Сергей Калужанов - Мажор-3. Правда опаснее смерти

— Сторож утверждает, что ничего подозрительного не видел. Но внутрь он не заходил. Последние, кто был в помещении выставки, — девочки, которые делали уборку.

— Медали на выставку Амосову уговорили отдать внуки, — напомнила Родионова.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Игорь. — Умысел?

— Ты же видел, как они живут. А у бабушки, считай, гора денег. Ясно, что в квартире они украсть не могли, потому что их сразу бы вычислили. А так…

— То есть убедили бабушку отдать медали на выставку, — поддакнул Симоненко. — Внучка не закрывает во время уборки окно. Ночью залезают и все выносят.

— Эта ваша теория не объясняет, почему дверь взломана изнутри, — развел Игорь руками.

— Разберемся, как только поймаем похитителей, — ответил Симоненко и повернул к Родионовой экран своего ноутбука. — Я дал несколько объявлений от имени разных покупателей на некоторые из наград, которые были украдены. Завысил цены. Кто бы ни украл, он может клюнуть.

— Дьявольская хитрость, господин капитан! — с иронией прокомментировал Соколовский.

На столе у Родионовой зазвонил служебный телефон. Симоненко и Соколовский замолчали.

— Да. На месте, Андрей Васильевич, — ответила в трубку Вика. — Сейчас идем.

Пряников потребовал срочного доклада по краже из дворца творчества молодежи. Оказывается, ему уже несколько раз звонили из различных инстанций, включая и Окружную управу, и Управление культуры. Пришлось рассказывать все еще раз, включая и аргументацию всех версий. Докладывали в основном Родионова и Соколовский. Симоненко сидел, положив перед собой открытый ноутбук. И когда зашел спор о возможной роли внуков Амосовой, Валерий вдруг оживился.

— Прошу прощения, что перебиваю. На созданный профиль только что поступило предложение купить медаль «За освобождение Варшавы». Такая медаль была среди украденных. Возможно, похититель пытается сбыть краденое. Предлагаю инсценировать покупку и взять продавца с поличным.

— А что, это мысль, — согласился Пряников. — Только… Нужно незасвеченное лицо. Вы все были во дворце, вас и внуки видели. Ну-ка, где у тебя Аверьянов, Родионова? Такое только он и потянет.

Жека сидел на лавочке во дворе дома, который указал таинственный продавец. Двор был освещен плохо, лавка практически находилась в темноте. С одной стороны детская площадка, с другой кустарник. Свет окон сюда не доставал, но в этом был и свой плюс. Симоненко мог затаиться довольно близко от места встречи с продавцом. Прошло около двадцати минут после назначенного времени, а никто к Аверьянову не подходил. Он уже было решился встать с лавки потоптаться вокруг, размять ноги, как неожиданно перед ним появилась фигура в темном, да еще и в надвинутом на голову капюшоне.

— Вам медаль? — тихо спросил незнакомец.

— Мне, — оживился Жека, который уже устал ждать. — Посмотреть можно?

Поколебавшись, парень протянул руку. На ладони блеснула медаль.

— А больше нет? — спросил деловито Аверьянов.

— Чего? — насторожился продавец и сделал шаг назад.

— На районе выставку обнесли, куча орденов, медалей, — поделился по секрету Аверьянов.

— Или бери, или ухожу! — заторопился продавец.

— Да тихо, тихо, — стал его успокаивать Жека. — Я еще куплю, если есть…

Но продавец уже пятился назад, потом развернулся и побежал. Аверьянов бросился за ним. Выскочивший сбоку Симоненко промахнулся и схватил руками воздух. Парень в капюшоне ловко перемахнул через лавку и бросился к арке дома. Но когда он туда забежал, в глаза ему ударил свет автомобильных фар.

Подбежавший Симоненко рывком повернул к себе беглеца и сдернул с его головы капюшон.

— Паша? Сторож? Вот это сюрприз!

Когда Пашу доставили в отдел, он успел одуматься и осознать свое положение. Он уже не молчал, не сидел насупившись. Он крутился на стуле, на который его посадили в центре кабинета, стараясь заглянуть в глаза каждому из полицейских. И тараторил как заведенный:

— Честное слово. Не я. Не я!

— А это? — Соколовский показал медаль.

— Это — я, — с готовностью согласился Паша. — Остальное — нет!

— Давай рассказывай, хватит верещать! — предложил Аверьянов. — Иначе до утра будем на тебя смотреть.

— Я ночью обход делал вокруг здания. А когда из-за угла вышел, то смотрю, со ступеней сбегают двое в масках. Лиц не видно. Они в машину и уехали. Я испугался и наверх. А там дверь в тот зал сломанная, где выставка готовилась, а внутри полный погром.

— Почему не позвонил в полицию?

— Да я хотел, достал уже телефон, а потом вижу — блестит что-то на полу в углу. А это медаль. Вот эта самая. Черт попутал. Я думал, ведь все равно кража, все равно украли остальное другие. А что одна медалька, фигня же, правда?

— Медаль — фигня? — нахмурился Симоненко. — Ты соображаешь, что мелешь, Паша? Ты знаешь, сколько наших солдат погибло при освобождении той же самой Варшавы? Не беси меня! Отвечай, ты окно закрыл?

— Я, — сознался сторож. — Рукавом закрыл, чтобы отпечатков не оставить.

— Зачем, придурок? — осведомился Аверьянов.

— Чтобы не попало… Я же должен был проследить, что все закрыто… Меня бы сразу уволили.

— Ну да, — усмехнулся Соколовский. — А теперь грамоту вручат. Или медаль.

— Понимаете, я не из-за жадности или там из каких-то еще побуждений. Реально деньги нужны были. Я учусь, комнату снимаю, работаю на полставки…

— Не дави на жалость! Эти двое, кого ты видел, опиши их.

— Ну… Крепкие такие парни… Высокие…

— Оба высокие? И точно парни? Не могла быть одна девушка?

— Нет. Точно, парни.

— Ясно, — махнул рукой Симоненко. — Хватит на сегодня. Я оформлю и закрою нашего друга в камере.

И когда Валерий увел сторожа, Соколовский подошел к окну и задумчиво проговорил.

— И все-таки зачем ломать дверь, если залезли через окно?

— Трудно сказать, — пожал Жека плечами. — Но открыли окно точно девчонки, больше некому.

Дежурный открыл камеру и пропустил Соколовского внутрь. Игнатьев сидел и смотрел выжидающе.

— Суд состоится в следующую среду, — сообщил Игорь.

— Компромат уже будет у нас, — спокойно кивнул Игнатьев. Потом, подумав, добавил. — Игорь, у меня просьба.

— Я знаю. Я тоже не хочу, чтобы Катя шла с нами. Пока что я додумался только до того, чтобы связать ее по рукам и ногам. Какие идеи у Аркаши-Ипподрома?

— Да почти такие же идеи, — усмехнулся Игнатьев. — И ты мне поможешь.

Валера вошел в отдел и с ходу объявил:

— Есть свидетели того, что внучка Амосовой ушла раньше Кристины. Значит, Кристина врет. А Люба ее покрывает.

— И я даже знаю почему, — подсказал Соколовский. — Брат Любы, Митя, влюблен в Кристину. Я видел у него в комнате фото Кристины на стене.

— Но если Кристина ушла последней, то, значит, только она и могла открыть окно, — предположила Вика.