Сергей Калужанов - Мажор-3. Правда опаснее смерти

Посмотрев на Соколовского и Симоненко, Пряников добавил уже мягче.

— Я ее не оставлю.

Сержант открыл дверь и доложил Симоненко.

— Доставили, товарищ капитан. Разрешите ввести?

В кабинет вошли двое мужчин, лет сорока. Один крупный, лобастый, все время вытирал лицо и шею большим носовым платком. Второй черноволосый, с тонкими чертами лица. Оба были партнерами и ближайшими помощниками Лентина в его бизнесе.

— Так, меня зовут капитан Симоненко, — представился Валера, разрешив доставленным сесть на стулья перед его столом. — Вас как зовут?

— Я Лева, — кивнул лобастый и снова принялся вытираться платком.

— Завен, — отозвался второй и сразу же спросил: — А что, собственно, произошло, что с Анатолием?

— Чуть позже я вам отвечу, — поднял ладонь Симоненко, — а пока давайте отвечать на мои вопросы. Быстро, четко, конкретно и правдиво. От этого зависит, случится беда с вашим начальником или нет. Вопрос первый: у Лентина финансовые трудности были в последнее время?

— Ну, это как посмотреть, — отдуваясь, заявил Лева. — Мы банкротимся через месяц, и каждый в самостоятельное плавание. Но Толя себе работу уже подыскал — завскладом. Вроде все ровно…

— Тогда, может, у него возникли проблемы личного характера?

Лева и Завен переглянулись, пожимая плечами, но Симоненко поторопил их, повысив голос.

— Ну? Быстрее, граждане! Каждая минута дорога, а вы в переглядки играете. Вопрос — ответ, вопрос — ответ!

— Толя мужик хороший, — заговорил Завен. — Но о личном не рассказывает. Неделю назад напился, а с чего, почему?

— У него есть семья?

— Вроде есть у него какая-то баба, — сразу же ответил Завен, — но кто такая, где живет, мы не знаем. Не распространялся он на эти темы.

— М-да, не много же вы мне полезного рассказали, — покачал Симоненко головой. — Вот что, мужики! Остаетесь здесь. Вы не задержаны. Но ваша помощь может понадобиться в любой момент.

— А как вы думаете… Он правда себя сжечь собрался? — осторожно спросил Лева.

— Большая просьба: телефоны держите под рукой, — вместо ответа сказал Симоненко.

Судя по обшарпанной двери и выкрошившейся штукатурке вокруг дверного проема, жили в квартире люди или малоимущие, которые едва сводят концы с концами, или люди, которым глубоко плевать на домашний уют. А может, и просто опустившиеся и сильно пьющие. Соколовский стал нажимать на кнопку звонка, но открывать ему не спешили. На всякий случай Игорь потрогал дверную ручку, потянул на себя, и, к его удивлению, дверь открылась.

Пахло в квартире не очень хорошо, хотя было относительно чисто. Свернув сразу на кухню, он увидел на полу две пустые бутылки из-под водки, тарелки с засохшей закуской. Обернувшись, Соколовский нос к носу столкнулся с мужчиной в майке и с огромными мешками под глазами.

— Вы кто? — Соколовский достал удостоверение и показал мужчине. — Я из полиции, а вы кто?

— Баранов я, — сиплым голосом ответил испуганный мужчина. — Живу тут, ну, это… хозяин квартиры.

— Замри и не дыши на меня, — поднял палец Игорь, доставая из кармана зазвонивший телефон. Звонил Симоненко. — Что у тебя, Валера?

— По рабочей линии запланированное банкротство. Но он уже нашел себе работу. С личной жизнью непонятно. Кажется, есть какая-то женщина. Что дома?

— Следы саморазрушения, — проходя по коридору, ответил Соколовский. — Валера, пробей историю его звонков. А я попробую выяснить, что за женщина.

Баранов с готовностью повел Игоря показывать комнату своего жильца Анатолия. Он толкнул дверь и сам с удивлением стал смотреть по сторонам. В комнате было все разбросано, всюду царил ужасный беспорядок. На неубранной кровати валялся фотоальбом, из которого вывалилось несколько фотографий. Соколовский стал перебирать их, доставая из альбома новые фотографии. Несколько фотографий Анатолия с девочкой, наверняка с дочкой. На всех фотографиях девочке примерно 10–11 лет. И ни одной фотографии, где она была бы старше.

— Господи, что он натворил? — уныло осведомился Баранов, подпирая голым плечом дверной косяк.

— Помирать собрался, — буркнул Соколовский. — Вы, случайно, ему квартплату не поднимали?

— Да он почти съехал от меня! Все вещи хотел вывезти. То ли купил новую квартиру, то ли вот-вот купит. Что-то говорил такое.

— Фирма банкротится, а он покупает квартиру? — с сомнением сказал сам себе Соколовский. — Любопытно!

— Я вообще про него ничего не знаю! — начал было Баранов, но Игорь его перебил, собирая фотографии в стопку.

— И не только вы…

Командир группы ОМОНА подошел к Пряникову и посмотрел на часы.

— Надо вызывать пожарных.

— Я вызвал, — ответил Пряников, — но если он загорится, то мы его потушим огнетушителями. Вон, с автостанции привезли два пятидесятилитровых. Лишь бы здание не загорелось.

— Я к этому и говорю, — омоновец показал рукой. — Мы выяснили, как проходят газовые трубы. Если рванет, то снесет половину здания. Надо рисковать.

— Подождите, есть еще шанс уговорить его. Мои сотрудники работают с близкими людьми Лентина.

— А если он психанет? А если у него устанет рука, и он уронит зажигалку. Знаете сколько этих «если» бывает!

— Знаю. Готовьте захват, но мы еще подождем, пока есть шанс обойтись без жертв, — сказал Пряников, а потом добавил тихо, почти себе под нос: — Давайте, ребятки, давайте…

Дочь Анатолия Леля была солидной молодой женщиной. Деловой костюм сидел на ней идеально, туфли делали ее почти одного роста с Соколовским. Леля отошла в сторону от входных дверей и остановилась.

— Извините, но лучше будет, если мы поговорим тут. У нас сейчас напряженная ситуация. Я не хочу отвлекать своих сотрудников.

— Ваш отец собирается себя сжечь, а вы переживаете о том, что ваши сотрудники отвлекутся? Не странно это?

— Я вообще подозреваю, что вы зря приехали ко мне. Последний раз с отцом я виделась пять лет назад.

— А вы не часто встречаетесь, — удивился Игорь. — Что так?

— С тех пор как он развелся с мамой, он вообще про меня забыл. И было это между моим последним звонком и выпускным балом.

— Так все плохо? И что, он ни разу не пытался наладить с вами отношения?

— Пытался, — холодно ответила женщина. — И снова лажал.

— Слушайте, — Соколовский протянул Леле телефон. — Позвоните ему. Поговорите, пока еще можно что-то изменить.

— Поверьте, — задумчиво ответила Леля, глядя вдоль улицы. — Если я ему позвоню, ничего не изменится. А может быть, станет хуже.

Женщина повернулась и собралась уйти, но Соколовский обошел ее и загородил дорогу.

— Ну, он же звонил вам, хоть иногда! Неужели ничего о себе не рассказывал?

— Нет, — усмехнулась Леля.

— А вы спрашивали? — продолжал настаивать Соколовский.