Ирина Лобусова - Миллион с Канатной

Таня сама не понимала, что она несет. Слова из далеких богословских занятий в гимназии приходили на ум с трудом, и Таня жутко жалела, что в свое время не забивала голову всей этой схоластической белибердой. Она даже не знала элементарных слов молитвы!

Артем между тем остановился. На его лице появилась какая-то странная смесь недоумения и благоговения. Таня разглядела в его руках длинный нож. Ей захотелось визжать. К ее огромному удивлению, Артем бросил нож на землю.

— Что знаешь ты о божественном младенце? — строго спросил он.

— Божественный младенец воплотится в тебе, — сказала Таня наугад и зажмурилась от ужаса.

Острая боль в животе заставила Таню раскрыть глаза. Похоже, слова ее действительно были бредом, потому что Артем, сидя на корточках, расставлял зажженные свечи у подножия деревянного креста. А возле самого креста Таня разглядела то, от чего ее волосы встали дыбом: там лежали молоток и гвозди.

— Ты будешь страдать, но не долго, — сказал Артем, не оборачиваясь к ней. — Разве ты до сих пор не поняла самого главного? Бог мертв. И я должен воскресить его, возродить к жизни заново, наполнив живой человеческой кровью из тех грешников, которых всю жизнь он спасал! Их кровь станет его новой кровью.

Таня абсолютно не понимала, какая дикая смесь верований переполнила его больной мозг. Возможно, его безумие усилилось, увеличилось от ужасов этой бесконечной и страшной войны, в которой действительно было невозможно помнить о Боге.

А может, темные бездны его сознания ужасали его самого, и собственную жажду крови и человеческой боли он пытался спрятать под глубинами верований в страдающего, распятого Бога? Таня не знала. В этом страшном человеке, сидящем на корточках у подножия креста, был ее приговор. Но она ни за что не могла смириться с этим приговором. Ноги ее были свободны, и Таня стала ползти назад, к стене, не понимая, зачем это делает. Движение помогало ей сохранить остатки разума.

— Все это чушь, — резко сказала она, пытаясь голосом заглушить шум от этих неловких движений, — ты убивал, чтобы найти сокровища Мишки Япончика. Никакого Бога в тебе нет.

— Так начинает говорить твоя темная бездна перед лицом очистительной смерти, — Артем кивнул, даже не поворачивая головы, — страдание искупит.

Руки Тани уткнулись в стену. Пальцами она нащупала на стене каменный выступ, небольшой край заостренного камня. И изо всех сил принялась тереть о него веревку.

Таня не надеялась ни на что, но это отчаяние давало ей надежду. Она била руками по стене, как рыба, выброшенная на берег, бьет хвостом, пытаясь избежать мук удушья. Какой же вспышкой вдруг стало ощущение, что веревка чуть сдвинулась с места! В этих жутких попытках Тане удалось ее ослабить. Она зашевелила пальцами, запястьями, превозмогая боль. Веревка стала сползать вниз.

Закончив зажигать свечи, Артем вдруг опустился на колени и затянул какой-то религиозный гимн. Его экстаз мешал ему смотреть, что делает Таня. Веревка ослабла и упала вниз... Таня шевельнула руками — они были свободны! Стараясь двигаться аккуратно, медленно, Таня сначала села. А затем, придерживаясь руками за стену, поднялась на ноги.

Теперь ей ясно было видно все вокруг. И, рассмотрев все, она едва не закричала от ужаса! Помещение было круглым, но ни одного входа, ни одной двери в нем не было. Вход был «обманкой», которую не мог разглядеть непосвященный человек. Все ее попытки к спасению были бессмысленны. Потому-то Артем и не стал крепко завязывать веревки на ее руках, а лишь слегка затянул их. Таня находилась в самой настоящей ловушке.

В животе запульсировала боль. Закусив губу, она медленно двинулась вдоль стены, ощупывая ладонями шершавые камни. Это действительно были камни, твердые и холодные, готовые стать ее могилой. Почему все должно было закончиться именно так? В разные моменты жизни смерть смотрела Тане в лицо. Иногда она чувствовала равнодушие, иногда — опустошение. Но никогда ее не преследовала столь бурлящая, отчаянная жажда жить!

Жизнь билась в ней вместе с маленьким существом, наполняя новым смыслом. Тане отчаянно хотелось жить. Если бы она не была беременна, она прокралась бы к кресту и схватила лежащий на земле молоток. А потом размозжила бы голову сумасшедшему подонку! Но двигалась она тяжело, а огромный живот придавал катастрофическую неповоротливость и неуклюжесть, милую в повседневной жизни и непреодолимую на пороге смерти.

Впрочем, это был ее единственный шанс, и Таня, оторвавшись от стены, осторожно пошла вперед, стараясь справиться с появившейся от страха одышкой. Ей оставалось буквально несколько шагов, когда Артем вдруг поднялся с колен и, улыбаясь, развернулся к ней, выставив правую руку перед собой.

— Я все ждал, когда ты освободишься. Так интереснее, — доброжелательно улыбнулся он. На Таню смотрело черное круглое дуло револьвера.

— Подойди к кресту, — улыбался Артем.

— Нет, — Таня не сдвинулась с места.

Револьвер был нацелен прямо в ее живот, и Таня чувствовала черную ненависть, которая едва не разрывала ей горло. Теперь это был точно конец. Шансы закончились. Их и не было. Ничего, кроме жестокой игры умирающей мыши с котом. Все должно было закончиться быстро и скоро.

— Не так я хотел тебя убить, — Артем покачал головой, — не так. Ну что ж... Если угодна такая жертва...

— Чтоб ты сдох! — процедила Таня. Артем поднял револьвер.

Дальше все произошло так стремительно, что она не успела среагировать. Крест вдруг рухнул со страшным грохотом вниз, из стены посыпались камни, а из отверстия появился Ракитин. Артем среагировал мгновенно, обернувшись туда.

— Берегись! — страшно закричала Таня.

Убийца прицелился и стал стрелять. Ракитин выстрелил в ответ. Таня бросилась к стене. Она видела, как стал оседать вниз Сергей, как из его руки выпал револьвер.

Артем был ранен. Кровь хлестала из страшной раны в предплечье, из бедра. Привалившись к стене, он ладонью пытался зажать пулевое отверстие, чтобы остановить кровотечение, зубами рвал ткань рубашки, чтобы сделать жгут. Таня бросилась к Ракитину.

Грудь Сергея была пробита пулями навылет. Из него медленно уходила жизнь. По лицу разливалась пергаментная бледность, заострившиеся черты лица темнели, а глаза смотрели неподвижно и четко. Что он видел?.. Таня зарыдала.

Обхватив его руками, она пыталась положить его голову к себе на колени. Ракитин умирал. Ошибиться было невозможно. Горячая кровь из ран текла вниз, попадая на платье Тани.