Данил Харин - Проблема 28 [СИ]

— Вы не собираетесь заводить детей?

— Пока нет, — покачала она головой. Такой легкий мгновенный ответ, сказал полковнику больше любых слов. Его дочь, слава богу, пока даже не задумывалась о потомстве. И его это странным образом радовало. Почему, он объяснить не мог. Так же, как не мог объяснить раздражения, которое вызывали у него мамочки с колясками в коридорах торгового центра.

— Какие твои годы, — произнес он, чтобы не выдать своих мыслей, и тут же задал новый вопрос, — Тебе правда понравился мой подарок?

Подарить единственной дочери на свадьбу восьмизарядный автоматический пистолет со встроенным электрошокером и лазерным прицелом мог или безумец… Или запертый в крошечном городке на Урале полковник секретной службы.

— Я же писала тебе, — развела руками девушка, при этом ее улыбка стала еще шире, — Он великолепен! Я чуть не завизжала от восторга.

— Вот и славно, — наконец-то ему удалось улыбнуться непринужденно, — Ты держи его поближе! На всякий случай…

— Я так и делаю, будь уверен. Хоть кое-кто и не в восторге от этого, — она испытала некую неловкость при попытке назвать своего мужа по имени. А потому использовала безопасный обезличенный вариант. Завьялов заметил это. Хотя и не понял, как это расценить.

— Как мама? Она в Москве? — спросил он вместо того, чтобы углубляться в размышления о муже своей дочери.

Ева смерила отца взглядом, словно прикидывая, насколько подробную правду он хочет услышать. Отделаться ей: «Да, она в Москве. У нее полный порядок, она передает тебе привет» или рассказать больше.

Завьялов почувствовал и это замешательство.

— Слушай, — наклонился он к столу, — я тут всего на несколько дней, потом меня снова запрут в Наногороде. И когда снова выпустят, я даже предположить не могу. Может пройти пять или десять лет. Так что, давай, скажи как есть! В конце концов, мне не наплевать.

— Она в Москве, — после еще пары секунд раздумья выдала Ева, — У нее все великолепно. Она не вспоминает о тебе. Не любит о тебе говорить. И она не любит тебя. Совершенно. После нескольких лет с Эдвардом она понимает, каким, прости, говнюком ты был. А теперь у нее все хорошо.

Она сделала паузу, чтобы поправить волосы и убедиться, что он реагирует нормально, а потом озвучила несколько отвлеченную мысль:

— Знаешь, семейное счастье перестало быть редкостью в этом городе. Это странно, черт побери! Никогда бы ни подумала, что взаимопонимание можно купить за деньги. Оказывается можно. Только их должно быть очень, реально много. И они должны быть у всех вокруг. А теперь, в Чистом городе так и есть. И, ты понимаешь, у людей, как будто, стало намного меньше причин для малодушия, подозрительности и злости… Это сказывается на всем. Женщинам больше нет смысла искать себе богатого жениха, чтобы обеспечить себе жизнь. Мужчины могут не беспокоиться, что их выбрали из-за толстого кошелька. Потому что теперь все богатые. И нет причин беспокоиться из-за работы, квартиры или подобной ерунды. И дети теперь по карману абсолютно всем. Может это все не так логично, как ты привык, но, я надеюсь, ты понимаешь меня. Люди реально стали лучше. И счастливее. И пары стали лучше. И счастливее.

Завьялов прекрасно понял, о чем хотела сказать его дочь, и не смог удержаться от полуриторического вопроса:

— Значит, она счастлива с этим американцем?

— Он канадец, пап, — сморщилась Ева, — И да, она счастлива.

— А со мной не была… — он потянулся к только что принесенному киберофициантом стакану с прохладным персиковым соком.

Она только посмотрела на него. Посмотрела протяжно. С этим выражением «пап, ты издеваешься или, правда, ни черта не понимаешь?».

Полковник спрятался от этого взгляда за стаканом сока.

— Я был не лучшим мужем, — попытавшись придать фразе оттенок легкой безобидной иронии, проговорил он, ставя стакан на стол.

— Можно, я не буду это комментировать? — прищурив глаз, протянула Ева. В этот момент она была такой взрослой…

Завьялов поспешил поднять согласно раскрытые ладони. И мгновенно увел разговор в сторону:

— Ты по-прежнему бегаешь?

— Ох, ты вбил в меня чертову привычку, — засмеялась Ева, растапливая лед, осевший на их разговоре, после того как он вильнул на запретную северную территорию темы матери-бывшей жены.

— Эта привычка полезна для твоей милой попки, — не мог не улыбнуться полковник, — надеюсь, твой муж это ценит.

— Ага! А еще я продолжаю танцевать, — с удовольствием сообщила она, — Недалеко от дома открылась отличная студия танцев. Преподаватели просто супер. В декабре у нас будет большой концерт. Такой микс любительских и профессиональных танцев. Обещают даже приглашенную рок-звезду.

— Здорово! — искренне порадовался полковник. Он бывал на ее выступлениях всего несколько раз, но каждый раз в нем оставалось очень теплое чувство едва уловимой гордости за то, что его маленькая дочь может делать что-то такое, что ему самому даже близко не под силу, — Что танцуете сейчас? Это похоже на то, что я видел последний раз, или все успело кардинально поменяться?

— Похоже, пап, — она продолжала широко улыбаться, периодически пригубливая из своего бокала, — чуть больше резкости, меньше эротики. Но это всего лишь очередной виток спирали.

— Пришлешь мне видео концерта?

— Конечно, — легко согласилась девушка, и сделав очередной глоток снова сменила тему, — А как ты папа? Нет, правда! Как ты справляешься? Как вы все там справляетесь? В этой вашей огромной высокотехнологичной тюрьме.

— Это не тюрьма, дочь, — мотнул головой полковник.

— Да брось, — она дернула подбородком, — ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — вынужден был признать он, — и ты знаешь… Все справляются по-разному. Для кого-то это реально стало раем на земле. Есть такие, особенно среди специалистов обслуживающих производство и программное обеспечение всей инфраструктуры. Многие из них словно попали в Дисней-лэнд. Крутая работа, лучшее пиво за сущие копейки, бесплатная пицца и все в таком духе. Они там прям балдеют в компании себе подобных.

— Но, видимо, не все, — она склонила голову.

Есть и такие, кто сильно тоскует, — вынужден был признаться полковник, — Кто-то даже увлекается алкоголем. Особенно среди тех, чей режим секретности вообще не допускает общения с внешним миром, даже внутри самого города. Таких людей там не много. Но они сильно ограничены в своих контактах и передвижениях. Многие так живут уже в течение двенадцати с половиной лет.

— Да уж, — понимающе протянула Ева.

— Но большинство принимает все вынужденные неудобства с какой-то степенью спокойствия, — Завьялов поспешил развеять ореол угрюмости, — Мы ведь там понимаем, что делаем по-настоящему большое дело.