Блейк Пирс - След порока

Кэри вошла к себе, выдернула скрытую камеру с полки в спальне и жучок из гостиной, швырнула их в ванну и открыла воду. Убедившись, что они не работают, она вернулась в гостиную и плюхнулась на диван напротив черного экрана телевизора. На часах было 02:12. Ей хотелось просто лечь и уснуть, но она боялась, что не справится с кошмарами.

Можно было позвонить Рэю, но она решила, что после нападения в мотеле и травмы шеи он тоже заслужил отдых. К тому же, ему нужны были силы, чтобы допросить Чики после операции.

Пока она сидела тихо и неподвижно в темной квартире, ничем не занятая впервые за много часов, ее голова начала постепенно проясняться. И болеть. Скорее всего, она получила сотрясение, и оно было причиной ее скомканным мыслям и эмоциональной отстраненности.

Но Кэри также подозревала, что просто не позволяет себе до конца осознать слова Хиллмана, чтобы не рассыпаться на миллион осколков. После всего, что случилось, она не была уверена, что сможет снова себя собрать. Если она поддастся горю, бродившему по кромке ее сердца, она потеряется в нем навсегда.

Кэри встала и пошла попить. Наливая воду в стакан, она взглянула на открытый блокнот на столе и вспомнила, что завтра обещала пообедать с Мэгс. Встречу однозначно нужно было отменить.

Маргарет "Мэгс" Мерриуэзер была единственной подругой Кэри за пределами работы. Познакомились они недавно, когда Кэри расследовала пропажу богатой светской дамы по имени Кендра Бирлингейм. Кендра и Мэгс были близки, так что Мэгс помогала следствию.

В финале дела было много трупов, зато в живых осталась связь, зародившаяся между Кэри и Мэгс.

Маргарет Мерриуэзер была воплощением противоречий. Высокая, эффектная, изысканная южная красавица с гривой огненных волос была, помимо прочего, воинствующей колумнисткой в местном независимом еженедельнике и писала под псевдонимом "Мэри Брейди".

Кэри испытала необъяснимую потребность ей позвонить и не задумываясь набрала ее номер. Услышав сонный голос в трубке, она немедленно пожалела о своем поступке.

"Кэри?" – невнятно спросила Мэгс.

"Ой, Мэгс, прости. Я забыла, который час. Ложись спать".

"Нет, погоди. Я уже проснулась. Что случилось, милая?"

"Понимаешь, у меня был просто кошмарный день. Я пыталась найти пропавшую девочку, и все пошло наперекосяк. А потом у меня появилась зацепка в деле Эви, моей дочери, которую похитили несколько лет назад…"

"Я все об этом знаю, солнышко", – мягко сказала Мэгс.

"В общем, я ее нашла, но не смогла забрать. Мужчина, который держал ее, въехал в мою машину и скрылся, а теперь он мертв, его застрелил кто-то в маске, а она снова исчезла и мой начальник говорит, что не знает, где…"

Она разразилась рыданиями. Все, что она пыталась держать снаружи, вдруг обрушилось на нее. Слезы ручьями лились по ее щекам, из носа текло, и слюна капала с губ. Ей было на все это плевать.

"Ты справишься", – услышала она тихий шепот Мэгс на другом конце линии. "Все будет хорошо, милая".

"Не будет, Мэгс. В том-то и дело. Все, что помогало мне жить в последние несколько лет – это уверенность, что однажды я найду Эви, верну ее домой и стану матерь, какую она заслуживает. Но теперь все кончено. Она исчезла. Подсказок нет. Тот, кто это сделал – профи, он не оставил следов. Мне не с чем продолжать. Я подвела ее Мэгс. Я снова подвела свою дочь!"

"Милая, давай я приеду? Сделаю тебе чай, поговорим".

"Мэгс, – сказала Кэри, пропустив предложение мимо ушей, – может, ты могла бы что-то написать".

"В каком смысле?"

"Ты могла бы написать колонку, которая привлечет этого человека в маске и мы придумаем какую-то уловку… Я не знаю, как это сделать, но мы могли бы найти какой-нибудь способ…"

"Кэри, не беря в расчет этическую сторону вопроса, я все равно не представляю, с чего начать. Я хочу помочь, но не понимаю, как моя писанина может на что-то повлиять".

"Ты о чем?" – спросила Кэри. "Благодаря одной из твоих колонок, уволили заместителя мэра. Ты добилась реальных перемен".

"Но там я знала, с чем имею дело, а здесь – совсем другое. В любом случае, солнышко, давай сейчас об этом не спорить. Позволь мне…"

"Какие-такие "этические соображения"?" – перебила Кэри. "Что ты имела в виду?"

"Я просто хотела сказать, что у журналистов не принято использовать свою работу как приманку для преступников".

Кэри сделал паузу, достаточно длинную, чтобы сглотнуть и чтобы прийти в ярость.

"Мы говорим о моей дочери, Мэгс!"

"Я знаю, Кэри. Я не хотела тебя обидеть. Просто… Ты застала меня врасплох, милая".

"Извини, что потревожила", – сказала Кэри.

"Не говори так. Мне жаль, Кэри. Пожалуйста, не бросай тру…"

Кэри бросила трубку. Мэгс перезвонила через несколько секунд, но она сбросила. Потом пришло сообщение, но Кэри его не открыла, а просто оттолкнула телефон от себя.

Она залпом допила остатки воды и пошла к шкафчику, где хранилась наполовину полная бутылка "Гленливета". Она не прикасалась к ней больше месяца, и изменения были налицо: она стала лучше спать, лучше себя чувствовать, даже лучше выглядеть.

Но сейчас все это было неважно. Она откупорила бутылку, налила стакан до краев, поднесла к губам и сделала маленький глоток. Потом еще один. А когда телефон зажужжал, оповещая о новом смс от Мэгс, она одним махом осушила стакан.

Кэри проснулась от звука рингтона Рэя на телефоне, и сначала не поняла, где она. Бледные лучи солнца пробивались в щель между занавесками. Голова гудела. В конце концов она сообразила, что лежит а полу в гостиной рядом с диваном – вероятно, она свалилась с него ночью.

Она потянулась к телефону. Часы показывали 06:08. Пить она начала в начале третьего утра и отключилась вскоре после этого. Получается, она проспала три с половиной часа. Неплохо.

"Алло", – тихо сказала она в телефон, боясь услышать собственный голос.

"Ты одета?" – спросил Рэй. Его голос заполнил всю ее голову и вынудил стиснуть зубы.

"А что?"

"А то, что я буду у тебя через десять минут", – сказал он. "У нас новая зацепка в деле Сары Калдуэлл".

"Откуда?"

"Чики заговорил".

Пятнадцать минут спустя Кэри сидела на пассажирском сидении в машине Рэя, следила взглядом за бегущей под колесами разметкой, вдыхала прохладный утренний воздух и надеялась, что все это поможет ей сдержать рвоту.

"Поговорим?" – спросил Рэй.

"О чем?"

"Об Эви. Хиллман мне все рассказал".

"Рэй, я не могу", – сказала Кэри, глядя в окно на проносящиеся мимо дома. "Пока нет".

"Ладно. Можем поговорить о чем-нибудь другом".

"Например?"

"Хиллман сказал, что ночью ты вела себя очень странно. Он волнуется за тебя ".

Кэри вздохнула и обернулась к нему. Он был уже без шейного корсета, и глаза его были не такие красные, как ночью. Физически он был в норме, но брови его были нахмурены, а губы – плотно сжаты. Кэри ему посочувствовала: он очень старался выяснить, что с ней, но боялся сказать что-то не то.