Георгий Зотов - Тиргартен

И по-прежнему этот шизофренический оптимизм.

Чем дальше продвигаются русские (а их танки уже едут от Потсдамер-плац к Вильгельмштрассе), тем ожесточённей уверенность – нас обязательно спасут, другого и быть не может. Американцы и англичане сметут казаков (о да, ваша армия не смогла с ними справиться, а изнеженных уроженцев Британии и США большевики на завтрак съедят), неведомые солдаты неведомых фронтов вот-вот прорвут «красное кольцо» вокруг Берлина. Вы слышите грохот, берлинцы? Это в панике бежит ваша армия от иванов, аж земля трясётся. Немцы так уверяли себя, будто в случае прихода русских население Германии уедет убирать снег в Сибирь, что и на самом деле поверили в это. Одни сопротивляются до последнего, а другие готовы заменить портреты с усиками на портреты с усами. Наш дорогой фюрер, ты правда рассчитывал – все лягут за тебя? Ты в гробу перевернёшься, увидев, как за неделю развалится тщательно созданная Гиммлером организация «Вервольф», призванная копировать войну большевистских партизан в тылу вермахта. Все сопляки, исступлённо сейчас клянущиеся тебе в верности, наперегонки поднимут руки. Третий рейх издыхает в корчах.

И я очень рад видеть это своими глазами.

Война, конечно, опасная вещь. Но я взрослый человек, мне скоро пятьдесят – и я понимал, чем рискую. Давно мечтал здесь развернуться… Идеальное место для охоты! Я планировал поездку последнюю пару лет, крайне скрупулезно – заказал мундиры, удостоверения, качественную печать новеньких рейхсмарок (раскошелился, купил настоящий пресс Рейхсбанка, считающийся антиквариатом), паспорта, набор крайне дорогих масок. Всё осторожно, через проверенных людей. Я выбрал правильное время. Скажем, ещё в январе в Тиргартене бессмысленно было бы устраивать охоту. Хотя англичане и американцы бомбили город днём и ночью, машина нацистов функционировала без перебоев. Арестовывали по доносам, ловили скрывавшихся участников заговора 20 июля, в тюрьме Моабит вешали и рубили головы. А ведь в это время вермахт целыми дивизиями бежал от Красной армии по заснеженным дорогам Померании, на участках фронта русские танки продвигались по полсотни километров в день. Забавный народ эти немцы. Да-да, я в курсе, что у меня самого немецкие имя и фамилия, но мы, швейцарцы, считаем себя отдельной нацией. Диалект «швайц» – совсем не «хохдойч»: когда по телевизору в Германии показывают репортажи из Швейцарии, на фрагментах интервью с нашими жителями включают субтитры. Так вот, период определён идеально. Первую охоту я совершил пятого апреля, рейху оставался почти месяц, и я рассчитал правильно: скоро все человеческие ресурсы империи будут брошены на отражение штурма Берлина, а не на поиски одинокого мужчины среднего возраста, развлекающего себя гонками за дичью. Да, идеал недостижим, в последнюю неделю что-то пошло не так, – подумать только, меня едва не поймали. Но подобные вещи и питают организм адреналином. Боже, кем бы я мог стать, если бы не охота? Сидел бы в офисе, читал скучные сводки биржевых новостей? Следил за курсом швейцарского франка к евро? Волновался насчёт падения цен на нефть? Хватался за сердце, глядя на крах биткоина? Именно таким меня мечтали воспитать родители. Нет уж, большое спасибо.

Должен признаться – у меня ещё куча планов.

