Деннис Лихэйн - Закон ночи

— Конечно, детка. Что захочешь.

— Не обязательно большой дом или какой-то шикарный. Или…

— Грасиэла, — произнес Джо, — выбери что хочешь. Если не продается, предложи двойную цену.

Такие порядки в ту пору не были редкостью. Куба, которую Великая депрессия затронула сильнее, чем большинство стран, делала первые робкие шаги к возрождению. Злоупотребления мачадовского режима сменились надеждами на полковника Фульхенсио Батисту, вождя Сержантского мятежа, сместившего Мачадо. Официальным президентом республики стал Карлос Мендьета, но каждый знал, что всем заправляет Батиста и его армия. Такое положение дел оказалось настолько выгодным для многих, что американское правительство начало вливать деньги в экономику острова буквально через пять минут после бунта, заставившего Мачадо сесть на самолет и улететь в Майами. Эти деньги шли на больницы, дороги, музеи, школы, на новый торговый квартал, протянувшийся вдоль набережной Малекон. Полковник Батиста обожал не только американское государство, но и американский бизнес, так что Джо, Дион, Мейер Лански и Эстебан Суарес, наряду со многими другими, встретили полнейшее одобрение в верхних эшелонах кубинской власти. Они уже заключили договоры о девяностодевятилетней аренде лучших земельных участков близ Центрального парка и вокруг рынка Такон.

Им светили баснословные барыши.

Грасиэла заявляла, что Мендьета — марионетка Батисты, а Батиста — марионетка компании «Юнайтед фрут» и Соединенных Штатов, что он грабит казну и насилует землю, а США его поддерживают, потому что Америка отчего-то верит: из скверных денег могут неведомым образом произрасти добрые дела.

Джо с ней не спорил. Он даже не напоминал, что они сами совершают добрые дела на дурные деньги. Вместо этого он спросил, как обстоят дела с тем домом, который она подыскала.

Собственно, это была разорившаяся кофейная плантация возле деревни Арсенас, еще в пятидесяти милях вглубь провинции Пинар-дель-Рио. К участку прилагался гостевой дом, где можно будет разместить ее родных. А кроме того, бескрайние поля с черной землей, по которой сможет бегать Томас. В тот день, когда Джо и Грасиэла приобрели эту недвижимость у вдовы хозяина, Доменики Гомес, она тут же, у дверей адвокатской конторы, познакомила их с Иларио Басигалупи и объяснила, что Иларио расскажет им все, что касается выращивания табака, если их это интересует.

Джо глядел на этого толстого коротышку с разбойничьими усами, пока шофер вдовы ловко увозил ее на двухтонном «детройт-электрике». До этого он уже несколько раз замечал Иларио рядом с вдовой Гомес: тот всегда держался в тени, на заднем плане, и Джо предположил, что это ее телохранитель, ибо в здешних краях не так уж редки похищения людей ради выкупа. Но теперь он заметил его огромные, не по росту, кисти рук, иссеченные шрамами, с выпирающими костями.

Он никогда не задумывался, как он распорядится этими полями.

А вот Иларио Басигалупи об этом много размышлял.

Прежде всего он объяснил Джо с Грасиэлой, что никто не зовет его Иларио, его все зовут Сигги, что не имеет никакого отношения к сигарам и табаку: просто в детстве он не умел как следует выговаривать свою фамилию, вечно застревая на втором слоге.

Сигги поведал им, что до недавнего времени двадцать процентов населения деревни Арсенас зависело от плантации Гомеса: на ней работали местные жители. А с тех пор как сеньор фермер Гомес попал в зависимость от алкоголя, упал с лошади и впал в безумие, работы нет. Уже три сезона нет работы, пояснил Сигги. Вот почему многие ребятишки в деревне не имеют штанов. Рубашки старательно заштопывают, и при бережном обращении можно проносить одну рубашку всю жизнь, а вот штаны рано или поздно безвозвратно протираются — на заду или на коленях.

Джо и сам не раз замечал, проезжая через Арсенас, что большинство детей здесь бегают с голым задом. Черт побери, да они бегали просто голые! Деревня Арсенас располагалась у подножия холмов в провинции Пинар-дель-Рио. Не деревня, а одно название: кучка покосившихся лачуг с крышами и стенами из высушенных пальмовых листьев. Отходы человеческой жизнедеятельности попадали в канавы, а оттуда — в ту же реку, из которой деревня брала воду для питья. Здесь не было ни мэра, ни старосты, чтобы с ним потолковать. Улицы представляли собой сплошное месиво грязи.

— Мы ничего не понимаем в сельском хозяйстве, — возразила Грасиэла.

Они уже сидели в одном из баров города Пинар-дель-Рио.

— А я понимаю, — отозвался Сигги. — Очень даже понимаю, сеньорита. А если что и позабыл, так этому обучать все равно незачем.

Джо заглянул в хитрые, всезнающие глаза Сигги и пересмотрел свою оценку взаимоотношений между этим управляющим и вдовой. Поначалу он решил, что та оставила при себе Сигги для защиты, но теперь он понял: в ходе продажи участка Сигги заботился о том, чтобы в будущем не остаться без куска хлеба, и следил, чтобы вдова Гомес поступила, как он рассчитывает.

— С чего бы вы начали? — осведомился Джо, наливая всем еще рома.

— Вам нужно будет подготовить грядки с рассадой и вспахать поля. Это первым делом, patrón . Первым делом. Сезон-то начинается уже в следующем месяце.

— Вы сможете не мешать моей жене, пока она будет приводить в порядок дом?

Тот закивал, глядя на Грасиэлу:

— Конечно, конечно.

— А сколько людей вам для этого нужно? — спросила она у него.

Сигги объяснил, что для устройства грядок с рассадой понадобятся мужчины, а для посева — мужчины и дети. Мужчины или дети будут нужны, чтобы следить за почвой: не заведется ли в ней грибок или плесень. Мужчины и дети потребуются, чтобы сеять, мотыжить, пахать, уничтожать гусениц, медведок и тлю. Им понадобится не очень пьющий летчик, который сможет опрыскивать поля.

— Господи помилуй, — изумился Джо, — сколько ж это труда?

— И мы еще не говорили про обрезку, пасынкование и уборку, — заметил Сигги. — А еще шнурование, развеска, нарезка, и кто-то должен поддерживать огонь в сушильном сарае. — Он взмахнул своей большой ладонью, показывая, сколько предстоит всякой работы.

Грасиэла спросила:

— А сколько мы на этом получим?

Сигги толкнул к ним по столу листок с цифрами.

Посасывая ром, Джо проглядел их, а затем произнес:

— Значит, в хороший год, если не будет голубой плесени, саранчи, ливней, града и если Господь будет постоянно с утра до вечера озарять Пинар-дель-Рио ярким солнцем, мы получим четыре процента от наших первоначальных вложений. — Он посмотрел на Сигги через стол. — Верно?

— Да. Потому что вы используете только четверть вашей земли. Но если вы вложитесь в другие поля и вернете их в то состояние, в котором они находились пятнадцать лет назад, то не пройдет и пяти лет, как вы разбогатеете.