Деннис Лихэйн - Закон ночи

— Итак, ты попала в аварию и подумала: «Дай-ка я извлеку из этого выгоду»?

Она покачала головой.

— Нет?

Еще одно покачивание головой.

— А что же тогда?

— Когда за нами погнались легавые, я сказала шоферу, что удрать можно, только если свалимся в машине с моста. Но он не послушал.

Джо снова отступил от струи из ее шланга.

— И что же?

— И я ему прострелила затылок. Мы ушли под воду, я выплыла, а наверху меня ждал Майкл.

— Кто это — Майкл?

— Еще один парень, который сидел у меня на крючке. Он меня всю ночь поджидал возле отеля.

— Зачем?

Она хмуро глянула на него:

— Сначала ты, а потом Альберт: мол, я не могу без тебя жить, Эмма, ты вся моя жизнь, Эмма. Завели шарманку. Мне нужна была страховочная сетка, на случай если вы друг друга порешите. Какой еще выбор у девчонки? Я знала, что рано или поздно мне придется ускользнуть из ваших лап. Ну вы были и горазды оба трендеть.

— Приношу глубокие извинения, — произнес Джо, — за то, что тебя любил.

— Ничего ты меня не любил. — Она сосредоточила усилия на особенно упрямом осколке, засевшем между двумя плитами улицы. — Ты хотел мною обладать . Как паршивой греческой вазой или шикарным костюмом. Показывать меня всем своим друзьям, спрашивать: «Правда, она цыпочка?» — Теперь она посмотрела на него по-настоящему. — Я не цыпочка. Я не хочу, чтобы мной кто-то владел. Я хочу владеть сама.

— Я тебя оплакивал, — сообщил Джо.

— Очень мило, дорогуша.

— Много лет.

— И как ты только вынес такой тяжкий крест? Боженьки мои, да ты просто герой.

Он отступил от нее еще на шаг, хотя она уже направляла шланг в противоположную сторону. Он впервые понял всю эту затею — как простофиля, которого надували столько раз, что жена не выпускает его на улицу, пока он не оставит дома часы, бумажник и мелочь.

— Ты забрала те деньги из камеры хранения на автовокзале, верно?

Она явно ждала пули, видимо опасаясь получить ее вслед за этим вопросом. Но он поднял руки, показывая, что они пусты и будут пусты в дальнейшем.

— Не забывай, ты сам отдал мне ключ, — ответила она.

Если у воров существуют законы чести, то по этим законам она права: он отдал ей ключ и она вольна была распоряжаться им по своему усмотрению.

— А та мертвая девушка? Та, чьи части тела нашли в воде?

Она выключила шланг и прислонилась к штукатурной стене своего борделя.

— Помнишь, как Альберт говорил, что подыскал себе новую девку? — спросила она.

— Как-то смутно.

— В общем, он говорил. Она сидела в той же машине. Я так и не узнала, как ее зовут.

— Ты ее тоже убила?

Она мотнула головой, слегка постучала себя по лбу:

— Когда случилась авария, она ударилась головой о спинку переднего сиденья. Не знаю, тогда она умерла или потом. Меня уже рядом не было, чтобы это выяснить.

Он стоял на этой улице, чувствуя себя дураком. Чертовым дураком.

— Ты меня когда-нибудь любила? — спросил он.

С нарастающим раздражением она обшарила взглядом его лицо.

— А то как же, — ответила она. — Может, даже несколько раз. Мы с тобой неплохо повеселились. А когда ты переставал на меня молиться и начинал трахать как следует, было и вовсе славно. Но тебе надо было сделать из этого кое-что еще.

— Что же?

— Ну, не знаю. Что-то такое более красочное. Что нельзя взять руками. Мы не ангелы Божьи, мы не эльфы из книжки про истинную любовь. Наш дом — ночь, и мы пляшем так бешено, что под ногами не успевает вырасти трава. Вот наше кредо. — Она закурила папиросу, сняла с языка табачную крошку, пустила ее по ветру. — Ты же не думаешь, будто я знаю, кто ты теперь? Не думаешь, будто я все переживала: когда же ты явишься? Мы свободны. Никаких братьев, никаких сестер, никаких отцов. Никаких альбертов уайтов. Есть только мы. Хочешь заглянуть в гости? Приглашение действует без ограничения срока. — Она пересекла тротуар, подошла к нему. — Мы всегда много веселились. Мы и сейчас могли бы повеселиться. Проводить жизнь в тропиках, считать наши деньги на атласных простынях. Свободные как птицы.

— Черт! — произнес Джо. — Я не хочу быть свободным.

Она слегка наклонила голову набок, — казалось, она смутилась и даже испытывает настоящую печаль.

— Но это все, чего мы когда-нибудь хотели, — заметила она.

— Это все, чего ты когда-нибудь хотела, — поправил он. — Ну а теперь у тебя это есть. Всего хорошего, Эмма.

Она стиснула зубы, отказываясь попрощаться, словно тем самым она сохраняла какую-то власть над ним.

Такая упрямая, злобная гордость встречается у очень старых мулов и у очень избалованных детей.

— Всего хорошего, — повторил он и зашагал прочь, не оглядываясь, не чувствуя ни малейших уколов сожаления или раскаяния. Потому что все было сказано.

В мастерской ему деликатно и с величайшей осторожностью сообщили, что часам понадобится совершить путешествие в Швейцарию.

Джо подписал разрешение на вывоз и заявку на ремонт. Взял квитанцию, составленную часовщиком с мельчайшими подробностями. Положил ее в карман и вышел из мастерской.

Он стоял на старой улице Старого города и поначалу не мог решить, куда же ему теперь пойти.

Все парни, работавшие на ферме, любили бейсбол, но у некоторых поклонение ему доходило до религиозного. Перед наступлением поры сбора урожая Джо заметил, что кое-кто залепил себе кончики пальцев медицинской клейкой лентой.

— Где они раздобыли ленту? — спросил он у Сигги.

— Да у нас ее целые коробки, приятель, — ответил Сигги. — Еще при Мачадо нам как-то раз прислали докторскую палатку вместе с какими-то газетными писаками. Чтобы всем показать, как Мачадо любит своих крестьян. Скоро писаки уехали, а за ними и доктора. Потом к нам явились и забрали все докторское оборудование, но мы заначили картонку этой ленты для парней.

— Зачем?

— Вы когда-нибудь сушили табак, позвольте спросить?

— Нет.

— Если я вам покажу «зачем», вы перестанете задавать дурацкие вопросы?

— Наверное, нет, — ответил Джо.

Стебли табачных растений вымахали уже выше мужского среднего роста, а их листья были длинней руки Джо. Он больше не разрешал Томасу бегать по табачным делянкам, опасаясь, как бы тот не заблудился там. Сборщики — в основном мальчики постарше — как-то утром пришли и обобрали листья с самых созревших растений. Эти листья сложили на деревянные салазки, которые затем отцепили от мулов и прицепили к тракторам. Трактора ехали к сушильному сараю на западном крае плантации: эту задачу поручали самым младшим из мальчишек. Однажды утром Джо вышел на крыльцо главного дома и увидел, как парень лет шести, не больше, едет мимо него на тракторе, волоча за собой на салазках целую груду листьев. Мальчишка широко улыбнулся Джо, помахал ему рукой и проследовал дальше.