Франк Тилье - Страх

Он оторвался от своего компьютера и сходил за листками, которые протянул Николя:

— Вот хирурги, которых подозревали в причастности к трафику. Они все из стран Восточной Европы, кроме двоих. Одного зовут Хасан Эртугруль, он занимался трансплантологией в Турции, пересаживал органы, прибывшие непосредственно из Албании. Назовем его… прививальщиком.

Люси и Жак подошли поближе.

— Он умер два года назад от рака, как мне объяснил жандарм.

Робийяр предъявил второй листок и ткнул пальцем в человека, похожего на испанца. Высокий, сильный, с орлиным носом и маленькими черными глазами под густыми бровями. Лет пятидесяти.

— А второй иностранец — это Клаудио Кальдерон. Присмотритесь к нему получше. Это аргентинский офтальмолог.

Все были поражены.

— Аргентинец… Да к тому же офтальмолог… — сказал Николя. — Это вполне вяжется с вырезанием глазных яблок и той гнусностью, которую сотворили с глазами Эль Бендито…

Робийяр уверенно кивнул:

— Для Харона староват, но вполне возможно, что это наш четвертый подозреваемый. Мы не знаем, как он попал в Албанию, неизвестны нам и глубинные причины, которые его туда привели. В «Медикусе» он, кроме всего прочего, изымал роговые оболочки глаз. Эти ткани очень востребованы и имеют то преимущество, что не ставят проблем совместимости, а стало быть, и отторжения, в отличие от почек. Но Кальдерон к тому же обладает и навыками общей хирургии, он вообще очень одарен. С помощью одного-двух специалистов он в конечном счете занимался всеми органами. Это он — хирург клиники «Медикус», заподозренный в причастности к трафику органов.

— Его когда-нибудь арестовывали?

— Нет. Его имя только однажды всплыло в деле Желтого дома, прежде чем документы исчезли. Дело рассыпается, как карточный домик, правосудие буксует. Люди, которые могли бы дать показания, таинственным образом отказались от своих слов или исчезли. Впрочем, как и сам доктор. Похоже, никто не знает, где он сейчас находится. Жак обратился с запросом о его розыске на нашей территории.

Белланже одобрил.

— А что известно о передвижениях этого Кальдерона до Албании?

— По словам жандарма, он приехал прямо из Аргентины, где работал в офтальмологической клинике Корриентеса. Больше он ничего не знает.

Сыщики переглянулись. Разрозненные детали головоломки наконец-то начали складываться. Николя сделал необходимые заключения:

— Похоже, что в две тысячи девятом году Микаэль Флорес занялся расследованием подпольной торговли человеческими органами. И по своему обыкновению, хотел копнуть тему поглубже, добраться до самой сути. Исследуя трафик в Албании, он наверняка наведался в «Медикус», в Ррипе, чтобы сделать снимки. Сфотографировать обитателей Желтого дома, бывших врачей, всех, кто был в этом замешан… Хотел поймать их безумные взгляды. В любом случае это расследование побудило его присмотреться к фигуре Кальдерона. И тогда он отправился в Аргентину, чтобы прийти к истокам и постараться понять, как Кальдерон до этого дошел. Или же хотел попросту найти его, расспросить и сфотографировать.

— И это, быть может, привело его к психиатрической лечебнице, куда направился Франк. А потом к Марио… А потом и к Харону, — добавила Люси.

— Это лишь гипотеза, но надо признать, что все вместе выглядит очень правдоподобно.

Николя в задумчивости потер подбородок. Его мозг бурлил, поднимая вопросы и отвечая на некоторые из них. Он вернулся к своим подчиненным.

— Нам известно, где заканчивали свой путь жертвы, — объявил он уверенно. — В анатомической лаборатории орлеанского РБЦ. То есть на французской земле. Однако, насколько я понимаю, срок годности изъятого органа не бесконечен.

— Примерно четыре часа для сердца, — уточнил Робийяр. — Для печени в два раза дольше…

— Крайне мало. Если существует черный рынок органов, наверняка есть и те, кто им пользуется. Люди, которые… согласились на незаконную пересадку. И дорого за это заплатили. Быть может, они французы. Быть может, живут неподалеку отсюда. В общем, те, «кого мы не видим».

Он беспрестанно поглядывал на часы, словно тотчас же забывал увиденное на циферблате. Однако его мозг работал в полную силу. Он посмотрел на Робийяра:

— Паскаль, попытайся больше разузнать насчет трафика органов, нам надо понять, есть ли какое-нибудь средство добраться до нелегальных приобретателей. У этих людей неизбежно довольно увесистая история болезни. Они не могут быть совершенно невидимыми.

— Хочешь действовать как с наркотой? Прихватываем какого-нибудь торчка, чтобы он нас вывел на дилера?

— Точно. Незачем вам напоминать, что время поджимает.

— В том-то и проблема. Чтобы раскрывать поэтапно всю цепочку, нужно много времени — недели, месяцы, это потребует дополнительных средств. И уж конечно, это невозможно распутать за несколько дней.

— Проклятье, я и сам знаю! Но сделай что сможешь, ладно?

Снова взгляд на часы. Готовый сорваться Белланже повернулся к Люси:

— Займись квитанциями с заправок. Покрути это во все стороны. Мне нужны результаты, ответы.

Люси молча кивнула.

— Теперь ты, Жак. Есть у тебя что-нибудь новое насчет Прадье? Его прошлого? Его истории в Интернете?

— Я сейчас как раз собираю о нем все, что могу. Связался с администраторами, к несчастью, быстрее музыки не потанцуешь.

— Придется обгонять музыку. Мне нужна также информация по Кальдерону, надо узнать, во Франции ли он. У меня есть один контакт в налоговой. Это позволит все замкнуть. Я тебе его дам. Пойдем.

Они вышли. Люси и Робийяр озабоченно переглянулись.

— Я всерьез о нем беспокоюсь, — сказала Люси вполголоса.

— Не ты одна. Он думает, что все можно сделать просто так, щелкнув пальцами. Похоже, у него пробки перегорают.

Люси вздохнула и склонилась над сотнями полученных по электронной почте квитанций Камиля Прадье с бензозаправок. Они были собраны в хронологическом порядке, самая старая выдана семь лет назад, а последняя — на прошлой неделе. Еще один признак педантизма Прадье. У Люси возникло ощущение, что она даром теряет время, но все-таки взялась за дело. Кроме даты и различных сведений, связанных с горючим, в квитанциях был указан адрес заправки. Чаще всего встречались два места: станция обслуживания в Орлеане и другая, в Антони, на юге Парижа. В Антони Прадье всегда заправлялся поздно и только по воскресеньям. Без сомнения, это было связано с его спуском к Стиксу.

Люси заметила перемену в его привычках начиная с две тысячи девятого года. Некоторые чеки указывали заправку на автотрассе D921. Всегда одна и та же станция обслуживания, часто утром. Люси посмотрела в Интернете и заметила, что та находится возле Байо-ле-Пена, маленького городка в сотне километров на северо-запад от Орлеана, недалеко от Шартра.