Франк Тилье - Шарко

– Ох да, мне следовало вас предупредить.

Он указал на сосуд, наполненный этими червями:

– Я думал, что уже всех их вытащил. Мы фотографировали, разумеется, всякий раз, когда извлекали очередную из разреза.

Он взял наполненную кровью пиявку и положил ее на металлический стол под нос застывшему Николя, бросив тому сочувственный взгляд:

– Знаю, это не просто, даже для самых крепких из нас. И я знаю… Короче, я понимаю, что ты можешь чувствовать, глядя на тело. Но тебе и не обязательно себя насиловать. Люси здесь, мы скажем, что вы все время были вместе и…

– Все нормально. Я не могу бегать всю оставшуюся жизнь.

Ответ прозвучал как удар хлыста. Шене не стал спорить:

– Как хочешь. Тогда идем дальше: Рамиресу нанесли ножом двадцать один удар. У меня сложилось впечатление, что убийца изувечил его и вложил пиявку в каждую рану. Я не уверен на все сто, потому что шесть или семь этих мамзелей весело прогуливались по ящику в морге, когда мы извлекали тело. Но если их пересчитать, вместе с последней, оставшейся в теле, то получится двадцать одна пиявка.

Он провел острием скальпеля по брюшной стороне животного, обнажая пищеварительную систему. Струя алой жидкой крови растеклась по столу. Люси сглотнула:

– Он был жив, когда с ним это сделали?

– Я в замешательстве. С одной стороны, мне кажется, что да, поскольку пиявки не сосут кровь трупа. Но с другой стороны, края ран не кровоточат, как если бы они были нанесены post mortem [17] Посмертно (лат.) . . Так что твердой уверенности у меня нет, это трудно определить невооруженным взглядом.

Люси попыталась преодолеть отвращение:

– Возможно… он умер потом, от ран. А пока тело коченело и кровь остывала, пиявки продолжали питаться.

– Не исключено. В любом случае мы возьмем образцы разрезов и отправим все патологоанатому. Работенки хватит, если учесть количество повреждений, так что результаты будете получать по ходу дела, в течение недели.

Эксперт указал на скарификации [18] Скарификация (рубцевание, шрамирование) – нанесение на кожу лица и тела рисунка из рубцов и втирание в них воспаляющих составов. на груди. Насечки из групп по четыре вертикальные черты, пересеченные пятой по диагонали, – так делают, когда считают дни. Люси пересчитала их в уме: тринадцать. Николя строчил заметки в своем блокноте – способ не хуже других отвести глаза от трупа.

– Скарификации давние, возможно, сделаны добровольно. Имеются также на спине.

Он указал на сгиб на левом предплечье:

– Татуировки, старые следы уколов. Посмотрим, что покажет токсикология…

Он повернул тело. Новые насечки, более глубокие и многочисленные, но исполненные художественно, образовывали слова. Blood, Death, Evil . «Кровь», «смерть», «дьявол». Вокруг – татуировки, змеи, скорпионы, пауки…

– Синюшность в зоне контакта бедер, пяток и ягодиц с поверхностью пола. Я видел фотографии тела в том положении, в каком оно было найдено: сидящим, с руками, связанными спереди. Соответствует. Он умер в этом положении. Следы спермы, крови и органических выделений в области полового члена, свидетельствующие о сексуальных отношениях, возможно, в менструальный период.

Николя вспомнил о пятнах крови на простынях:

– Мы полагаем, с ним была девушка до того, как его убили. Мы ее ищем.

– Кстати, о половом члене…

Он снова перевернул своего подопечного и указал на головку полового члена, проткнутую горизонтально стержнем, на котором красовалась голова козла. Николя скривился.

– Да, знаю, любому мужику становится не по себе, если прикинуть, каким образом вставлялась эта штука, – заявил Шене.

Он вернулся к горлу:

– Здесь тоже немало интересного. Эрозивный ободок характерен для очевидной огнестрельной раны. Ожог вследствие выстрела: его убийца стрелял в упор. Мы собрали образцы вокруг входного отверстия, чтобы отправить баллистикам, пороха действительно было много. Пуля вышла сзади. Смерть наступила более двадцати четырех часов назад. Вы нашли пулю?

Николя провел рукой по лицу:

– Да, и пулю, и гильзу.

– О’кей. И последнее, прежде чем я его вскрою.

Он показал на татуировку, которая занимала всю поверхность левой стопы. Крест с черными краями. В вертикальной части надпись: «Pray [19] Молиться (англ.) . Mev» .

– Это религиозный крест. Знаете, когда я был помоложе, то здорово увлекался всякими фильмами про злых духов, экзорцизмы, Сатану и психов, которые жгут распятия. А вы нет?

– Мы все их смотрели, – вздохнул Николя, терпение которого было на исходе.

– Верхняя часть креста расположена на уровне пятки. Значит, он перевернут по отношению к направлению движения и к надписи.

– Перевернутый крест… Знак сатанистов, как и голова козла на пирсинге, и Evil на спине.

– Что-то в этом роде. «Молись Меву», возможно, является отсылкой к какой-то сатанинской сущности по имени Мев или к другому подобному идиотизму. Один из моих коллег, Жоффрей Лурм, вращается среди готов, и он мне уже рассказывал об этих историях с крестом. Я вам дам его телефон. Перевернутый крест обращен уже не к небу, а к земле, он отсылает к падению, к нисхождению в преисподнюю. Ваша жертва размазывала голову Христа об асфальт при каждом шаге. Неплохой способ послать куда подальше христианскую религию.

Пока Николя черкал в своем блокноте, Люси застыла неподвижно, со сложенными на груди руками и пустыми глазами, словно смотрела сквозь труп. Она читала в отчете дяди, что девушка, посещавшая Рамиреса, по виду была из готов. К тому же она вспомнила про черную кошку, покрытую пиявками. Еще одна связь с дьяволом?

Поль Шене призвал на помощь коллегу, и они приступили к собственно вскрытию. Новые пробирки заполнялись образцами мочи, желчи, мышечной ткани, кожи, в то время как органы покидали тело, чтобы их осмотрели, взвесили, взяли пробы. Жюльен Рамирес был низведен до предмета изучения, первой ступеньки на пути поиска истины.

Люси засунула в карманы руки, дрожащие под грузом тайны. Она представила себе отца своих детей, одного в глубине подвала, как он кромсает тело и переносит пиявок, раздувшихся от кошачьей крови, на холодные мертвые раны человека. Как только ему в голову могла прийти подобная мизансцена? Какой смысл в подобном погружении в бездну? А еще она видела его на коленях в гараже, в синем халате, с налитыми кровью глазами, когда он жег свой костюм. В ту ночь он больше не был копом. Он был одним из тех, других. «Спрячем все скелеты поглубже в шкаф».

Было около полудня, когда вскрытие подошло к концу.

– Я отслежу данные патологоанатома и токсиколога, мне интересно, когда попадается что-то необычное. И напишу для вас заключение, если хотите.