Николя Бёгле - Крик

– Да что за безобразие у вас там творится?! Я жду уже две минуты! Где вы шляетесь?!

Из динамика зазвучал голос – кто-то запыхавшийся принялся оправдываться:

– Простите, мистер Кенстон, но запуск нового модуля… уф… извините, я бежал… сейчас отдышусь… Инженерам для запуска нового модуля потребовался весь персонал, нужно было поскорее закончить установку. Мистер Дэвисберри приказал мне тоже помочь. Вы же знаете, ему не терпится… Так что пришлось отлучиться ненадолго. Ваша личность будет немедленно подтверждена!

Джонас Кенстон приложил ладонь к биометрическому экрану, раздался звуковой сигнал, механизм сработал, и бронированная дверь открылась.

Сара стремительно рванулась вперед.

Услышав топот, помощник Дэвисберри обернулся, торопливо начал закрывать створку, но Сара успела толкнуть ее ногой так, что молодой человек отлетел внутрь шлюза. Сара сбила его на землю и заломила руку за спину.

Кристофер успел проскользнуть в шлюз в последний момент, когда механическая дверь уже почти захлопнулась. Они очутились в маленьком помещении, обитом листовым железом и тускло освещенном красной лампочкой. В дальней стене была еще одна дверь, открытая, и сразу за ней вниз уходила металлическая лестница. На верхней ступеньке стоял охранник с перепуганным видом и тянул руку к кнопке тревоги на стене. Не раздумывая ни секунды, Кристофер кинулся на него, но охранник, хоть и выглядел хилым, оказался натренированным, легко отбросил его назад и снова хотел нажать на кнопку тревоги, однако тут в действие вступила Сара. Она ловко блокировала удар охранника, а в следующую секунду ее кулак врезался ему в солнечное сплетение. Мужчина сложился пополам, и Сара вырубила его ударом по шее, краем глаза заметив, как мимо нее к лестнице метнулся Джо-нас.

Кристофер, уже пришедший в себя, вскочил и рванул за ним, прыгая через три ступеньки. Сара побежала следом, но должна была признать, что на этот раз журналист демонстрирует беспримерную прыть.

К сожалению, у Джонаса была фора.

Кристофер, перегнувшись через перила, заглянул в пролет – помощник Дэвисберри был уже на нижних ступеньках. Еще немного, и он ускользнет, всполошит охрану, тогда все будет кончено. Не думая об опасности, журналист перемахнул через перила и прыгнул в пустоту. Падая, он ногой задел плечо Джонаса, с размаху опрокинув его лицом в пол. Сам приземлился тоже неудачно – рухнул на бок и покатился, задыхаясь от хлесткой боли в ребрах.

Тут их наконец догнала Сара и быстро оценила обстановку: молодой человек, которого они преследовали, валялся без сознания, Кристофер сидел рядом с перекошенным посиневшим лицом – пытался вдохнуть, но не получалось. Она поспешно уложила его на спину, приподняв голову, уперлась рукой в живот и, накрыв его рот своим, выдохнула воздух в легкие. От этого диафрагма, сведенная мышечным спазмом, расслабилась, и он жадно, с хрипами, принялся глотать кислород, одновременно махнув Саре рукой в сторону неподвижного помощника Дэвисберри – мол, скорее займись им.

Перевернув молодого человека, она обнаружила, что у него сломан нос, быстро обшарила карманы и достала смартфон. После этого встряхнула парня, чтобы привести в чувство, а как только он открыл глаза, схватила его за горло ледяными пальцами.

– Что за исследования здесь проводятся? – прошептала она ему на ухо.

– Отпустите! – простонал Джонас.

– Заткнись или сдохнешь. Так что же изучают в вашей лаборатории?

– Этого вы не узнаете. И не думайте, что я боюсь смерти. К ним придвинулся Кристофер:

– Сара, держи его крепче и позаботься, чтобы он не заорал.

Она не поняла, что журналист собирается сделать, но послушалась.

– У нас нет времени на сантименты, – пробормотал он, словно убеждал самого себя, и, взявшись вдруг двумя пальцами за сломанный нос Джонаса, медленно его сдавил.

Молодой человек вытаращил глаза, задергался, но Сара легко пресекла все его попытки вырваться и закричать.

– Смерти ты, может, и не боишься, а вот боль тебе не нравится, как и всем, – холодно сказал Кристофер. – Но тебе будет очень больно здесь и сейчас, до тех пор пока ты не ответишь на наши вопросы.

Грудная клетка Джонаса судорожно вздымалась и опускалась в такт тяжелому неровному дыханию; боль в сломанном носу отдавалась в костях всего тела.

– Повторяю, – неумолимо произнес Кристофер. – Что изучают в этой лаборатории?

Молодой человек быстро заморгал, давая понять, что готов говорить, и Сара медленно отняла ладонь от его рта, но не опустила руку на случай, если ему взбредет в голову звать подмогу.

– Как… как вам удалось… добраться сюда… живыми? – простонал Джонас.

– Похоже, ты меня не понял, – вздохнул Кристофер и занес кулак над его носом.

– Стойте, стойте! Не надо… – На лбу молодого человека блестели капли пота, глаза расширились от страха, он не сводил взгляда с кулака, как побитая собака в ожидании нового удара.

– Что… изучают… в этой… лаборатории? – медленно, сквозь зубы процедил Кристофер.

– Это экспериментальный научный центр. Здесь изучают космическое излучение. – Замолчав, Джонас увидел, что журналист нахмурился, и поспешил добавить: – Мы хотим поймать… призрачную частицу.

Кристофер ждал какой-нибудь околонаучной белиберды, рассказа о самых смелых экспериментах в подтверждение каких-нибудь бредовых идей, но в том, что сказал помощник Дэвисберри, не было ничего нелепого или смешного. За призрачной частицей ученые всего мира охотились уже лет семьдесят.

Сара, ничего в этом не смыслившая, взглянула на него, требуя объяснений.

– Они пытаются разгадать величайшую загадку Вселенной, – пожал плечами Кристофер. – Не знаю, как это попроще объяснить… Например, когда ты смотришь на небо, звезды, океан и даже на меня вот в этот самый момент, ты видишь всего лишь четыре процента того, что существует.

– Как это?

– На девяносто шесть процентов Вселенная состоит из невидимой материи, которая проходит сквозь стены, наши тела, землю, камни, металлы. Нам кажется, что ее нет, но на самом деле именно она управляет законами Вселенной. Без этих девяноста шести процентов пока еще никем не исследованной материи невозможно было бы объяснить вращение звезд и галактик. Проблема вот в чем: астрономы и физики знают, что она существует, но понятия не имеют о ее структуре и даже не понимают, что это такое, потому что никому еще не удалось заполучить образец для анализа. Она ускользает от всех измерительных приборов. Ее невозможно ни увидеть, ни зафиксировать датчиками. Дело темное, в общем, и эту материю обозначают именно так: темная или призрачная. А состоит она из призрачных частиц, которые обычно называют нейтрино.