Песах Амнуэль - Расследования Берковича 2 [сборник]

– Уведите свидетеля, пожалуйста, – попросил Беркович. – Я хочу поговорить с Роном.

Бармен нехотя поднялся и потащился из комнаты с таким видом, будто ему все здесь до смерти надоело.

– Удостоверение, пожалуйста, – сказал Беркович, оставшись вдвоем с подозреваемым. – Хочу напомнить вам ваши права…

– Да знаю я свои права, – с досадой сказал Рон. – Адвоката у меня нет, зачем мне адвокат? Эта гнида полезла на меня с ножом, как таран. Тут уж такое было дело – кто первый. Если бы я не схватился за пистолет, то лежал бы сейчас там, – он мотнул головой в сторону зала, – а вы бы допрашивали Балаева. Если бы он не сбежал, конечно. Мне-то бежать ни к чему, вон Игаль все видел.

– Игаль? – поднял брови Беркович.

– Игаль Видгоп, бармен, – пояснил Рон.

– Расскажите все с самого начала, – пообещал Беркович. – И в деталях.

– Ну… Я здесь часто бываю, живу неподалеку. Клуб открывается в восемь, но для своих открыт почти весь день. Ночью здесь не протолкаться, а днем тихо, можно посидеть, выпить, потрепаться, Игаль приходит обычно в четыре… Короче, – прервал сам себя Рон, – пришел я где-то в пять расслабиться перед работой. И этот здесь, Балаев. Я его всегда терпеть не мог, гнусная личность. Сколько раз я спрашивал Игаля, почему он пускает эту гниль в приличное заведение. Так он мне говорил: «Тихий человек, сидит, пьет, он тебе мешает?» Он мне не мешал, но я всегда знал, что от таких вот тихих больше несчастий для нормальных людей…

– Так что произошло? – не выдержал Беркович.

– Я заказал, как обычно. Этот тип стоял у стойки бара, пил водку. И говорил разные гадости о женщинах. Я не удержался, посоветовал ему заткнуться. Он заорал, что… В общем, неважно. И вдруг я вижу: он хватает со стойки нож, длинный такой, Игаль им лимон нарезает, и несется на меня, как таран, весь красный, глаза навыкате… А я сижу за столом и… У меня просто времени не было подняться! Он бы меня… Что я должен был, по-вашему, делать? Достал пистолет и выстрелил! Необходимая самооборона, любой судья скажет… Он упал, а Игаль страшно перепугался. Ну, я его успокоил – в конце концов, он же сам видел, кто виноват и как было на самом деле. Вызвали полицию и скорую. Вот и все.

– Отлично, – сказал Беркович, занеся показания в блокнот. – Надеюсь, что бармен подтвердит ваш рассказ. Если все окажется так, как вы сказали, то вам действительно нечего опасаться.

– А я и не опасаюсь, – пожал плечами Рон, – с чего вы взяли?

– Посидите здесь, – сказал Беркович, – я переговорю с барменом.

Он позвал одного из полицейских, оставшихся за дверью, и попросил приглядеть за Роном. Бармен Игаль Видгоп ожидал сержанта в своей комнате, где висели на вешалках несколько пар брюк и около десятка рубашек.

– Приходится переодеваться почти каждый час, – сказал Видгоп, поймав недоуменный взгляд Берковича. – Потею ужасно, даже несмотря на кондиционер. Ночью столько народа, только успевай поворачиваться…

– Расскажите, что здесь произошло, – попросил Беркович, доставая блокнот.

Интерпретация бармена ничем не отличалась от рассказа Рона. Да, Балаев стоял у стойки, пил и говорил гадости. Да, Рон его оборвал, и Балаев почему-то рассвирепел. Схватил нож…

– Он схватил нож правой рукой? – поинтересовался сержант.

– Ну… Наверно, я, честно говоря, не помню, все произошло так быстро… А что, это имеет значение?

– Не знаю, – пожал плечами Беркович. – Просто спрашиваю. Кто-нибудь еще был в зале в это время?

– Нет, нас было трое.

– Что же вы обсуждали на самом деле? – равнодушно спросил сержант. – Ведь наверняка не женщин. Вряд ли Балаева интересовали женщины. Я знаю такой тип людей, им ничего не нужно, кроме выпивки… И, естественно, денег, на которые эту выпивку можно купить.

– Он говорил о женщинах, – стоял на своем бармен.

– А я думаю, что Балаев выполнял какие-то поручения – ваши с Роном. И вы, видимо, решили, что он вас обманывает.

– Да вы что, сержант! – воскликнул Видгоп. – Меня-то к этому не пришивайте!

– К чему – к этому?

– Ни к чему! Все было, как я сказал, – отрезал бармен.

– Не могло быть, как вы сказали! Если бы Балаев бежал с ножом на Рона и тот выстрелил, пуля попала бы в лоб или грудь, или в плечо. Но не в ухо же! Никогда не поверю, чтобы Балаев мчался, как таран, по выражению Рона, а смотрел при этом на вас, в сторону бара!

– А… – начал Видгоп и замолчал.

– Вот я и думаю, – продолжал Беркович, – что у вас есть два варианта. Или вы говорите все, как было на самом деле, и тогда будете проходить как свидетель, или стоите на своем, и тогда окажетесь замешаны в убийстве. Выбирайте…

– Конечно, Видгоп не дурак, – сказал Беркович инспектору Хутиэли час спустя, доложив о предпринятых следственных действиях. – Он подумал минуту и все рассказал. Балаев, безусловно, был тот еще тип, но нападать на Рона он и не думал, там были иные проблемы…

– Это все понятно, – прервал сержанта Хутиэли. – Я другого не понимаю: почему ты не предупреждаешь Наташу, когда выезжаешь на дело? Она, бедная, три раза сюда звонила!

– Да? – смутился Беркович. – Извините, инспектор, я сейчас…

И потянулся к телефонной трубке.

– Все, – сказал сержант Беркович, ни к кому конкретно не обращаясь, – покупаю машину! Так дальше нельзя!

– Бери «мазду», – отозвался инспектор Хутиэли.

– «Мазду»! – возмутился сержант. – Разве это машина? Если брать, то сразу «хонду»! А у меня, между прочим, нет денег и на подержанную «субару».

У сержанта Берковича с утра было дурное настроение. Вчера вечером он отправился с Наташей в молодежную дискотеку на улице Бреннер. В два часа ночи Наташа заявила, что не держится на ногах и домой ее придется нести. Пришлось вызывать такси, никакой романтики. Домой Беркович добрался под утро и, проспав всего три часа (правда, без сновидений), явился на службу недовольный собой и всем миром.

– Борис, ты не прав! – заявил инспектор. – «Хонда» тебе не по зубам, а подержанную «субару» покупают только слишком богатые люди – на ремонт потратишь больше, чем на собственный самолет. «Мазда» – то, что нужно современному полицейскому.

– Современному полицейскому нужно, чтобы музыка в дискотеках была не такая оглушающая, – поморщился Беркович. – Я и сейчас еще плохо слышу.

– Кстати, – воскликнул инспектор, – хорошо, что ты напомнил! Не ты один плохо слышишь сегодня. Ноах Эстрин тоже жаловался на слух.

– А что случилось? – насторожился Беркович.

– Со слухом – ничего, – хмыкнул Хутиэли. – Случилось что-то с его головой, так мне кажется. Ноах неделю возится с завещанием Фридмана и не может понять, где собака зарыта.

– Фридмана? – Беркович попытался вспомнить, от кого он слышал эту фамилию несколько дней назад. – А, это миллионер, умерший от инфаркта? Неужели его убили?