

— Потом, после смерти госпожи Янссон, я еще больше боя лась признаться: ведь могли подумать, что это я ее убила или обокрала мертвую.

— Расскажите все, как было, с самого начала, — сказал начальник полиции, который до сих пор не вмешивался в допрос.

— Это было в субботу. Нет, в воскресенье вечером. Я зашла постелить постель. Госпожа Янссон была в комнате. На туалете стояла шкатулка с украшениями, мне они ужасно нравились. Fru Мария, видя, что я все поглядываю в ту сторону, рассмея лась и сказала: «Если хочешь, Лилиан, рассмотри их и можешь примерить». Я очень обрадовалась. Эти кольца такие красивые! Я надевала их то на правую, то на левую руку. Надела обе браслетки, прицепила брошки. Госпожа Янссон увидела, как я обвешалась этими штучками, и совсем развеселилась. Сама по советовала мне, как пришпилить к платью аж три брошки, что бы было красиво.

— Это наверняка было в воскресенье? — спросил Магнус Торг.

— Я же сказала. Конечно, в воскресенье. Еще на ужин бы ла печенка. Я прекрасно помню. Госпожа Янссон ела вместе со всеми. В субботу ее не было за ужином.

— Действительно, — подтвердил я, — в воскресенье fru Ма рия спустилась к ужину.

— Я сказала госпоже Янссон: «Какая вы счастливая, что у вас так много красивых вещей». Она вдруг перестала смеяться и помрачнела. Потом сказала, я точно помню ее слов: «Когда я была в твоем возрасте, то, вместо того чтобы забавляться украшениями, смотрела на дым из печи, где горели моя мать и братья. Все, что у меня есть, пришло слишком поздно». Я не по няла, что она хотела сказать. Тут она заплакала, но быстро вытерла слезы. Я сняла украшения и спрятала их в шкатулку. Но госпожа Мария подошла к туалету, высыпала все из шкатул ки себе на ладонь, протянула мне и сказала: «Бери. Хоть ты будь счастливой, если меня в твоем возрасте счастье миновало». Я очень удивилась и даже испугалась. Не хотела ничего брать, но госпожа Янссон взяла мою руку, вложила в нее украшения и сказала: «Бери, глупышка, а то передумаю». Я поблагодари ла ее, постелила постель и вышла.

— И мы должны этому верить? — с иронией заметил Магнус Торг.

— Я сказала правду.

— И вы никому не похвастались таким подарком, — спро сил polismastare. •— Ни родителям, ни старшей сестре?

— Нет. Только показала госпоже Моберг, когда спустилась вниз. Она мне сказала, что об этом надо молчать, думала, что на другой день госпожа Янссон скажет, что пошутила, и велит вернуть украшения.