Аркадий Адамов - …Со многими неизвестными. Повести

- Понимаю. Дальше.

- Дальше… Я ее спросил: «Где вы?» Она мне ответила… Нет, она мне сказала: «Я получила вашу записку». А я ее снова спросил: «Где вы? Откуда звоните?» Вот тогда она мне и ответила: «Не знаю». Тихо так, еле слышно…

Урманский нервно затянулся сигаретой и на минуту умолк, забарабанив пальцами по краю стола.

Сергей ждал.

- Ну вот, - снова заговорил Урманский. - Тогда я спросил: «То есть как не знаете?» Я просто опешил от ее слов. Я… я не знал, что подумать! - Голос его вдруг сорвался, и он нервно откашлялся. - Не могу я это вспоминать спокойно! Не могу! Что-то случилось с ней! Вы понимаете?…

Сергей досадливо покачал головой.

- Спокойно же, Георгий. Так дело не пойдет. Вы мне мешаете, а не помогаете. Я же думаю. Я же каждое ее слово с десятками других фактов пробую увязать. А вы мне мешаете. Мне сейчас наплевать на ваши переживания и предположения. Вы понимаете? Мне нужно знать каждое ее слово! Каждое! Вот и все.

- Да, да. Извините, - виновато пробормотал Урманский.

- Ну так продолжайте. Вы сказали: «То есть как не знаете?» Что она вам ответила? Спокойно вспомните, что она вам ответила.

- Она ответила: «Я в одном доме. Но адреса не знаю». Это точные ее слова. Тогда я спросил: «Вы можете приехать к Степану Григорьевичу?» Вы понимаете? Я хотел…

- Понимаю. Дальше.

- Она… она сказала: «Не могу». И испугалась. Очень испугалась. Услышала, что кто-то идет. Так и сказала: «Идут!» И бросила трубку… Ах нет. Она еще сказала: «Я прошу вас меня не искать». Это уж, знаете…

- Так и бросила? Даже не простилась?

- Нет, сказала: «Прощайте, Георгий. Больше нельзя говорить».

- Это сразу после «прошу не искать»?

- Да… Ах нет. - Урманский виновато улыбнулся. - Я все-таки здорово волнуюсь.

- Ну, ну. Я тоже волнуюсь, - кивнул головой Сергей. - Что вы сейчас вспомнили?

- Я ей задал тот дурацкий вопрос…

- После каких слов?

- После «я вам хотела сказать, чтобы вы меня не искали».

- Она, значит, так сказала?

- Да, да, это точно.

- Ну хорошо. А теперь повторите, какой вы задали вопрос?

- Я спросил, что она видит сейчас в окно…

Сергей с интересом посмотрел на Урманского:

- Почему вы это спросили?

Тот недоуменно пожал плечами.

- Сам не знаю.

- И что же она ответила?

- Что видит какой-то домик… Ах да! Маленький зеленый домик. И за ним церковь…

Сергей еле справился с охватившим его волнением и с запинкой, чуть хрипло спросил:

- Это вы… точно помните?

- Ну конечно!

- Так. А потом?

- Потом сказала: «Прощайте. Больше нельзя говорить». И бросила трубку.

«Если бы она услышала, что кто-то входит в квартиру, - подумал Сергей, - то сразу бросила бы трубку. Сказала: «Ой, идут» - и бросила. А тут… Значит, не услышала… Значит, увидела… Увидела из окна… Из окна…»

Он вдруг схватился за телефон и поспешно набрал номер.

- Лобанов?… Это я! Быстро давай машину! Сейчас едем! Ты, я… Жаткин здесь?… И он тоже! И Урманский. Он сейчас у меня. Быстро! По дороге все объясню!

…Как только машина сорвалась с места, Сергей сказал шоферу:

- Включайте сирену.

Лобанов и Жаткин переглянулись.

