Массимо Карлотто - Турист

– У меня есть разрешение носить его, да?

Тициана фыркнула и ответила:

– Ты неприкосновенен. – Потом она добавила: – Более или менее.

Пьетро решил, что будет лучше не выяснять подробности.

Они вышли на улицу, и Тициана направилась к ближайшему каналу, где их ждало такси. Оказавшись внутри, Самбо увидел за рулем своего знакомого – бывшего инспектора полиции Симоне Феррари. Когда Симоне подал в отставку, все в управлении задавали себе вопрос: в чем причина, он же отличный сотрудник? Никто даже на секунду не предположил, что Феррари перешел в разведку.

Они пожали друг другу руки – быстро и несильно. Феррари включил мотор и нажал на газ. Пьетро заметил рядом с рулем пулемет, и это подтвердило его догадку о том, какую роль играет его бывший коллега в этой операции.

В этот ночной час безлюдная и тихая Венеция была сказочно прекрасна. Самбо почувствовал на поясе тяжесть пистолета и пожалел, что сложная ситуация не позволяет ему насладиться поездкой по городу. Могло случиться что угодно, а он не был уверен, что готов к борьбе. Но если это единственный путь, чтобы вернуть себе хотя бы немного достоинства, он пойдет этим путем до конца.

Они въехали в канал Лавранери, до нужного дома оставалось двести метров. Феррари остался охранять такси, а Самбо и Тициана пошли к дому, держась за руки, как пара, которая возвращается домой после романтического ужина. В нескольких десятках метров от подъезда она внезапно остановилась и прошептала:

– Поцелуй меня. Если кто-то за нами наблюдает, мы должны вести себя правдоподобно.

Они обнялись и использовали эту возможность, чтобы в последний раз взглянуть на дом. Внешне все выглядело так, словно там действительно никого не было. Но серьезная неприятность могла ожидать их внутри, после того как они войдут. Если француз и испанец попали в руки противника, возможно, на допросе зашла речь о ключах, которые они носили с собой.

Через пару минут бывший комиссар приложил ухо к дверной створке. Изнутри не доносилось ни звука, поэтому он и Тициана решили открыть дверь. В квартире было темно, и в этом абсолютном мраке чувствовалась угроза. Тициана нарушила этот мрак похожим по цвету на лед электрическим светом люстры. Оба вошли внутрь, целясь перед собой из пистолетов, но понимая, что вряд ли смогут справиться с опытными убийцами, прошедшими подготовку в спецслужбах.

К счастью, в квартире никого не было. Убедившись в этом, Пьетро зажег свет в коридоре.

База не была свернута. Чтобы убедиться в этом, хватило одного быстрого взгляда: оборудование было на месте. Самбо был поражен тем, сколько оружия, электронной аппаратуры, документов и денег находилось в распоряжении исполнителей этого задания.

– Фотоаппаратуры нет на месте, – задумчиво пробормотала Тициана.

– И что?

– Они позвонили мне, когда шли в пансион «Ада» за этой аппаратурой. Из окна комнаты в этом пансионе они держали под контролем дом, где жила Гита Мрани, – объяснила Тициана. – Их, должно быть, схватили там или где-то поблизости.

– Завтра утром я пойду туда и проверю на месте, – сказал Пьетро, впервые беря инициативу в свои руки.

Тициана взглянула на него, кивнула, явно довольная.

– Наконец-то ты вернулся на службу.

– Под какими именами они зарегистрировались?

– Ферран и Агирре.

Самбо заметил, что кровати в номере (обе двуспальные) ни разу не были использованы, а в шкафах не было одежды. Сесар и Матис не жили здесь.

Госпожа заместитель начальника сказала бывшему комиссару, что у двух агентов была еще одна, дальняя квартира на острове Джудекка, но туда ей и Пьетро нет смысла соваться: это слишком опасно.

– Я велю сменить замки, – заявил Пьетро. – У меня есть знакомый слесарь, который задолжал мне множество услуг и будет держать рот на замке.

Тициана подала ему совершенно новый мобильник и послала на него эсэмэску с номером другого телефона.

– Мы будем связываться друг с другом исключительно по этим аппаратам. И будем менять телефоны каждую неделю.

Потом подошла почти вплотную и сказала:

– Когда мы целовались, мне показалось, что ты делал это не очень умело. Может быть, тебе будет полезно немного попрактиковаться.

Она облизнула языком его губы, а потом кончик этого языка скользнул ему в рот. Пьетро ответил не слишком пылко, но Тициана не остановилась на этом, а принялась расстегивать ремень его брюк. Пьетро не противился, и вскоре его полностью возбужденный член оказался у нее в ладонях.

– Тебе не кажется, что это неудобно, синьора замначальника? Двое коллег в самый разгар операции…

– Здесь мы сами устанавливаем себе правила, – ответила она, продолжая его ласкать.

– Я никогда не смогу простить тебя, Тициана.

– Тогда трахни меня, чтобы мне было больно.

– Не хочется.

– Почему? – спросила она, отстраняясь от него.

– Я уже назвал тебе причину: не могу забыть то, что было, и к тому же мне никогда не нравилось снимать напряжение сексом во время работы.

Женщина-полицейский только пожала плечами и пошла к двери. Пьетро был уверен, что ничего подобного никогда не повторится. Ему было не по себе. С тех пор как он в последний раз был в постели с женщиной, прошло много времени, но из всех женщин мира Базиле, заместитель начальника управления, меньше всех привлекала его как сексуальный партнер.

Кроме того, он был разочарован тем, что повел себя непрофессионально. Он задел слабое место Тицианы и, в сущности, был этим недоволен. Должно быть, эту женщину, которая упрямо остается одна, жертвуя собой ради долга, угнетает одиночество.

Они еще около часа оставались в квартире, стараясь понять, как передвигались по ней два агента, которых Тициана считала мертвыми.

«Я не закончу так, как они», – думал Пьетро, подгоняя под свою руку ремень подмышечной кобуры новейшей конструкции.

На следующее утро, перед тем как идти завтракать в бар, Пьетро взглянул на себя в зеркало, проверяя, не приподнимает ли одежду пистолет: оружие не должно быть заметно. Ему было неуютно без полицейского значка, но в его новом мире значок был бесполезен.

Наступал еще один прекрасный солнечный день. Венеция нежилась под солнцем, как пожилая синьора на пляже Лидо.

Вдова Джанезин была в плохом настроении. Она злилась на огромные круизные суда, которые оскверняли собой Большой канал, и называла их «чудовищами». Но, как многие венецианцы, она должна была смириться с их присутствием: городом управляли промышленники и дельцы, которые думают только о прибыли. Венеция для них – памятник старины, который приносит горы денег, а что они отдают ее на растерзание туризму самого худшего сорта – им все равно.

Поедая свою порцию пирога с вишней, Пьетро наслаждался колоритными ругательствами, которые хозяйка бара произносила на чистом венецианском диалекте. Как всегда, он поцеловал ее на прощание.