Михаил Трофимов - Вокзал

Он намеренно выделил это слово - «товарищи», дав понять Кудрявцеву, что действий его не одобряет и арестованных им людей врагами не считает. Однако Петру все это, видимо, было непонятным.

- Я, как бывший боец Красной Армии, не могу допустить, товарищ начальник, чтоб святым и дорогим словом называли пособников наших врагов, - побледнев от решимости и негодования, произнес Кудрявцев. И Пантелеев понял, что беседу с ним на более позднее время переносить не следует.

- Эти люди, как я узнал, - тихо сказал Василий Матвеевич, намеренно пропустив слова Кудрявцева мимо ушей, - являются беднейшими в своем селе. И плохо, что красный милиционер Кудрявцев об этом не знал, а бандиты знали. И когда дарили лошадей, они не объясняли, что лошади ворованные, но хорошо понимали, что рано или поздно коней вернут хозяевам. И окажется, что в глазах и мыслях этих людей, то есть беднейших крестьян, бандиты будут благодетелями, а представители власти - притеснителями. Возможно, беднейшие крестьяне не стали бы так думать, если бы красный милиционер Кудрявцев объяснил им хитрую и коварную затею бандитов. А так какой крестьянин, не получив умного разъяснения, промолчит, когда со двора поведут лошадей, видя такое пренебрежение к его жизни и положению? И самое главное, товарищ Кудрявцев, что в вашем лице эти люди видели представителя власти. Народной, их, между прочим, власти. Теперь вы поняли, в чем корень происшедшей неразберихи?

Петр опустил голову.

- Вы, товарищ Кудрявцев, повторяю, являетесь красным милиционером. И наше с вами дело не только ловить бандитов и прочих уголовников, но и стоять на защите прав каждого советского гражданина. А вы допустили большую ошибку, серьезный проступок - арестовали людей, ловко одураченных бандитами. Считаю, что из всего этого происшедшего вывод один - в милиции вам не место.

- Василий Матвеевич, - взмолился Петр, - я клянусь, я оправдаю… Они же действительно ругались!.. Вы ведь знаете, мне на другой работе жизни не будет, я только здесь полезный, потому что дело это люблю. И докажу, поверьте, Василий Матвеевич!

Ничто не изменилось в выражении сурового и неподвижного лица Пантелеева.

- Учитывая возраст и безраздельно проявленную вами преданность рабоче-крестьянской власти, - произнес он тем же ровным и твердым голосом, - я объявляю вам выговор и отстраняю на месяц от всякой оперативной работы. Будете ухаживать за лошадьми. А теперь пригласите ко мне товарищей.

Мужики вошли в кабинет начальника робко, неслышно ступая, как показалось Василию Матвеевичу, на носках. Комкая в руках шапки, они низко поклонились и встали, потупившись, посредине комнаты.

- Вы садитесь, - пригласил Пантелеев, - вот стулья… Да не прикидывайтесь овечками. Ругались?

- Было, - отозвался один, поплечистее и, видно, посмелее, - дак обидно, гражданин начальник. Конь - оно ведь дело для нас, мужиков, обязательное, нам без него, известно, как без рук…

- Истинно, - тихо поддержал товарища другой крестьянин, небольшой, с реденькой бороденкой, похожий на пономаря. - А тут дарят, а следом забирают. Где правда?

- Кто дарил? - спросил Пантелеев.

- Люди, - неопределенно ответил плечистый. - Прискакали, покричали у церкви, и вот тебе, Тимофей, твой конь. Владей, говорят!

- И мне следом, - подхватил бородатый. - А тут приходят, забирают. И правды, выходит, нету?

- Есть правда, - сказал Пантелеев и даже ладонью слегка хлопнул по столу. - Правда эта такая, товарищи: лошадей этих бандиты угнали, отобрали у таких же мужиков, как вы. Мы теперь лошадей должны вернуть хозяевам. Это разве не правда?

- Это так, - кивнул плечистый.

- Ворованного нам не надо, - согласился и бородатый.

- Кабы сразу разъяснили, мы бы разве кричали…

- И мы вам, товарищи, - продолжал Пантелеев, - от лица рабоче-крестьянской милиции приносим извинения, что излишне потревожили…

- Мы разве в обиде? - сказал плечистый, оглядываясь на товарища. - Мы, товарищ начальник, прощенья просим, что ругались по неразуменью.

- Ну вот и ладно, - подытожил Пантелеев. - А что, из банды вы никого не знаете? Или слышали, может?..

- Говаривали люди, - неуверенно сказал плечистый, - будто какой-то Алешка Скоков из Борового у них за главного.

- А кто говорил?

- Дак ведь не помню… Говорил кто-то…

Мужики начали переглядываться и пожимать плечами.

- Не дело так, товарищи, - укоризненно сказал Пантелеев. - Правду ищете, а сами ее утаиваете.

- Дак Алешка-то не наш… Слыхали - и все.

- Из Борового он, из Борового, - поспешно сказал бородатый, - а боле не знаем.

- Как он хоть выглядит, этот Алешка? - спросил Пантелеев. - В этом-то помогите. И не бойтесь, вы у нас под защитой находитесь.

- Если бы знать…

- У попа серебряные блюда и крест забрали, - неожиданно засмеялся бородатый. - У попа - во как!

- Ну, счастливо вам, - поняв, что ничего больше от мужиков не добьется, попрощался Пантелеев. - Домой вас отвезут. Если в будущем что неясное появится - заходите, рад буду.

- Это уж как положено, - неопределенно отозвался плечистый, и мужики так же робко и бесшумно, как вошли, покинули кабинет.

«Значит, Лешка Скоков, - подумал Пантелеев. - И в Боровом, кстати, ни одного налета. Уж не там ли банда гнездится?»

Пантелеев и присланный ему в помощь Новиков вскоре смогли установить, что Алексей Скоков родом из Кромска. Отец его владел мельницами и мучными лабазами и был расстрелян в девятнадцатом году за саботаж и связь с контрреволюционерами. Где в то время находился Алексей - узнать не удалось.

Но мужики, упомянувшие Скокова, ненамного ошиблись, полагая, что он из Борового. В этом селе жил его дядя, брат отца, местный священник. Таким образом, предположение Пантелеева о том, что банда могла избрать Боровое местом своей базы, заслуживало скорейшей проверки. Вот почему туда под видом крестьянина был послан сотрудник милиции. Вернуться он должен был к вечеру.

Пантелеев прождал всю ночь. А когда за окнами посветлело и стали видны мокрые от росы крыши домов, Василий Матвеевич понял, что с разведчиком, видимо, приключилась беда.

Он стоял у окна, наблюдая, как милицейский конюх Демьяныч, худой, но еще полный сил старик с лицом праведника, старательно чистил жеребца, когда вошел дежурный. Вместе с ним был отец Сергий, местный священник.

Оказалось, что ночью совершен налет на церковь. Бандиты забрали все, что было ценного…

- Погодите, - перебил торопливо священника Пантелеев. - Рассказывайте толком и по порядку… В каком часу это было?

- Только, значитцо, часы пробили два, - вздрагивающим басом ответил отец Сергий.

- Почему сразу не сообщили?

- Связан и заброшен был на чердак, - поспешно разъяснил священник. - Матушкой развязан некоторое время назад и сразу поспешил к вам. Богохульство невиданное и неслыханное совершено!