Песах Амнуэль - Расследования Берковича 7 [сборник]

Инспектор Хутиэли и старший сержант Беркович были привлечены к расследованию, когда в полиции создали большую следственную группу, которую возглавил комиссар Карми. Не только Хутиэли с Берковичем, многие другие следователи тоже считали, что фоторобот должен быть опубликован, но комиссар не давал разрешения, опасаясь взрыва, как он говорил, «фискальной активности населения». Результат оставался плачевным.

Беркович рассматривал лежавший перед ним на столе рисунок и в очередной раз пытался представить себе этого человека, наводившего ужас на женское население Тель-Авива. Зазвонил телефон, и старший сержант поднял трубку.

— Сегодня ты дежуришь по делу Худого? — спросил знакомый голос патрульного Бар-Гиоры. — Похоже, он опять взялся за свое. У меня в машине девушка. Ей повезло, смогла вырваться…

— Вези, — сказал Беркович.

Худым насильника назвали в полиции после того, как был составлен фоторобот.

Девушка, которую привел Бар-Гиора, выглядела испуганной, разорванный подол платья волочился по полу, а на щеке алел кровоподтек.

— Он меня ударил! — воскликнула девушка. — И платье порвал!

Полчаса спустя Беркович уныло перечитал описание насильника — плотный мужчина двадцати пяти лет, небольшая лысина, широкое лицо… Ничего общего с Худым! Неужели еще один насильник вышел на охоту? Только этого не хватало для полного счастья!

Домой Беркович вернулся в тот день в дурном настроении, и Наташа, конечно, поняла, что на службе произошла какая-то неприятность. Отвечать на вопросы жены Беркович отказался и лег спать пораньше, надеясь, что утром сможет взяться за расследование с новыми силами.

Однако ни следующее утро, ни вся неделя не принесли ни единой новой улики. Второму насильнику присвоили кличку Толстый, фоторобот передали во все отделения полиции, и расследование застряло. В воскресенье Тощий изнасиловал продавщицу из магазина «Кастро», и женщина была так напугана, что не смогла дать никакого описания, разве что заявила, что мужчина был худым и высоким. А в понедельник дал знать о себе Толстый — на этот раз ему удалось-таки совершить насилие, и с жертвой Беркович разговаривал в приемном отделении больницы «Ихилов». Описание Даны Баранович в точности совпало с тем, что сообщила неделю назад Хана Варди. Оба раза Толстый напал на женщин в районе улицы Ахад А-ам, и это давало некую зацепку, которая, конечно, могла оказаться и неверной.

Вечером, вместо того, чтобы поспешить домой, старший сержант направился к Дане Баранович, жившей в трех кварталах от Алленби, на тихой и короткой улице. Дверь Берковичу открыл отец Даны, набросившийся на старшего сержанта с обвинениями в глупости, бездарности и полном служебном несоответствии. Разбушевавшегося Рафаэля Барановича с трудом успокоили, и Беркович уединился с Даной в ее комнате, где на стенах висели постеры с изображениями голливудских кинозвезд.

Дана расплакалась, вспомнив то, что с ней случилось, но взяла себя в руки и ответила на вопросы. Видела ли она этого человека раньше? Нет, никогда. Не боится ли проходить по улице Ахад А-ам после того вечера? Да, ужасно боится, она теперь всегда идет другой дорогой, хотя так длиннее. Разговаривая, Беркович внимательно осматривал комнату, ему хотелось составить себе представление об этой девушке, чтобы расположить ее к себе, убедить в том, что чем больше деталей она вспомнит, тем быстрее полиции удастся поймать негодяя.

Потом уже, выйдя на улицу, Беркович подумал, что в какой-то момент в глаза ему бросилось нечто… Постер? Предмет мебели? Он не мог вспомнить ничего конкретного, но знал, что ощутил некую странность, но возникшее ощущение исчезло, не оставив следа в сознании.

Глупости. Девушка до сих пор в состоянии, близком к шоковому. Хорошо хоть, у нее есть силы ходить на работу, другие, бывает, впадают в такую апатию, что пытаются наложить на себя руки…

На следующий день Толстый совершил еще одно изнасилование — все на той же улице Ахад А-ам. Жертвой стала Фрида Лумер, двадцати двух лет, ученица парикмахера из салона «Дафна». По ее словам, мужчина, описание которого в точности соответствовало описанию Толстого, набросился на нее, затащил в подъезд ближайшего дома и там… Слезы не позволили Фриде связно закончить рассказ, но все было ясно. Медицинское освидетельствование подтвердило — да, некий мужчина вступал с Фридой Лумер в интимные отношения.

— Скорее всего, этот тип или живет в районе Ахад А-ам или работает там, — сказал Беркович инспектору Хутиэли. — Иначе откуда такая любовь именно к этой улице?

— Довольно глупо с его стороны, — отозвался Хутиэли. — Тощий действует умнее — никогда не нападает в одном и том же районе.

Полицейским патрулям, дежурившим в районе Ахад А-ам, были даны четкие указания, а сам старший сержант несколько дней обходил один за другим все магазинчики, учреждения и склады, расположенные в пределах квартала. Он познакомился со множеством людей, хороших и не очень, худых и толстых, но на самом деле ничего толком не выяснил, собственное бессилие угнетало его, а тут еще Наташа, услышавшая от одной из подруг о действующем в Тель-Авиве насильнике, сказала, что женщины, бывает, сами провоцируют нападение — своей походкой, взглядом, движениями рук.

— Да, есть такой тип жертвы, — согласился Беркович, ощущая внутреннее раздражение от предположения о том, что Фрида Лумер или Дана Баранович своим дразнящим поведением заставили преступника выбрать их в качестве объектов насилия.

Впрочем, слова жены оставили след в его сознании, и на следующей неделе Беркович попытался присмотреться к девушкам — хотя бы для себя понять, действительно ли существует такой тип поведения, можно ли таким образом вычислить преступника и предсказать, кем может оказаться следующая жертва? Что особенного во Фриде? Или в Хане Варди? А в Дане Баранович? У Фриды и Даны были парни, с которыми девушки встречались, а Хана жила одна. Все три девушки жили в одном районе и, возможно, даже видели друг друга, поскольку ходили по одним и тем же улицам. Внешне девушки были мало похожи, разве что возраст…

Нужно было, наверно, искать Толстого, но Берковичу казалось, что он упустил важную деталь, без которой расследование зайдет в тупик. И вместо того, чтобы продолжить обход улиц и учреждений, он еще несколько раз поговорил с девушками, задавая им вопросы, которые, скорее всего, ничем не могли помочь. Однажды он увидел, как Фрида, Дана и Хана, выйдя из управления полиции после очередного разговора, не разошлись в разные стороны, а вместе отправились в кафе на противоположной стороне улицы. «Вот так и рождается дружба», — подумал Беркович. В сознании опять мелькнула смутная мысль, и он отправился домой в Барановичам, зная, что застанет родителей Даны одних.