Ирина Лобусова - Миллион с Канатной

— Я знаю, — Таня, пожав плечами, спокойно выдержала его взгляд, — догадалась. Да и шепнули за то...

— Есть у меня точная мысль, что в банду лже-Японца красные заслали своего человека, — сказал Цыган, — но вот для какой цели — не ясно. А раз так, то все люди лже-Японца работают на красных. И нужно его поганой метлой гнать из города.

— А поздно! Когда я говорила, ты не захотел, — зло сощурилась Таня, — я предупреждала: быть беде. Никто из вас меня не послушал. Что уж теперь?

— Расскажи все, что ты знаешь о нем, — попросил Цыган, — расскажи то, что слышала. Я понять хочу. А потом я объявлю сход. А ты придешь. Мы будем гнать его из города. Так сделаем. Лучше уж поздно, раз так оплошали. Говори.

— А мне нечего тебе сказать, — Таня снова пожала плечами. — Я знаю то же, что и ты. Что среди людей лже-Японца есть человек красных. Что бандиты его в лицо не знают, потому что он прячется. Знаю, что по его наводке кто-то убил Зайхера, Фараона и мальчишку этого зеленого, Вальку Карася. А больше ничего. Красные хотят всех поделить да перебить поодиночке. Для того и затеяли это в городе. Они...

Но Таня не успела договорить. Чудовищный взрыв выбил стекла в трактире. Со страшным звоном они посыпались на стол. Таня закричала. А потом начался ад.

Бомбу бросили в самом центре рынка животных. Мерзкий запах гари еще не растаял в воздухе, когда раздался крик. Таня никогда не слышала такого жуткого звука. Вскочив из-за столика, она бросилась туда.

Ее глазам открылось страшное зрелище. Вперемешку, в вихре кровавых ошметков, лежали трупы людей и животных. Крики, кровь, смрад... Все это создавало картину ада, который вырвался из преисподней, со­здавая самую жуткую картину на земле...

Раненые животные кричали так, как кричат люди. Таня никогда этого не слышала, никогда не думала, что это может быть так страшно...

Она запомнила большую лохматую собаку в черно-коричневых пятнах. Та лежала на боку и выла, из ее разодранного живота вывалились кишки, и лужа крови растеклась вдоль стертых камней мостовой... Из стекленеющих глаз текли слезы...

Это был верх жестокости — взрыв посреди места, где продавали животных, где трупов людей и животных было почти поровну. И этот жуткий знак равенства мучительной смерти их всех сделал так похожими друг на друга.

Ковыляя на своих распухших ногах и цепляясь скрюченными пальцами за стену трактира, Цыган шел за Таней, и слезы текли по его морщинистому лицу. Превозмогая себя, он поднимал свою палку и, потрясая ею над головой, страшно ругался в пасмурное, хмурое небо, посылая непонятные проклятия миру, которые тонули в вихре отчаянных звуков слабеющих, умирающих голосов. Цыган одновременно и плакал, и ругался, а к ним уже со всех сторон рынка бежали люди, и паника захватила все это место, весь рынок, закружила в своих объятиях, рассыпаясь по близлежащим переулкам.

Уже стало понятно, что на площади животных за Староконкой взорвали несколько бомб. И ужасающая жестокость этой расправы шокировала даже видавших виды представителей криминального мира, которые помнили много зла на своем веку, но никогда не видели такой абсолютно бессмысленной жестокости.

О ночной перестрелке в дебрях Молдаванки Тане рассказал Ракитин. Когда, не в силах прийти в себя от пережитого, Таня пришла домой, его не было. Таню кое-как попыталась успокоить забежавшая на минутку Циля. Она напоила ее теплым молоком и уложила в постель. Но спать Таня не могла. Вопли умирающей собаки постоянно звучали в ее памяти. И некому было избавить ее от этого ада.

Ночью Ракитина тоже не было. Он появился только под утро — уставший, покрытый сажей, весь в копоти и с запахом пороха от выстрелов. И рассказал о том, что произошло.

После взрыва на Староконке Цыган, объединившись с главарями других банд, отправил целый отряд на захват банды лже-Японца, которая находилась в яме за Балковской в железнодорожном депо. Люди Цыгана подожгли несколько вагонов, чтобы выкурить засевших там бандитов.

Пожар вспыхнул сильный, но оказалось, что людей самозванца там нет. Они ударили из засады, с Ра­зумовской. Началась бойня. И вдруг все поняли, что люди самозванца очень хорошо вооружены: у них оказалось самое современное оружие, очевидно, с фронта.

Людей Цыгана стали теснить. Бандиты, отступая, поднялись вверх по склонам и рассыпались в густонаселенных переулках Молдаванки. Немало мирных жителей случайно попали в ту ночь под бандитские пули. Отступая, бандиты поджигали дома. И тут, и ам вспыхивали пожары. За одну ночь город превратился в пылающий ад.

В конфликт между бандами вмешалась третья сила — красные. Вместе с солдатами чекисты попытались окружить бандитов, но не тут-то было: ни солдаты, ни чекисты не знали лабиринтов местных проходных дворов. Так что из этой затеи ничего не получилось.

Однако постепенно красные все-таки стали теснить бандитов. Во время стрельбы убиты были и те, и другие — и люди из банды Цыгана, и люди самозванца. Больше всего пострадал Цыган: его отряд был разбит почти полностью.

В перестрелке были убиты и два старших сына Цыгана, а также несколько главарей мелкого масштаба, выступавших на его стороне. Но не меньше потерь понесли и люди лже-Японца.

— Мы всю ночь мотались в этих лабиринтах и стреляли в темноту, — взволнованно рассказывал Тане Ракитин, — а поблизости пылали деревянные склады, и огонь готов был перекинуться на хибары рядом. И казалось, что ты сгоришь заживо. Чувствуешь, я весь пропах этой вонью...

Таня помогла ему избавиться от одежды в копоти и порохе и, как она почувствовала, — от воспоминаний жуткой ночи.

Над городом вставал кровавый рассвет...

Несколько дней бандиты зализывали раны, подсчитывая свои страшные потери. Внезапно вспыхнувшая война была для банд невероятно жестокой. В Одессе было объявлено военное положение. Из близлежащих районов области в город ввели отряды конницы Котовского, а также другие фронтовые части.

Солдаты с оружием патрулировали замершие улицы. Им было приказано при любых проявлениях беспорядков пускать в ход оружие. Стрелять разрешалось без предупреждения. Информацию об этом постарались донесли до всех жителей города. Притихшие, испуганные обитатели Молдаванки сидели по домам.

В первый день после побоища были закрыты почти все театры, рестораны и прочие увеселительные заведения. Никто на улицу не высовывал носа. Город словно вымер и сжался под этой новой стихией бандитских войн, таких же страшных, как не прекращающаяся война...

Именно в один из этих страшных дней и состоялась свадьба Тани и Ракитина.

Они договорились, что все будет скромно. Какие уж тут торжества? Как и все девушки, Таня с юных лет мечтала о свадьбе. Она видела себя в пышном белом платье, среди моря цветов... Но реальность оказалась другой. И мысль о том, что она станет женой, вообще не вызывала в ее душе никаких эмоций. Ничего, кроме усталости и пустоты...