Машина помчалась по улицам города, сипло ревя на перекрестках, заставляя шарахаться идущие впереди машины, визжа тормозами на крутых, обледенелых поворотах, где ее заносило в сторону, и пассажиры валились друг на друга, чертыхаясь сквозь зубы, привычные к этим бешеным скоростям и охваченные, только одним желанием: скорее! Еще скорее!

Когда влетели наконец на пустынную, тихую, заваленную сугробами Орловскую улицу, посередине которой извивались две глубокие и неровные колеи, Жаткин торопливо проговорил, указывая на один из домиков за низкой дощатой оградой:

- Вон тот…

Машина, надсадно ревя и поминутно ныряя в глубокие выбоины, тяжело подползла к дому.

Сергей, Лобанов, Жаткин и Урманский, проваливаясь чуть не по колено в глубокий снег, пробрались к узкой тропинке у забора.

Опередив всех, Жаткин толкнул незапертую калитку, и все четверо быстро направились к домику, стоявшему в глубине двора.

- Володя, обойдите кругом, - распорядился Сергей. - Там ведь еще один выход.

Жаткин, скользя, побежал вперед и скрылся за углом дома. Остальные поднялись на крыльцо, и Сергей нажал белую пуговку звонка в черном эбонитовом кружке. Потом с усмешкой посмотрел на Урманского. Тот растерянно топтался на маленьком крыльце, не зная, куда деть руки: то засовывая их в карманы пальто, то сцепляя за спиной.

В доме словно все вымерло. Сергей позвонил еще раз, потом с силой постучал.

Наконец за дверью послышались легкие шаги и испуганный женский голос спросил:

- Кто там?…

- Откройте, Нина, - громко сказал Сергей. - Это мы.

- Ой!… Но… но у меня нет ключа…

Урманский ошеломленно прошептал:

- Какая Нина?

- Молчите, - строго оборвал его стоявший сзади Лобанов.

- Нет ключа? - переспросил Сергей. - А от задней двери, на кухне?

- Ах да!… Там, кажется, есть…

За дверью послышались удаляющиеся шаги.

- Пошли к той двери, - скомандовал Сергей. - А ты, - он посмотрел на Лобанова, - ты бы остался пока. Я сейчас Володю пришлю.

Лобанов молча кивнул в ответ.

Сергей и Урманский, соскочив с крыльца, чуть не бегом обогнули дом. Там они увидели Жаткина, который настороженно прислушивался к чему-то, сунув правую руку в карман пальто. Увидев Сергея, он предостерегающе махнул ему и указал на дверь. В этот момент она медленно приоткрылась, и Жаткин, отпрянув в сторону, выхватил из кармана пистолет.

На пороге появилась худенькая девичья фигурка, закутанная в широкий темный платок.

Урманский рванулся вперед, но Сергей остановил его за рукав и строго, не терпящим возражений тоном, сказал:

- Вы останетесь здесь. Зайду я один.

В большой запущенной комнате окна были плотно завешены. Неярко горела лампа под широким матерчатым абажуром, свешивавшимся с потолка на длинном шнуре. По углам темнота сгущалась. На пустом, без скатерти, столе, в бледно-желтом круге света, лежала раскрытая книга.

Нина, зябко кутаясь в платок, приблизилась к столу и с испугом посмотрела на Сергея. Тот подчеркнуто деловито сказал:

- Садитесь, Нина. Я вам должен кое-что сказать.

Она безмолвно опустилась на краешек стула. Тут только Сергей заметил, как осунулось ее лицо и темные круги легли под глазами.

- Так вот, - продолжал Сергей, тоже подсаживаясь к столу и машинально закуривая. - У вас на работе из кассы пропало одиннадцать тысяч двести рублей…

Нина, вскрикнув, прижала руку ко рту.

- Да, да, я знаю, - кивнул Сергей, изо всех сил стараясь говорить спокойно. - Вы их не брали. Но сколько вы взяли? И зачем?

Девушка не отвечала. Оцепенев, она с ужасом смотрела на Сергея, прижимая ладонь ко рту, словно не давая вырваться душившему ее крику.