Элизабет Джордж - Наказание в награду

– Естественно, цепочка улик сейчас уже нарушена благодаря вашей жене и Раддоку. Но мы верим, что остатки ДНК на этом белье поставят жирную точку в расследовании, и особенно в той его части, которая касается вашего сына.

– Как только Раддок узнает, что у нас есть это, – тут Хейверс сделала жест в сторону пакета, – и с его ДНК, а не с ДНК Финна, ему придется задуматься над тем, как все это объяснить. Особенно потому, что девушка, о которой идет речь, не относится к категории девиц, с которыми ему приходилось иметь дело до той декабрьской ночи. Она никогда не пила, поэтому он никогда не отвозил ее, и совсем не была похожа на тех девчонок, позволявших ему залезать к себе в трусики из страха, что он доставит их к родителям.

– Вы что, хотите сказать, что Раддок раньше не знал девушку, которую изнасиловал?

– Именно, – ответил Линли. – По крайней мере, мы так думаем.

– Он был здорово зол на Дену Дональдсон, – добавила сержант. – Позже Раддок вернулся в дом, увидел на диване в гостиной девушку и, так как было темно, то ли принял ее за Динь, которую хотел наказать за то, что она от него сбежала, то ли ему было уже все равно, кому засунуть, коль уж так приспичило.

Тревор задумался. Он знал, что должен сейчас что-то испытывать – хоть чуть-чуть, – но все никак не мог переварить все услышанное. Он едва ощущал свои конечности, не говоря уже об эмоциях.

– Не знаю, как скажу обо всем этом Финну… Мне что, надо сказать ему, что до самой своей смерти его мама пыталась найти рычаги влияния на него? Что до самой смерти она считала его насильником?

Казалось, что Линли тщательно обдумал все варианты, прежде чем ответить:

– Может быть, стоит сказать ему, что она была живым человеком, как и все мы? Ему можно сообщить, что она поверила в фальшивку, которую рассказал ей ПОП, а все остальное было результатом этого ошибочного решения с ее стороны.

– Но почему она готова была поверить Газу Раддоку, а не собственному сыну? – задал вопрос Тревор. Задал он его себе самому и сам же на него ответил: – Она просто боялась прямо спросить его об этом, правильно? Она видела, что в тот момент он был далек от того образа, какой она хотела в нем видеть, а поскольку ей не приходило в голову, что он прежде всего… Поэтому Раддоку было так легко убедить ее. Боже… Боже! – Голос Тревора надломился.

– С вами здесь все будет в порядке, мистер Фриман? – Это спросила женщина, Хейверс.

Он собрался с духом, чтобы ответить, а уже потом начинать действовать.

– А я здесь не останусь. Я возвращаюсь в больницу, к Финну.

Айронбридж, Шропшир

Ясмина благодарила Бога за то, что ее свекровь осталась у них. После того как Тимоти позвонил детективам из Скотланд-Ярда, после того как ему сказали, что за ним выслали патрульную машину, после того как машина прибыла и он был арестован, железное самообладание Рабии покинуло ее. Сказались годы переживаний, которые она держала в себе. И на каждый вопрос, который свекровь раньше не задавала, ей было необходимо получить ответ, который Ясмина не могла дать.

Сати и Джастин появились уже после того, как увезли Тимоти, – это был маленький подарок судьбы, потому что Сати не пришлось наблюдать за арестом собственного папы. Она и так вошла в дом с осторожностью, будто ожидала худшего, и сердце Ясмины сжалось от горя, когда она увидела выражение лица ребенка и ее рефлекторную попытку спрятаться за спиной Джастина.

Что же касается молодого человека, то по нему было видно: он настроен узнать обо всем, что происходит в семействе Ломакс.

– Пора вам прояснить некоторые вещи, – сказал Джастин тоном, показывавшим, как все они его достали.

За это Ясмина не могла его упрекнуть, поэтому ничего не сказала, а Рабии в этот момент в комнате не было. Однако рядом находилась Мисса, ответившая:

– Все дело во мне, Джасти. Ты не хочешь прогуляться?

И они оставили Ясмину с Сати. Мать и дочь следили друг за другом через пропасть, которую одна из них должна была преодолеть.

– Я подвела тебя, Сати, – сказала Ясмина дочери. – Но больше такого не повторится.

Сати смотрела на нее, не совсем понимая, что она ей говорит. Ясмина видела это непонимание в прекрасных глазах девочки, в том, как они двигались на ее лице, как инстинктивно искали пути отступления. И все это было результатом ее, Ясмины, бурной деятельности.

– Сати, послушай меня, – сказала женщина. – Я хочу вернуть тебе твою жизнь.

Девочка прикусила нижнюю губу.

– Я тебя ударила… – Тут Ясмина остановилась. – Нет, не просто ударила. Я в ярости нанесла тебе удар кулаком. Это случилось мгновенно, и, должна тебе признаться, в тот момент я хотела это сделать. Я хотела сделать тебе больно. Думала, что если сделаю, то ты поймешь… Сейчас я даже не знаю, что ты должна была понять. Что я права? Что ты ошибаешься? Теперь этого уже никто не знает. Но то, что я сделала… Это было жестоко и неправильно, и мне нет прощения. Обещаю тебе, что никогда в жизни не сделаю попытки повторить подобное. И если ты, став взрослой, по какой-то причине напомнишь мне об этом… Знай, Сати, что до тех пор, пока я буду в здравом уме, я никогда не стану отрицать сделанного или искать себе оправдания.

Ясмина понимала, что то, что она говорит сейчас, трудно понять двенадцатилетней девочке, особенно девочке, которой за последние два года пришлось пережить столько, сколько пришлось пережить Сати. Но слова эти были необходимы, если только все они хотели начать все сначала и восстановить свою жизнь.

Сказав все, что она должна была сказать, Ясмина замолчала. И Сати, с ее доброй душой, не позволила ей долго мучиться неизвестностью.

– Мамочка! – закричала она и бросилась к Ясмине.

Женщина прижала ребенка к себе и пробормотала:

– Спасибо тебе.

Когда Мисса вернулась, Ясмина была наверху, вместе с Рабией и Сати. Они все трое лежали на постели, в которой Тимоти теперь долго не будет спать. И ничего не делали. Похоже было на то, что они даже пальцем пошевелить не в состоянии.

Несколько мгновений Мисса, стоя в дверном проеме, наблюдала за ними в тусклом свете лампы, стоявшей на прикроватной тумбочке. Ясмине показалось, что дочь не понимает того, что видит перед собой.

– Ты застала нас совершенно без сил, – слабым голосом пояснила она девушке.

– Мама, а бабушка… – произнесла Мисса с тревогой в голосе.

Рабия пошевелилась. Она лежала, прикрыв глаза рукой, но, услышав голос Миссы, опустила ее.

– Бабушка, – заявила она, – еще и не такое переживала. – И добавила через мгновение: – Ну хорошо, может быть, так плохо мне еще никогда не было, но я все равно не намерена сдаваться. А ты? – Рабия подвинулась на кровати и похлопала по освободившемуся месту.

Казалось, все надолго затаили дыхание, прежде чем Мисса пересекла комнату и присоединилась к ним. Рабия прижала свою руку к ее щеке. Потом взяла руку Сати и прижала ее к своей. Сати, убедившись, что от нее ждут именно этого, взяла руку Ясмины.