Сергей Калужанов - Мажор-3. Правда опаснее смерти

— Прямо сейчас и накажем, — повторил Игорь последние слова главы управы и повернулся к директору. — Где сигнализация, камеры, решетки на окнах?

— Я обращался в управу района с просьбой выделить средства на обеспечение безопасности выставки, — развел руками директор дворца.

— То есть к вам, — Соколовский повернул голову к главе управы. — И что ответили в управе?

— Сказали, что нецелесообразно. Выставка всего на два дня.

— К чему заботиться о ветеранах? — снова повернулся к главе Соколовский. — Это же ненадолго!

— Подождите, подождите, — нахмурился глава управы. — Не надо передергивать. Управа отнеслась с пониманием к организации выставки и целиком праздника. Были выделены средства на подарки…

— Квартиры в новостройках? — перебил его Игорь.

— Ну, — замялся директор дворца, — Там… Памятные грамоты, продуктовые корзинки… Цветы…

— Хватит, — вмешалась Родионова. — Соколовский, проводи представителей. Не мешайте работе следствия. — Когда ворча и переругиваясь, чиновники удалились, Игорь и Вика подошли к эксперту. Илья, по обыкновению, что-то напевал себе под нос, осматривая поверхности через лупу, нанося порошок и распыляя его кисточкой.

— Молодцы, девочки! — изрек он при виде Родионовой.

— Какие девочки?

— Я так понимаю, что вчера генеральная уборка была. Все стерильно и чисто. Ни пылинки, ни отпечатка.

— Ну, следов-то хватает, — раздался от двери голос Симоненко. — Посмотрите, Илья. Замок сломан изнутри. Довольно умело, но преступник сильно торопился.

— Зашли как, через окно? — спросил Соколовский.

— Если зашли через окно, почему так же не вышли? — спросила Вика.

— Директор божился, что утром все окна были закрыты, — отряхивая колени, сказал Симоненко.

Люба и Кристина сидели на стульях в отделе и испуганно смотрели на полицейских. Наверняка впервые оказались в роли вызванных в полицию свидетелей, а то и подозреваемых. После обязательных анкетных вопросов для протокола Родионова перешла к сути. Эти две семнадцатилетние девушки, работавшие во дворце творчества молодежи уборщицами, были последними, кто заходил вчера в зал, где была подготовлена выставка.

— Мы все закрыли, все, — уверенно говорила Кристина. — Ключ сторожу отдали. Люба, скажи!

— Мы не видели ничего такого, — подтвердила вторая девушка. — Все было нормально.

— Там вообще половина наград Любиной бабушки! Да мы несколько раз все проверили!

— Половина наград? — переспросила Вика.

— Бабушки и дедушки, — поправила Кристину Люба. — Они вместе всю войну прошли. Только дедушка уже умер. Давно.

— А с бабушкой твоей можно поговорить? — поинтересовался Соколовский.

— Конечно. Она дома.

— Позвони ей, — попросила Вика. — Скажи, чтобы никуда не уходила, мы сейчас приедем.

— Она не уйдет, она… мало куда ходит.

Когда девушки ушли, Вика спросила Симоненко про сторожа.

— Там еще интереснее, — усмехнулся Валерий. — Тут сопливые уборщицы, там полустудент, который к экзаменам готовился. Клянется, что с улицы смотрел на окна, было закрыто. А охранник обход не делал. Ключи ему девочки сдали вовремя. Это он подтвердил.

Дверь открыла сухая подтянутая женщина лет восьмидесяти пяти. Активная, уверенная, она с ходу пригласила гостей к столу, отклонив все возражения. Разговаривала фронтовичка сильным голосом, в котором чуть сквозила добрая насмешка. Родионова и Соколовский прошли на чистенькую светлую кухню. И только здесь, когда Амосова достала из шкафчика еще две чашки, потом вазу с печеньем и конфетами и, наконец, принялась наливать гостям чай, Соколовский понял, что она слепая.

— Дайте, я помогу, — решился Игорь, но женщина его сразу осадила.

— Ордена помоги найти, а с чаем я как-нибудь справлюсь.

— Мы хотели бы узнать, не предлагал ли вам кто-нибудь продать ваши ордена? — без всякой надежды спросила Вика. Ориентироваться вслепую на собственной кухне — это одно, а говорить о каких-то незнакомых людях, которые могли приходить в Амосовой и предлагать ей продать ордена, — это, пожалуй, бесполезный разговор. Что взять со слепой.

— Было, — неожиданно ответила Амосова. — Кто такие, не спрашивайте. Я их не запоминала. Это награды мои и моего мужа. Это моя память.

На кухню влетел паренек лет семнадцати-восемнадцати, увидел гостей и смутился.

— Привет, ба, я дома… — бросил он Амосовой и исчез.

— Я слышала, — отозвалась Татьяна Львовна. И потом тише, уже для гостей, стала рассказывать: — Внук это. Родители их в командировке сейчас, мой сын с женой. Они геологи. А пока их нет, я за старшего.

— Ваш сын с женой тоже тут живет? — удивилась Родионова.

— Все вместе, — с какой-то гордостью кивнула женщина. — Вся семья.

— Впятером в двухкомнатной квартире?

— Мне много места не надо, — сказала Амосова, поднявшись со стула и поставив чашку в мойку.

Назад она села с той же уверенностью, хотя ей и пришлось повернуться вокруг себя на 180 градусов, для слепой точность движений была очень высока. Правда, Соколовский вскочил и сделал попытку подставить ей стул, но та остановила его.

— Не трогай. Не упаду я, — добавила Амосова снова с иронией, а потом заговорила уже с задумчивой грустью. — Это после контузии 44-го. Так что привыкла за столько-то лет.

Соколовский и Вика решили, что сейчас начнутся воспоминания о войне и надо будет как-то тактично повернуть разговор все к тем же наградам, но Амосова вдруг повернула голову с незрячими глазами к Вике и спросила.

— Какой месяц?

— А, откуда… — удивилась Вика, положив руку на живот, но Амосова рассмеялась.

— Беременные ходят и дышат по-особенному. Как одна, справляешься?

— Подождите, а… — теперь уже растерялся Соколовский.

— Какой бы мужик позволил жене до последнего с пистолетом бегать? — объяснила Татьяна Львовна. — Ну, что ты на нее смотришь? Поздно смотреть. Раньше говорить нужно было.

Вика и Соколовский смущенно переглянулись, не зная, что и возразить. Проницательность была просто потрясающая. Амосова сидела с легкой улыбкой на старческих губах, прекрасно, видимо, понимая, какой эффект производят такие вот ее откровения на неподготовленных людей.

— Неловкое молчание тоже звучит, — сказала она. — Да вы спрашивайте, спрашивайте.

— Скажите, а чья вообще была идея отдать медали на выставку? — спросил Игорь.

— Внуки уговорили, Люба с Митей. Мол, пусть люди посмотрят.

В отделе их ждал Симоненко. Когда Родионова и Соколовский вошли, Валерий бросил на них внимательный взгляд, а потом, как будто спохватившись, начал рассказывать.

— Я проверил по разным интернет-магазинам. Стоимость похищенных медалей и орденов где-то от 40 тысяч и выше.

— Правильно, — махнул рукой Соколовский. — Кто лучше защитит такую кучу ценностей, если не полустудент-полусторож!