Владимир Колычев - Круче, чем оружие

– Да знаешь ты, что я из милиции… И что Леха в морге, тоже знаешь.

– Да нет…

– И у двери давно стоишь. Разговор подслушиваешь?

– Какой разговор? – начал злиться Сева.

– Давно с Лехой дружишь?

– Ну, с детства…

– А скаутом давно стал?

– Скаутом?.. В смысле, пионером?.. Ну, был…

– В смысле, в банде у Ската.

– У Ската?!.. Э-э… – замялся Сева. – У нас не банда… У нас атлетическая секция.

– Атлетическая секция. И стрелковый кружок.

– Почему стрелковый? Мы стрелки ни на кого не переводим.

– Стрелять вы учитесь. Из пистолета. «ТТ».

– Кто сказал?

– Пистолет у Лехи был. И ты это знаешь.

– Ну-у…

– Кто Леху застрелил?

– А его что, застрелили?

Степан со вздохом качнул головой, достал из кармана наручники.

– Пойдем?

– Куда? – набычился Сева.

Судя по блеску в глазах, его сознание заработало в аварийном режиме. Не возникло у него желания сдаться на милость судьбе, но и когти показывать он пока не торопился.

– Поговорим. – Степан кивнул в сторону отделения. – По-плохому.

– Зачем по-плохому?

– Затем, что по-хорошему ты не понимаешь.

– Да не знаю я, кто Леху убил! Честное слово, не знаю! – Сева приложил руку к груди. – Мы сами хотим узнать, кто его завалил.

– Кто это, мы?

– Ну, Скат меня прислал… Ну, может, вы что-то знаете…

– Где Скат?

– Э-э…

– Да ты не бойся, я с ним с глазу на глаз поговорю. Задерживать не стану.

– Да?

– Ну, если он ни в чем не виноват.

– Да не виноват! Отвечаю! Он не виноват!

Степан задумчиво смотрел на Севу. Этот фрукт умел петь соловьем, но ухо с ним нужно держать востро. Он ведь и в ястреба может превратиться, если его погладить против шерсти. И ударить мог, и даже за пистолет схватиться. И Скат такой же опасный тип. Но Степан все равно хотел встретиться с ним. Врага нужно знать в лицо.

Душа в подвале нет, зато за дверью полно свежего чистого снега. Скат щедро зачерпнул двумя ладонями, приложил снег к своей груди, стал растираться. За этим делом и застал его Литвак.

– Как водичка? – вроде бы весело, но с напряжением в голосе спросил он.

– Раздевайся! – сухо бросил Скат.

Из темноты вынырнул Яслик, подошел к ним. Куртка запахнута, на голове шерстяная шапочка, на плече сумка. Заниматься пацан пришел. А заодно командным духом подкрепиться. Скат, может, и не Алан Чумак, но мозги заряжать умел.

– Э-э, сегодня же не Крещение… – глянув на Яслика, поежился Литвак.

– У тебя, может, и не Крещение, – усмехнулся тот. – А Кокоша бабу в прорубь повез.

– В какую прорубь? – резко глянул на него Скат и, повернувшись, зашел в подвал.

Яслик и Литвак потянулись за ним.

– Ну, на Глубоком…

– А что за баба?

– Не знаю… Я ее раньше не видел…

– А когда видел?

– Ну сегодня, утром… Он к Афонычу в ларек заехал, «пузырь» у него взял.

– Сегодня?

– Ну да… Мне в Москву надо было, я попросил довезти, а он за деньгами полез. Извини, брат, довезти не могу, хочешь, я за такси заплачу…

– Зачем ты это мне рассказываешь? – скривился Скат.

Яслик был отменным бойцом, махался лучше всех. И подраться любил. Но Скат не считал его смелым. Он точно знал, что Яслик очень боится тюрьмы, и видел в этом его слабость, потому и не брал на серьезные дела. Когда цеховика ходили выставлять, Скат взял на дело Кокошу, а Яслика даже не позвал. И в Москву Яслик ездил учиться. Институт он этим летом оканчивает, радиотехнический. А толку от этого? Если бы он радиостанцию портативную смог бы смастерить, так нет, ума, говорит, не хватает. И руки под боксерские перчатки заточены. Зато высшее образование будет… Если до лета доживет.

