Песах Амнуэль - Расследования Берковича 7 [сборник]

Лене очень хотелось отправиться к Софе с Володей — сравнить реальные симптомы с теми, что были описаны в книге по ворожбе. Но она сдержала себя. Пока Володи не было, она опять читала книги и нашла способ более радикальный. Избавиться раз и навсегда. Убить. Нужно сделать из воска куколку, а потом…

Лена так и поступила. Но, должно быть, не сумела сделать все как надо, потому что Софа выжила, хотя, по словам Володи, и пережила несколько страшных часов. Володя теперь и скрывать не собирался, что ходит к Софе, а однажды остался у нее на ночь, и тогда Лена сделала вторую попытку. Приготовила все ингредиенты, намешала состав, произнесла молитвы…

И поняла, что потеряла себя. Перестала быть человеком. Как она могла так опуститься? Позвонила бывшей подруге, услышала в трубке ее слабый голос и, совсем расклеившись, поехала на другой конец города, совсем не думая, что может застать у Софы своего благоверного. Нет, Володи там не оказалось, но в прихожей стоял его рюкзак. Софа лежала на диване и вид у нее был — краше в гроб кладут. Разговора не получилось, они смотрели друг на друга, а потом Софа сказала, едва ворочая языком:

— За что ты меня так? Если я… Как ты будешь жить потом?

Отвернулась к стене — разговор был закончен.

Она вернулась домой, ждала Володю, он пришел поздно, отмалчивался, в глаза не смотрел, и Лена поняла — он ее боится. Она и сама уже боялась себя, знала, что не выдержит, опять займется ворожбой, и тогда…

Утром Володя ушел не попрощавшись, Лена металась как в клетке, на работе у нее все валилось из рук, а когда она вернулась домой, раздался телефонный звонок, и густой потусторонний бас сказал по-русски:

— Убийца должен уйти сам.

Повисло мрачное молчание, будто на линии случился обрыв.

Так продолжалось несколько дней, и Лена приняла решение. Утром, дождавшись, когда Володя ушел, она отправилась на мост через Аялон. Внизу бежали машины, и ее тянуло, будто в воронку водоворота.

— А потом появились вы, — закончила Лена и расплакалась.

— Что вы собираетесь делать? — помолчав, спросил Беркович. — Вы… любите его?

— Володю? Ненавижу! Я бы прогнала его, но… Что это изменит? Я все равно не могу не думать о том, что она должна умереть. И он. И это происходит как бы само собой…

— Вы думаете? — вздохнул Беркович. — Знаете что, Лена… Пойдемте со мной, вы подождете в моем кабинете, а я наведу кое какие справки и кое с кем поговорю. Потом отвезу вас домой. Хорошо?

Оставив женщину в кабинете, он попросил шефа присматривать, чтобы она не ушла. Хутиэли остался в недоумении, но обещал не выпускать Лену из поля зрения. Беркович поехал по названному Леной адресу и застал Софу Бейлинсон вполне здоровой. Она готовила обед и не хотела впускать Берковича в квартиру. Он сказал несколько слов, и Софа посторонилась. Разговор получился тяжелым, Беркович понимал, что именно Софа, а не Володя, была мозговым центром. Женщина с холодным расчетливым умом — это стало ясно с первой минуты. Противопоставить ей можно было только логику и серьезные аргументы, и Берковичу показалось, что он превзошел самого себя.

Через час он поднялся и сказал:

— Имейте в виду, если этот цирк не прекратится, я прибегну к другим способам.

— Каким? — с вызовом сказала Софа.

— Назначенный полицией эксперт, — сообщил Беркович, — в два счета докажет, что имело место доведение до самоубийства. Уголовное преступление.

Вышел он, не попрощавшись.

Лену Беркович продержал в управлении до вечера, а потом сам отвез домой. По ее взгляду старший сержант понял: Володи здесь больше нет.

— Представляешь, Наташа, — сказал он вечером жене, — чего только не придумает женщина, чтобы извести соперницу!

— Ты веришь во всю эту чушь с ворожбой? — удивилась Наташа, выслушав рассказ мужа о встрече на мосту. — Веришь, что эта Лена могла извести Софу?

— Ты не поняла! — воскликнул Беркович. — Это Софа с Володей хотели довести Лену до самоубийства. Подсовывали ей литературу, звонили по телефону, изображали болезнь…

— Но Софа же не могла знать, что Лене приснилось, как она нападает с ножом!

— Могла. С этого, собственно, все началось. Лена кричала во сне, Володя услышал, рассказал Софе. А ее холодный ум рассчитал эту комбинацию. И все бы получилось…

— Но зачем? — продолжала недоумевать Наташа. — Ну, бросил бы он ее, и все! Ушел бы к своей Софе.

— А квартира? У Лены была собственная квартира, на которую Володя мог предъявить права, поскольку жил в ней с Леной больше полугода. Никаких родственников у Лены не было, суд вынес бы решение в пользу Володи, а Софа перебралась бы к нему.

— Господи, — пробормотала Наташа, — что делается с людьми?

Мордехай Копелевич занял место свидетеля и бросил равнодушный взгляд на обвиняемого. Он видел этого человека второй раз, но своими показаниями мог поломать ему жизнь. Впрочем, если верить обвинителю, Иосиф Берш, сидевший на скамье подсудимых, лишил жизни по крайней мере двух ни в чем не повинных людей, и потому никакое наказание не могло стать для него слишком суровым. Если, конечно, вина Берша будет доказана. Для этого недоставало малости — свидетельского показания человека, точно знавшего, что Иосиф Берш находился в четырнадцать часов семнадцатого января в офисе фирмы «Лоренстиль», а не в собственной квартире, как утверждал представитель защиты.

О том, что был свидетель, который мог опознать убийцу, полиции сообщил владелец магазинчика, расположенного напротив офиса «Лоренсталь». Однако попытки обнаружить этого человека успехом не увенчались, сроки расследования закончились, и дело передали в суд, несмотря на то, что обвинение против Берша было, по словам его адвоката, необоснованным и вообще полной чепухой.

Оно бы и развалилось к удовлетворению обвиняемого и защитника, но тут на сцене неожиданно объявился Мордехай Копелевич, оказавшийся тем самым прохожим, кто успел не только увидеть выбежавшего из офиса человека, но, имея фотографическую память, прекрасно запомнил его характерные черты.

Теперь Копелевич стоял перед судьей и готов был дать нужные показания.

— Итак, — сказал прокурор Сегаль, — вы утверждаете, что в два часа дня семнадцатого января проходили по улице Бродецки мимо офиса фирмы «Лоренстиль»?

— Да, господин прокурор, — наклонил голову Копелевич.

— Посмотрите на скамью подсудимых, — продолжал Сегаль. — Узнаете ли вы этого человека и не его ли вы видели выбежавшим из офиса фирмы?

— Я… — начал Копелевич, но продолжить фразу не смог: лицо его побледнело, он схватился обеими руками за грудь, захрипел и начал заваливаться набок.

Несколько минут спустя врач «скорой помощи» опустил руку лежавшего на полу Копелевича и сказал: