Анжела Марсонс - Черная кость

– Подожди, Мэдди, это я…

Ким добежала до двери, с шумом захлопнула ее и схватила девочку за плечи. Глядя в распахнутые глаза испуганного ребенка, которому было не больше пятнадцати, она стала гипнотизировать ее.

– Беги, беги немедленно – и не останавливайся…

Инспектор развернула девочку и толкнула ее вдоль по улице.

Девочка не стала колебаться. Она бросилась бежать, а синяя «БМВ» поддала газу и скрылась из вида за углом.

Ким повернулась как раз в тот момент, когда «шестерка» бросился в погоню. Она встала у него на пути. Он был выше на добрых четыре дюйма. Мужчина попытался обежать вокруг Стоун, но она двигалась вместе с ним. Тогда нападавший протянул руку, чтобы отбросить детектива с дороги. Ким схватила его за кисть и вывернула ее. «Шестерка» закричал от боли и упал на землю. Стоун последовала за ним и приземлилась прямо на него. Мужчина смог освободить одну руку и попытался сесть с ее помощью. Детективу удалось заехать ему коленом в промежность.

Мужчина застонал и постарался сбросить ее.

– Отвали, сука, – рычал он.

– Простите, мне показалось, что это моя знакомая, – не прекращая борьбы, произнесла Ким.

– Я не шучу, ты, сука… Немедленно отвали или ты об этом пожалеешь!

Детектив отодвинулась в сторону.

– Послушайте, вы сбили меня с ног, – сказала она, вставая и отряхиваясь.

Мужчина оглянулся по сторонам, но девочки уже давно и след простыл.

– Сумасшедшая гребаная сука, – покачал головой «шестерка», проходя мимо Ким.

Инспектор посмотрела вдоль улицы, пытаясь найти взглядом женщину, которая дала ей подсказку.

Несколько человек скупо улыбнулись ей, но Сал была занята тем, что забиралась в машину на противоположном конце улицы.

Андрей старался не обращать внимание на лихорадку, которая сотрясала все его тело. Приступы становились все чаще и все сильнее. Это напоминало раскаты грома, которые начинались где-то глубоко внутри, а потом прокатывались по каждой клетке его тела.

И после каждого он терял все больше и больше сил.

Вначале Андрей пытался повернуться к пронизывающему ветру спиной и свернуться в клубок, но сломанная нога не позволяла ему подтянуть колени.

Он пытался прятать лицо от снега, который в утренние часы превратился в град. Прежде чем упасть на брюки и растаять, превратив их в мокрую материю, липнущую к коже, частички льда сильно ударялись о покрасневшую кожу на лице, отчего та болела все сильнее.

Андрей не мог сказать, сколько времени он провел в кустах. Знал только, что темнота наступала и уходила, а потом опять опускалась на него. Ему казалось, что это произошло всего один раз, но уверенности в этом больше не было.

Снегопад продолжался, окуная окружающий мир в белое безмолвие. Отдаленный звук машин на мосту давным-давно стих и больше не возвращался. Вокруг ничего не слышно, не видно.

Сначала Андрей думал, что это снегопад не позволил мужчине вернуться за ним. Но знал, что обманывает сам себя.

Он дважды пытался двигаться вдоль берега, однако после трех футов дистанции выбивался из сил. Цель была в том, чтобы просто отползти от моста, поскольку было ясно, что забраться на крутой склон, ведущий к дороге, не имея возможности шевелить ногой, было нереально.

И он знал, что у него не хватит на это энергии.

Андрей попытался избавиться от кляпа, широко раскрывая, а потом закрывая рот. Эти движения слегка ослабили повязку, и она чуть не задушила его – никакие усилия вытолкнуть ее наружу языком не помогли.

Но сейчас труднее всего было бороться с невероятной усталостью.

Как же он хотел поддаться ей… Но что-то его останавливало. Ему казалось, что впереди его ждет не сладость сна, а тяжкая конечность смерти, которая схватит его, как только он закроет глаза.

Любая надежда на спасение давно исчезла. Андрей не видел и не слышал живой души с того момента, как его здесь выбросили, но в то же время он ощущал необходимость держаться.

Боль была невыносимой, и в то же время Андрей даже приветствовал ее, поскольку она говорила о том, что он еще жив. Но сознание начинало играть с ним злые шутки. Он постоянно вспоминал ночь, проведенную в грузовике много лет назад. И ему хотелось сжать руки в объятьях, хотя было понятно, что в руках у него никого нет.

Странно, но иногда Андрей забывал, где находятся его руки. Он опускал глаза вниз, думая, что они лежат у него на коленях, но не видел их. Естественно, ведь они были у него за спиной. Связанные.

Андрей ощущал, как мигают его глаза. Каждый его мускул тянулся навстречу зовущей тьме. Боль в ноге заставила его застонать вслух.

Неожиданно из глаз у него покатились слезы. В момент просветления он понял, что умрет.

Его мозг охватила паника. Он не хочет умирать. Есть вещи, которые ему надо сказать, – их он должен был давно сказать, объяснить единственному важному для него человеку. Андрей понимал, что моменты, в которые он находится в сознании, так же драгоценны для него, как и его единственный ребенок.

Эмоции душили его, и у них был привкус сожаления.

Я не хочу оставлять тебя, любовь моя , кричал его мозг, в то время как тряпка впитывала слезы.

Свою последнюю осознанную мысль он прошептал в кляп:

– Кто будет теперь заботиться о тебе?

Была половина двенадцатого, когда Ким открыла входную дверь.

После ее стычки с «шестеркой» и усилий, которые они потратили на то, чтобы исписать регистрационными номерами машин целую страницу, Брайант довез ее до дома.

– Эй, ты там, иди сюда, – сказала она Барни.

Пес, изгибаясь, подошел к ней и стал тереться; его черно-белая голова была слегка наклонена налево, хвост колотил по дверному косяку.

– Если б у меня был хвост, я бы тоже сейчас им махала, – сказала Ким, гладя его по густой шерсти. И не важно, каким был прошедший день, – приветствия Барни хватало, чтобы вызвать улыбку у нее на губах.

Стоун бросила взгляд на камин, как и всегда, будто проверяла, на месте ли фотография. На ней сидели они с Мики, крепко прижавшись друг к другу и повернув головы в сторону камеры. Это была последняя оставшаяся копия их единственной совместной фотографии, на которой они сидели, сдвинув темноволосые головы. Ким почти чувствовала его волосы у себя на щеке.

Она помнила, что ей пришлось пощекотать брата, чтобы он улыбнулся в камеру, ведь у него было совсем мало причин для улыбок. Будучи не в школе, они тратили все свое время, стараясь защититься от матери, которая в приступе параноидной шизофрении решила, что ее сын – воплощение дьявола [22].

А через два месяца после того, как была сделана эта фотография, сука смогла добиться своего – и Мики умер от голода на руках у Ким…