И еще Ската раздражала жадность Яслика. Снега зимой у него не выпросишь. Он скорее удавится, чем на такси в Москву поедет. Потому Кокоша и полез в карман за бумажником. И думал при этом, какой Яслик чмо.

– Так я не взял!

– Короче, он тебя послал?

– Ну, не послал… – надулся Яслик, потом добавил: – А баба там в машине сидела… Красивая! Я ее в Битове ни разу не видел… А у меня тут все красивые телки наперечет.

– Он ее к проруби повез?

– Ну, он в принципе шутил. Сказал, что на озеро едут. Сначала в «иорданке» искупаются, а потом согреются… – Яслик выразительно щелкнул пальцами по горлу.

– Я не понял, тебе че, весело? – спросил Скат, внимательно глядя на пацана.

– Ну а чего! Я бы такую девочку покрестил! – ощерился Яслик.

– Это, Скат, с тобой встретиться хотят, – вмешался в их разговор Литвак.

– Кто?

– Мент… Я там в подъезде стоял… – Сева махнул рукой в сторону дома, где жил Кокоша. – А он выходит… Здоровый такой! Ты, мол, что здесь делаешь, все такое…

– Короче!

– Ну, он поговорить с тобой хочет…

– С чего бы это?

– Если ты думаешь, что я тебя сдал…

– А если думаю?

– Да не в жизнь! – Литвак стукнул себя кулаком в грудь.

– Когда он хочет поговорить?

– Да прямо сейчас.

– И ты пришел это мне сказать?

– Ну, так он сюда же не пойдет, – пожал плечами Сева.

– Нет? – Скат глянул на входную дверь.

Она сейчас открыта – заходи, кто хочешь… И мент мог вломиться. Да не один. Нагрянут всей своей шарагой, повяжут тут всех. Скат ментовки не боялся, но лучше обойтись без этого.

– Он там остался, у Ольги Дмитриевны… Она ему там на тебя капает.

– А что она знает?

– Да ничего… Да, мент про ствол спрашивал… Ну, про тот, который у Кокоши был…

Скат качнул головой, глядя на Литвака. Не надо было стволы на руки раздавать. Тайник нужен, такой, чтобы хрен кто взломал. И стволы надо было возвращать прямо сейчас. Вдруг менты облаву на его пацанов устроят, возьмут их с оружием, предъявят статью и начнут колоть.

Этим сейчас и надо бы заняться. А мент – пусть «чешет лесом». Не собирался Скат идти к ним на поклон. Сами пусть за ним побегают.

– А у меня волыны нет, – вздохнул Яслик.

– А Кокошу ты из чего завалил?

– Я?! Кокошу завалил?!

– Это же ты на Глубоком озере с ним был, – ухмыльнулся Скат. – Ты его и завалил.

– Да нет! Я же в Москву поехал! В институте там весь день был… Я в автобусе с Катькой Щекиной ехал, она подтвердит…

– С Катькой?

– Ну, Кокоша со своей бабой уехал, а я с Катькой… Блин, а его что, убили?

– Давай, Яслик, колись… Может, я не стану тебя наказывать, – пожал плечами Скат. – Если сможешь обосновать. Может, Кокоша сам на тебя наехал, а?..

Честно говоря, Скат Кокошу не жаловал. Ценил, да, но не любил. Это у него еще с ранних лет. Кокоша был типичным маменькиным сынком, а таких Скат терпеть не мог. Это потом Кокоша человеком стал, но неприязнь осталась. Да и сам Кокоша его недолюбливал. И, возможно, даже мечтал всадить нож в спину. Может, и хорошо, что его не стало.

Забор высокий, по верху – колючая проволока, причем под снегом. Сафрон не заметил ее, зацепился, и колючка больно впилась в руку.