Николай Леонов - Таежное дело

— Пространство для маневра большое?

— Да, очень обширное. Я сначала думал, что это Берестов все придумывает и Голубкова этого как бы использует в этом плане. Но когда бухгалтершу послушал, начал думать по-другому. У нее, можно сказать, через слово «Вадим Андреевич» да «Вадим Андреевич». Вадим Андреевич сказал, Вадим Андреевич посоветовал. Даже Бойцова не так часто упоминает, хотя тот тоже участвовал активно.

— Да и не опасно теперь его упоминать, — заметил Лев.

— Да, и это тоже. Уж чего, казалось бы, вали все на мертвого, мстить-то уже некому. Ан нет.

— Правду, и ничего, кроме правды? — улыбнулся Гуров.

— Да, похоже, рассказывает как есть. Или недогадливая, или проинструктировать не успели. Мы ее взяли неожиданно, в общем-то. Для них.

— Что ж вы о ней так плохо? «Недогадливая». Может, она просто правдивая.

— Может быть. А может быть, сама себя запутывать не хочет. Там ведь эпизодов-то этих достаточно. И даже более чем. Начнешь петлять и не выберешься, только себе хуже сделаешь.

— Тоже верно. Так, значит, приглашенный режиссер — фигура самостоятельная? Не пешка?

— Отнюдь. Я тебе даже больше скажу, Лев Гуров. Я бы не удивился, если бы оказалось, что этот Голубков — фигура там главная. Сам посуди — все самые крупные хищения у них произошли где-то в течение последнего года с небольшим. А ведь именно тогда этот Голубков впервые появился в театре. Вопрос — откуда? Я сейчас собираюсь послать запрос в Самару, он ведь там раньше работал. Хочу узнать, нет ли чего похожего в его предыдущей биографии.

— Еще как есть, — кивнул Лев, довольный, что опередил опытного коллегу и теперь может поделиться с ним информацией. — И запрос посылать не нужно. В Самаре я уже побывал, как вы знаете, и, думаю, съездил не напрасно. По крайней мере, относительно предыдущей биографии Голубкова сведения у меня имеются достаточно подробные. Так что можете послать запрос мне. Я гораздо ближе, чем Самара.

— Правда? Вот удружил, Лев Гуров! Удружил так удружил!

— Рад быть полезным. Хотя, если честно, заслуга в общем-то не моя, местные коллеги подсуетились, собрали для меня целое досье. Так что и я готов поделиться. В ближайшее время обещаю снять со всех документов копии и отправить вам.

— А сам-то документы читал? Что там, есть что-нибудь похожее на подобную «финансовую деятельность»?

— Более чем достаточно, — заверил Гуров. — В Самаре Голубков сменил несколько театров, и в каждом из них после его ухода обязательно появлялась причина для финансовой проверки. Причем, что характерно, учреждения он предпочитал не самостоятельные, а находящиеся на бюджетном финансировании.

— Чтобы воровать сподручнее было? Понятно. Бюджетные деньги, они ведь ничьи.

— Вот именно. И в этой «Панораме», по-видимому, так же получилось. Увидел, что у Берестова есть соответствующие возможности, разные «нужные» знакомства, и, недолго думая, сделался активным «популяризатором» современного искусства.

— Похоже, так и было. Берестов, видимо, был специалистом по выбиванию грантов, а уж с расходованием их лучше всего справлялся Голубков.

— Бухгалтер в курсе этого «распределения полномочий»? Она готова показать на Голубкова?

— Она пока и на Берестова-то не готова показать, хотя с ним, если я правильно понял, контактов у нее было гораздо больше. Пока она за нами идет, а не мы за ней. Если видит, что можем эпизод доказать, что со всех сторон ее к стенке приперли, тогда уж признается. Нехотя. А нового немного говорит. Она и про Голубкова-то упоминает мимоходом только, пусть даже и часто. Дескать, тогда-то и тогда-то он вместе с Виталием Сергеевичем приходил, и попутно они расходы обсуждали. А напрямую ничего не говорит.

— А может быть, она и не может сказать, — вдруг пришла Гурову мысль. — Может, не догадывается, кто в действительности там верховодил. Они ведь, наверное, ее в свои «внутренние дела» не посвящали. Откуда ей знать, как они там между собой разбирались? Начальник для нее не Берестов, а директор. А все эти «творческие» дела касаются ее лишь постольку-поскольку. Ей говорят, что сколько стоит, приносят договора, и она оформляет. Только и всего.

— Может быть, может быть, Лев Гуров. Интересно мыслишь. Надо будет идею твою обмозговать. Только кто же тогда сможет показать на него, на этого Голубкова? Разве что сам Берестов.

— Похоже, что так. Только Берестов и…

И тут полковника осенила догадка. Посредники, исполнители, мотив — все это вдруг выстроилось в совершенно четкую линию, и размытая, невнятная картина преступления теперь представала перед внутренним взором ясной и очевидной.

«Бойцов! — мысленно воскликнул он. — Вот кто еще мог заложить Голубкова. Вот он — мотив!»

Приглашенный режиссер, уже имеющий довольно солидный опыт обращения с выделяемыми на поддержку культур бюджетными средствами, конечно же, до тонкостей разработал свою личную «стратегию сотрудничества». Оставаясь в тени «штатных» деятелей и неизменно переводя стрелки на постоянных сотрудников и тех, кто был материально ответствен, он привык всегда выходить сухим из воды.

Но на сей раз сумма «уведенных» средств была уж слишком значительной. И начавшаяся проверка грозила большими неприятностями.

«Похоже активнее всех «рулили» здесь Голубков и Бойцов, — размышлял полковник, возвращаясь от Климова. — Берестов только снимал «сливки». Его главной задачей было привлечь средства, а уж конкретным распределением занимались «специалисты». И если Бойцов занимался поиском, а возможно, и созданием «нужных» фирм-однодневок, то Голубков, похоже, был специалистом по части финансовых схем. Никто лучше Бойцова не мог рассказать, откуда именно берутся «гениальные идеи» по успешному «освоению» очередной полученной дотации. И когда «запахло жареным», Голубков почел за лучшее устранить опасного свидетеля. Польза очевидна. Во-первых, Бойцов уже никогда и ничего не расскажет, а, во-вторых, сам он теперь успешно может рассказывать что угодно, сваливая все на напарника».

Схема выстраивалась вполне правдоподобная, но и здесь, как и на протяжении всего этого расследования, возникала проблема с доказательствами.

Истинную роль Вадима Голубкова в деле с хищениями бюджетных средств могла выявить только доказанная причастность его к убийству Бойцова. А доказать его причастность, как заказчика, мог только исполнитель. Или посредник. Скорее, даже именно посредник. Вполне возможно, что Голубков, как обычно, решил максимально обезопасить себя и личных контактов с Ряшенцевым не имел. На него могут показать только «файлы», а чтобы они сделали это, нужны показания Ряшенцева.

— Да, не так-то все просто, — вслух проговорил Лев, паркуясь возле Управления.