Николя Бёгле - Крик

– Но как мы найдем того, кто…

– Помолчите! – отрезал Лазарь. – Хватит ныть, беритесь за дело. Я сдержу свое слово, а вы постарайтесь оправдать надежды Симона. И желательно, чтобы вы поторопились – мне осталось жить несколько дней, а может быть, часов. Если я умру до того, как получу ответы, никто и никогда не узнает, где заперт ваш сын, и он погибнет от голода и жажды рядом с моим трупом. Как только найдете того, кто мне нужен, позвоните по номеру, который я сейчас вам пришлю.

Соединение снова прервалось, а через несколько секунд мобильник звякнул – пришло текстовое сообщение с обещанным телефонным номером Лазаря.

Кристофер безвольно опустил руки, вяло подумав, что уже неоткуда взять силы на продолжение поисков. Нахлынуло отчаяние, но в это время Сара обняла его сзади, прижавшись к спине и положив подбородок на плечо:

– По-моему, у нас есть шанс найти того, с кем работал твой отец, быстрее, чем может показаться…

Изможденный ангел, стоя у смертного одра, протягивал одну длань к статуе младенца, другую, с грозящим перстом, – к дьяволу, который корчил гримасы, ожидая, что умирающий в свои последние мгновения земной жизни проявит слабость духа. Гравюра называлась Ars moriendi («Искусство умирать»), и Марк Дэвисберри в тысячный раз разглядывал ее, размышляя над словами Христа, написанными под изображением: «Если не умалитесь, как невинное дитя, не войдете в Царство Небесное» [13] Точная цитата: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное. Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном» (Мф., 18: 1–4). .

«Как же мне умалиться, если замысел столь огромен?» – думал Дэвисберри, сидя в своем кабинете под землей, в научно-исследовательском центре, устроенном в старых Соуденских рудниках. Амбициозный проект, который он когда-то затеял, приближался к завершению, и бизнесмен все чаще задавался вопросом: неужели ему будет отказано в райском блаженстве из-за того, что он стремился служить Господу, не щадя ни себя, ни других?

Спохватившись, старик прогнал эти мысли – сейчас сомнения могли ему только помешать. Через несколько часов он будет ближе, чем когда-либо, к ответу, поискам которого посвятил всю свою жизнь. Спустя шестнадцать лет исследований и экспериментов, обошедшихся ему в общей сложности в три миллиарда долларов, новый модуль МИНОС будет установлен и запущен.

На столе затрещала рация.

– Сэр?

Его вызывал Эрнест Грант, главный инженер команды специалистов, которой была поручена сборка МИНОСа.

Марк Дэвисберри нажал на кнопку ответа:

– Я вас слушаю.

– Мы немного не укладываемся в срок, сэр…

– Причина?

– За несколько минут до планового начала демонтажа мы заметили любопытную активность старой системы и решили сначала проанализировать полученные данные.

– Правильно сделали. Как только будут результаты, перешлите их мне. Сколько времени вам понадобится на подготовку нового модуля?

– Установка будет закончена через тридцать шесть часов. Подключение и отладка займут по меньшей мере сутки. И еще сутки на тестирование.

– Хорошо. Я все это время буду здесь. Дождусь вашего сигнала к запуску.

Дэвисберри выключил рацию и мысленно приготовился к тому, что в ближайшие дни придется управлять делами «Мэдик хэлс груп» отсюда, из-под земли.

Первым делом он проверил, не поступало ли на мобильный сообщений от Джоанны. Она давно не подавала о себе вестей, и он начинал испытывать нетерпение. Отправил ей вопрос по зашифрованной линии: «Что происходит?» Наемница ответила с необычным для себя запозданием и без привычной конкретики: «Все по плану».

Стараясь отвлечься и успокоить нервы, Дэвисберри занялся рутинными делами фирмы. Разослал сотрудникам имейлы с извещением о том, что в течение нескольких суток с ним будет трудно связаться, распределил между ними срочные задачи по списку и раздал подробные указания на семьдесят два часа. А расправившись со своими директорскими обязанностями, позволил себе короткую передышку.

Крутанувшись на мягком офисном кресле, Марк Дэвисберри нажал на кнопку пульта – включилась аудиосистема хай-фай, и Ноктюрн № 1 си-бемоль минор Шопена, как всегда, погрузил его в состояние «поэтического транса». Взгляд старика прошелся по корешкам трех книг – других в этом рабочем кабинете не было, – покоящихся в реликварии с золотой инкрустацией. Три священных текста: тибетский, египетский и христианский. Когда-то Дэвисберри изучал их ночами напролет, строчка за строчкой, в надежде найти намек на то, что он выбрал верный путь, и с тех пор хранил их здесь, как сувениры, и думал о них, как о давних друзьях, с которыми редко видишься, но на которых рассчитываешь всю жизнь.

Его губы тронула ностальгическая улыбка, и он перевел взгляд с реликвария на другой бесценный предмет в этом кабинете. На круглом столике покоилось синевато-прозрачное облако из пластмассы. Внутри его, в лазурной глубине, застыли пять отчетливо различимых черных точек.

Кристофер и Сара в спешке покинули операционную, оставив там синюшный труп Хоткинса на металлическом столе, и поднялись в комнату на первом этаже, где журналист привязал к батарее Джоанну.

Сара вошла первой и обнаружила наемницу, скорчившуюся на полу у стены. Руки были прикручены к трубе отопления, голова свесилась на грудь. Из раны на макушке, заливая лоб, текла кровь. Сара встала над ней.

– Твой приятель мертв.

Джоанна вздрогнула и с трудом подняла голову. Лица было почти не разглядеть под спутанными волосами. Она чувствовала такую страшную усталость, что едва сумела разлепить веки.

– Кроме нас троих здесь никого нет, – продолжала Сара, – никто не придет тебе на помощь. Поэтому ты скажешь нам, кто тебя послал нас убить и где его или их найти.

Джоанна морщилась от каждого слова, будто они обрушивались на нее, как удары кузнечного молота. К физической боли примешивалась, все нарастая, другая, вызванная чувством одиночества – все ее покинули, как тогда, двадцать с лишним лет назад, когда у нее на глазах убили родителей. А теперь тот, кто почти что заменил ей и отца, и мать, тоже ее бросил. Джоанна знала, что Дэвисберри волнует только одно – успех миссии. Сейчас он нервничает, не получая от нее вестей, лишь потому, что не знает, удалось ли ей выполнить задание. Он изображал из себя защитника и покровителя, но ему и в голову не пришло бы отправить к ней подмогу. Таков был между ними уговор, который она добровольно соблюдала все эти годы: в безвыходной ситуации придется выкручиваться самой, чтобы не поднимать шуму. Но в безвыходную ситуацию ей довелось попасть впервые, и впервые условия уговора вступили в действие. Раньше ей всегда удавалось выходить сухой из воды.