Я выяснил методом проб и ошибок: лучшее время для охотничьего сезона – смутное. Нет, не как Африка. Да, там был трагический инцидент, когда свихнувшийся полицейский из каффров едва меня не застрелил в момент обращения новых людей-леопардов (спас бронежилет, и с тех пор я с ним не расстаюсь), однако в целом – нудная кислятина. Убийство без риска прикольно, но слишком уж безопасно, как резать ножом стадо коров – ходи и втыкай, никакого сопротивления. Увы, киллеры коров считаются мясниками, а не охотниками. Протестировав Берлин, я уяснил: вот прекрасное направление. Страны, находящиеся в военном или политическом хаосе, на твои поиски не отправляют целое МВД со штатом лучших сыщиков. Да, приятно вжиться в образ того же шерифа из Кливленда, дабы делать вид, будто ищешь сам себя, но пока находишься в прошлом, спокойно спать ты не сможешь: в любой момент на твой след может напасть доморощенный Шерлок Холмс или Эркюль Пуаро. Следователи-таланты – не выдумка, особенно если дан строгий приказ главы государства отыскать именно тебя. А военное время идеально. Тут и риск, и адреналин, и прекрасные вольеры для охоты. Когда я вернусь назад, следующим станет путешествие в Россию. Пока ещё не знаю – сорок первый, наверное, сложнее: я не знаю язык (хоть и намерен подучить), любые иностранцы под подозрением и помещаются в лагерь. Но вот конец семнадцатого года кажется идеальным. Я могу быть советником из числа Антанты для белогвардейцев где-нибудь в Омске, офицером германских оккупационных войск в Киеве, латышом – сотрудником ЧК в Москве или Петрограде. А славянок я зря не ценил раньше в качестве интересных для охоты особей. Глупо с моей стороны. Я сам видел – их солдаты сражаются храбро, значит, и женщины не позволят загнать себя влёгкую. Восточные народности издавна привыкли к лишениям, они упорно борются за жизнь в самых критических ситуациях, даже на краю гибели разорвут врага в клочья. Кстати, в текущей войне русские очень хорошо доказали Германии, на что способна их страна, казавшаяся фюреру «колоссом на глиняных ногах». Да и спортсменок там более чем достаточно. Если сравнивать с животными, моё увлечение в России материализуется в виде охоты на тигриц – смертельно опасных, однако безумно красивых. Головы особей этого государства, утопающего в снегах, где вечно вязнут иностранные армии, займут достойное место в моём коллекционном шкафу. О, вы бы его видели. Уникальная вещица, сделана по спецпроектировке – нечто вроде стеклянной конструкции во все четыре стены гигантской комнаты, подобной тем, где в лучших ресторанах Нью-Йорка вызревают говяжьи стейки. Там стоят головы – множество рядов. Они способны храниться не то что годами – десятилетиями. С каждой я могу пообщаться, поцеловать, погладить, достать поиграть… как жаль, в списке не хватает прелестного личика Элизабет Шорт, но что поделаешь… я учился на охотника и коллекционера самостоятельно, некому было мне подсказать. Зато теперь всё прекрасно, и будет только лучше. За двадцать пять лет собрана прекрасная коллекция, коей настоящие ценители откровенно позавидуют.

И главное – я же не собираюсь останавливаться.

Впереди сладость русской охоты. Погоня в ночном лесу. Хрип разрезанной артерии. Горячая кровь. Почему я никогда не ездил в Россию? Ведь я хочу этого давно, на уровне подсознания. И сейчас в багажнике моего автомобиля, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту лежит именно русская особь. Она из «остарбайтерин» – я просто подъехал к толпе, голыми руками под охраной автоматчиков разбирающей завалы у рейхстага, и без объяснений забрал понравившийся мне экземпляр. Особь совсем молодая, лет четырнадцати, откликается на кличку Оксана. О, не надо читать мне нотации. Понимаю – вы сошлётесь на мои собственные заявления: как же так, я ведь не режу молодняк, оставляю размножаться. Типа, ой, вот я ругал покойного Бруно Пройсса – дурак охотится на «остарбайтерин», а это тупое и нудное избиение безвинных кроликов. Всё верно. Однако вы забываете, «что-то пошло не так», впервые меня едва не схватил следователь – значит, придётся на ходу менять привычную схему. Мне нужна восьмая голова – и о’кей, пусть она будет кроличьей. Сейчас у меня нет возможности найти хороший вариант дичи без дополнительных проблем. Взрослые «остарбайтеры» истощены, их кормят объедками, которые не станут есть даже собаки, – полусгнившие картофельные очистки, свекольная ботва, «суп», если таковым можно назвать варево из высохших лошадиных костей. Они измучены, еле передвигаются, многие не имеют даже обуви – их ступни разбиты. Но не всё столь плохо! Я получил в собственность прекрасный образец, кровь с молоком. Дикая, горячая, растущий организм самки. О, такая отлично побежит от меня через весь Тиргартен, дорого продаст свою жизнь, подарив феерическое удовольствие. В общем, я весь в предвкушении. И вот едва я, вконец измотанный событиями дня, направляюсь домой, дабы уснуть, поесть и немножко порелаксировать в любимом подвальчике, как на подъезде застаю неприятную картину. К счастью, ведомый предчувствиями, я оставил автомобиль за углом, решив изучить обстановку перед домом в бинокль. Да, я заранее прояснил на карте штурма Берлина в Википедии: русские не заняли этот район вплоть до 2 мая 1945 года, но… Википедия-то она Википедия, им запросто позволено ошибаться, а вот мне – нет. Значит, подношу бинокль к глазам и вижу… Матерь Божья. Дверь на входе отсутствует (судя по состоянию, её не выломали, а вообще взорвали), неподалёку – наспех сооружённая баррикада, неглубокие окопы и несколько трупов. И самое неприятное – человек в серо-голубой форме шарфюрера СС, давно потерявшей изначальный цвет, грязной и бурой от крови. Он обыскивает мертвецов и переговаривается с другим типом. Fuck, fuck, fuck! Это ведь Лютвиц и другой урод, едва не схватившие меня недавно в парке Тиргартен.