Евгений Сухов - Порядковый номер жертвы

– Пока не знаю, – посмотрел на своего помощника старший следователь-криминалист. – Но связь есть. Тут мы что-то упускаем. Но что?

– Может, стоит подключить аналитический отдел?

– Аналитический? – раздумчиво посмотрел на Колесова Сергей Иванович. – А ведь это идея! Только не отдел, а одного человека, который стоит всего отдела. Ну, или стоил…

Эдуард Константинович Полетаев страшно мучился с похмелья, а денег не было даже на бутылку пива. Когда прозвучал звонок в дверь, Полетаев даже не пошевелился. Он никого не ждал, друзей у него не осталось, так что вставать и открывать дверь незнакомому человеку никакого резона не было. Он частенько не открывал дверь на звонки. Пусть думают, что его нет. В общем-то, так оно и было. Настоящего Эдуарда Константиновича Полетаева уже не было давно. Он умер, когда два года назад по его вине погибли жена и сын. Автокатастрофа. Надо было влететь в «КамАЗ», выскочивший на перекресток на красный свет, по прямой. Он бы тогда разбил капот и погиб бы сам. А жена и сын, ехавшие сзади, остались бы, скорее всего, живы. Но он автоматически повернул руль влево, стараясь избежать столкновения. Машину занесло, и она ударилась в «КамАЗ» задней дверцей и багажником. И все… После этого стало незачем жить, а тем более работать. От гнетущих дум вот уже два года спасала только водка. Так что то, что находилось под теперешней телесной оболочкой, прежним Полетаевым отнюдь не являлось.

Звонок раздался еще и еще.

Это начинало раздражать. Неужели тот, кто стоял за дверью, еще не понял, что его, Полетаева, нет? А если даже находится дома, то не хочет открывать.

Звонок стал трезвонить не переставая. Очевидно, неизвестный, стоящий за дверью, просто не стал отнимать палец от звонка.

Эдуард Константинович с трудом заставил себя подняться с дивана и поплелся открывать. Наверное, пришли за деньгами за уборку подъезда – только они такие несговорчивые. Сейчас он подойдет к двери, признается, что денег у него нет, выслушает очередные (и вполне заслуженные) нарекания в свой адрес и отправится обратно на диван.

Не спрашивая «кто» и не заглядывая в глазок (такой привычки у Полетаева никогда не имелось), Эдуард Константинович распахнул дверь. На пороге стоял человек, который показался знакомым. Не вглядываясь в лицо гостя, Полетаев буркнул:

– Извините, у меня сейчас нет денег, – и попытался закрыть дверь, но человек с той стороны двери быстро подставил ногу.

«Ну, сейчас начнется», – подумалось Эдуарду Константиновичу, и он поднял глаза на гостя.

– Шамов! – не сразу узнал он в госте своего бывшего сослуживца по Следственному управлению.

– Он самый, – ответил Сергей Иванович, вглядываясь в посеревшее и постаревшее лицо Полетаева с нескрываемым сожалением. – Как это вы с гостями… невежливо поступаете, – улыбнулся майор, но улыбка получилась кислой и печальной. – Я к вам…

Эдуард Константинович несколько удивленно посмотрел на Шамова и неохотно отступил в сторону:

– Проходите.

Сергей Иванович вошел в квартиру и невольно остановился. Квартира была запущена донельзя: на полу комками валялась высохшая грязь; обои затерты и перепачканы; повсюду валялись смятые вещи; в комнате стоял удушливый и неприятный запах. Впрочем, неудивительно, если уж хозяин махнул на себя рукой, так чего ожидать от остального?

Майор прошел в глубину комнаты. За ним осторожно, сложно ожидая какую-то неприятность, прошел помощник.

Стеклянная пепельница, стоявшая на столе, была полна окурков. Окурки были даже в немытых тарелках с остатками пищи, в чашках с заваркой, на прожженной во многих местах столешнице. Кроме стола, в комнате был старый продавленный диван, служивший хозяину кроватью, и стул. Батарея бутылок в углу, где, очевидно, когда-то стояло кресло, усиливала неприглядную картину. Не было здесь ни телевизора, ни даже шкафа для одежды. Вместо него к стене была приколочена деревянная вешалка, на которой висели пиджак с брюками и куртка. Собственно, и весь гардероб.

– Что, не нравится мое жилье? – заметил взгляды оглядывающего квартиру Шамова Эдуард Константинович. – Мне тоже… – Он смахнул с единственного стула прямо на пол носки с какими-то тряпками и добавил: – Присаживайтесь.

Шамов сел.

– Хреновато вы живете, Эдуард Константинович, – совсем не пытался скрыть своего разочарования Сергей Иванович. Осознавая, что разговор, на который он рассчитывал, может не получиться.

– А я и не живу… Так… Доживаю, – без горечи, сожаления и вообще какой-либо интонации сказал Полетаев. – Так чем обязан?

– Я к вам за помощью, – прояснил цель своего визита Шамов.

– Вы? – искренне удивился хозяин запущенной квартиры. – Ко мне?

– Я, – ответил Сергей Иванович. – К вам.

– А вы в курсе, что я алкаш? Два года беспробудно пью. Вещи из дома вот стал уже выносить. Сейчас вот голову ломаю, что бы еще такое можно было бы пропить…

– Вы говорите так, будто хвалитесь чем, – заметил Шамов.

– Вы правы, хвалиться здесь нечем, – как-то сник Полетаев. – Простите, я по утрам ни черта не соображаю… Вы, случайно, водочки с собой не принесли? Ведь знали, к кому идете, – вскинул голову Эдуард Константинович и как-то ясно и пронзительно посмотрел на Шамова.

– Принес, – не сразу ответил Сергей Иванович, доставая из старомодного кожаного портфеля еще советских времен бутылку водки и кулек с некрупными яблоками. Воодушевленный появлением вожделенной бутылки, Полетаев метнулся на кухню, принес табуретку и две чистые чашки в цветочках, сдвинул локтем на край стола немытые тарелки с пепельницей и поставил чашки на освободившееся пространство.

– Вопросы потом… Сначала надо поправиться, – заявил он. – Чтобы голова начала работать.

Шамов кивнул, открыл бутылку и налил в одну из чашек грамм пятьдесят.

– А себе? – оторвал взгляд от чашки с водкой бывший ведущий сотрудник аналитического отдела Управления.

– Я за рулем, – ответил Сергей Иванович, чем не шибко опечалил бывшего аналитика.

– Ну тогда, как говорится, за ваше драгоценное… – Эдуард Константинович недоговорил, взял дрожащей ладонью чашку и, клацнув ее краем о зубы, быстро вылил водку в рот. Пару секунд он сидел, зажмурившись, затем отрыл глаза, вытер одно из яблок ладонью и откусил. Не дожевав, он налил себе еще столько же, выдохнул, выпил и, крякнув, принялся дожевывать яблоко. Взгляд его просветлел, лицо из серого приобрело почти нормальный человеческий оттенок. Полетаев посмотрел на терпеливо ожидающего своей очереди (после водки) Шамова, проглотил остатки яблока, нашарил в пепельнице не до конца докуренный бычок и сладко закурил, пустив дым в сторону. Сделав несколько затяжек – а на большее бычка не хватило, – Эдуард Константинович потушил окурок и, внимательно посмотрев на Шамова, наконец изрек: – Слушаю вас, Сергей Иванович.