Ю Несбё - Нож [litres с оптимизированной обложкой]

Ему пришла эсэмэска: фотоловушка сработала.

Сердце Харри бешено заколотилось.

Он дважды стукнул указательным пальцем по стеклу, и сердце его замерло.

Свейн «Жених» Финне стоял, склонив голову перед объективом камеры и глядя чуть выше. Небо над его головой было красноватым.

Харри пулей выскочил из кровати и напялил брюки, которые лежали на полу. По дороге к двери он натянул на себя футболку, схватил куртку, надел сапоги и выскочил на лестницу. На ходу засунул руки в карманы куртки и нащупал все вещи, которые положил туда вчера вечером: ключи от машины, наручники и пистолет.

Он вышел из подъезда, втянул в себя холодный утренний воздух и уселся в «форд-эскорт», припаркованный у края тротуара. Вообще-то, добежать до кладбища можно за три с половиной минуты. Но машина была нужна ему для осуществления второй части плана. Харри тихо выругался, когда двигатель не завелся с первого раза. Похоже, следующий техосмотр станет для его «форда» последним. Он еще раз повернул ключ в замке зажигания и нажал на педаль газа. Есть! Харри рванул по мокрой брусчатке тихой в эти утренние часы улицы Стенсберггата. Сколько времени люди проводят у могилы? Он проскочил перед начавшей скапливаться утренней пробкой на улице Уллеволсвейен и припарковался у тротуара на улице Акерсбаккен, прямо напротив северных ворот кладбища Спасителя. Машину он не запер и оставил на аварийной стоянке, положив на торпеду свое полицейское удостоверение.

Харри побежал было, но остановился сразу за воротами кладбища, потому что отсюда, с вершины холма, на котором оно располагалось, сразу увидел одинокую фигуру перед могильным камнем. Человек склонил голову, а на его спине лежала индейская косичка, длинная и толстая.

Харри сжал рукоятку пистолета в кармане куртки и зашагал вперед. Он двигался в обычном темпе: ни быстро, ни медленно. И остановился в трех метрах от стоявшего к нему спиной мужчины.

– Что тебе надо?

Уже один звук этого голоса заставил Харри содрогнуться. В последний раз он слышал этот скрипучий, раскатистый голос проповедника, когда, навестив Финне в тюремной камере, обратился к нему с просьбой оказать полиции содействие в поимке вампириста – того самого человека, что лежал сейчас в могиле перед ними. В тот момент Харри даже не подозревал, что Валентин Йертсен – родной сын Свейна Финне. Впоследствии он думал, что ему следовало бы знать об этом, следовало бы догадаться, что такие больные жестокие фантазии каким-то образом должны происходить из одного источника.

– Свейн Финне, – сказал Харри, отметив, что его хриплый голос задрожал, – ты арестован.

Он не слышал смеха Финне, только заметил, как у того легонько затряслись плечи.

– Ты всегда говоришь это при встрече со мной, Холе.

– Руки за спину!

Финне тяжело вздохнул и небрежным движением завел руки за спину, как будто от этого ему стало удобнее стоять.

– Я надену на тебя наручники. И прежде чем ты решишь совершить какую-нибудь глупость, вспомни, что дуло моего пистолета направлено тебе прямо в копчик.

– Ты хочешь выстрелить мне в копчик, Холе? – Финне повернул голову и ухмыльнулся. Дерзкий взгляд карих глаз. Толстые влажные губы. Харри дышал через нос. Остыть. Ему надо остыть, не думать о Ракели. Думать о том, что он должен сделать, только об этом. О простых практических вещах. – Потому что считаешь, будто бы я больше боюсь стать парализованным, чем умереть?

Харри сделал глубокий вдох, пытаясь унять дрожь.

– Потому что хочу получить твое признание до того, как ты сдохнешь.

– Именно так ты выбил признание из моего мальчика? А потом застрелил его?

– Я был вынужден застрелить Йертсена, потому что он сопротивлялся аресту.

– Да, полагаю, тебе хочется вспоминать об этом именно в таком ключе. Как, наверное, и о том случае, когда ты стрелял в меня.

Харри посмотрел на дырявую ладонь Свейна Финне: она походила на гору Торгхаттен, в которой имелось отверстие, через которое можно было увидеть солнечный свет [27] Гора Торгхаттен, расположенная на острове Тургет, знаменита природным туннелем, находящимся в ее центре. – Примеч. ред. . Отверстие в ладони Финне проделала пуля, которую Харри на заре своей полицейской карьеры выпустил во время задержания. Но сейчас его внимание привлекла другая рука Свейна. Серый ремешок часов на запястье. Не опуская пистолета, Харри схватил запястье Финне свободной рукой, повернул его и нажал на циферблат. На нем загорелись красные цифры, сообщавшие дату и время.

Щелчок наручников прозвучал на пустом кладбище как влажный поцелуй.

Харри повернул ключ зажигания влево, и двигатель умер.

– Прекрасное утро, – произнес Финне, глядя в окно автомобиля на фьорд под ними. – Но почему мы не в Полицейском управлении?

– Я хочу дать тебе возможность выбирать, – ответил Харри. – Ты можешь чистосердечно мне во всем признаться, прямо здесь и сейчас, и мы поедем завтракать в теплой камере Полицейского управления. Или ты можешь отказаться, и тогда мы с тобой прокатимся в немецкий бункер.

– Хе-хе. А ты мне нравишься, Холе. Правда нравишься. То есть, конечно, я ненавижу тебя как полицейского, но личность ты прелюбопытная. – Свейн облизал губы. – Ну конечно я признаюсь. Она…

– Подожди, я включу диктофон, – сказал Харри, извлекая мобильник из кармана куртки.

– …добровольно на все согласилась. – Финне пожал плечами. – На самом деле я думаю, что ей даже понравилось больше, чем мне.

Харри сглотнул и на мгновение закрыл глаза.

– Ей понравился нож в животе?

– Нож? – Финне повернулся и посмотрел на собеседника. – Я прижал ее к забору прямо позади того места, где ты меня арестовал. Конечно, я понимаю, что нарушил закон, запрещающий трахаться на кладбищах, но, учитывая желание дамочки продолжать, было бы справедливо взыскать половину штрафа с нее. А что, она действительно подала заявление в полицию? Наверное, раскаивается в своем безбожном поведении. Да, это меня бы не удивило. Не исключено, кстати, что она даже верит в свои объяснения, стыд может позволить человеку вытеснить воспоминания. Знаешь, у нас в тюрьме был психолог, который пытался объяснить мне кое-что о «компасе стыда» Натансона. Он говорил – мне настолько стыдно, что я, по вашему мнению, убил ту девушку, что мое подсознание просто-напросто вытеснило воспоминания о произошедшем. Вот и здесь то же самое: Дагни так стыдится своего желания, возникшего там, на кладбище, что ее память превратила случившееся в изнасилование. Знакомая картина, а, Холе?

Харри собирался ответить, но почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Стыд. Вытеснение.

Наручники звякнули, когда Финне наклонился вперед на своем сиденье: