Семен Курило - Тайна шифра

- Заберемся отсюда, - прошептал старшой, - здесь одно гнилье.

Он взял металлический штырь и поддел планку. Конец ее отошел, и в стене образовалась дыра. Таким же образом были оторваны еще несколько досок. Граф легко забрался внутрь.

- Пират и Топор, за мной, - скомандовал он, - а Гарик пусть стоит на «стреме».

Колька и Петька, ничего не видя перед собой в кромешной тьме, держались друг за дружку, жались к Федору.

- Берите вот этот ящик и тащите в конец огорода.

Слегка позванивая бутылками, понесли по тропинке. Потом вынесли еще два ящика.

- Хватит, больше нам не по силам, - сказал Граф. - Надо убрать свет. У кого соколиный глаз?

Все трое вызвались разбить электролампочку. Несколько бросков камнями, и гастроном погрузился в темноту.

- Теперь за магазин беремся, - бросил Граф. - Наружное чердачное окно заблокировано так же, как двери и окна. А люк из торгового зала на чердак открыт, и лестница приставлена. Какие есть предложения?

Подростки молчали.

- Эх, вы! Между обвязкой стены и крышей есть щель. Мы проберемся через нее, а потом через люк спустимся вниз, и денежки наши. Отдушина узкая, но пролезть можно.

Граф ощупал грудь каждого. Выбрал Стрельченко.

- Гном! Полезешь ты. Возьми лестницу и сюда.

Получив подробный инструктаж, как найти люк, где искать деньги, Игорь сбросил шапку, пальто и пиджак, сунул в карман спички и стал подниматься вверх. Было слышно, как он натужно кряхтел, протискиваясь в щель.

- Ну что там? - торопил Федор.

- Застрял. Не могу двинуться ни туда, ни сюда, - донесся из-под крыши отчаянный голос.

Главарь влез к нему, стал подталкивать снизу.

- Ой, сдавило, дышать нечем, - взмолился Игорь. - Я больше не могу. Помогите выбраться назад.

Но все попытки освободиться из тесной щели оставались тщетными. Рубашку изорвали в клочья, кожа на груди и спине подростка была в крови. Он, сжав зубы, плакал от боли и страха.

Вот-вот могли появиться первые прохожие. Что тогда?

- Оставлять его нельзя, - после короткого раздумья сказал Граф. - И вас, и меня заложит. Надо кончать с ним.

- Как кончать? - не понял Петька.

- А вот этой штуковиной, - решительно и как-то безразлично проговорил он, вытаскивая из кармана финский нож. Сняв чехол и обнажив поблескивающее в темноте лезвие, Граф двинулся к Стрельченко.

- Не надо, не надо! - в один голос закричали Клязьмин и Бондарь. - Мы его освободим.

Они побежали во двор, разыскали и притащили увесистое бревно. Один конец его подняли, подвели под крышу. Поднажали. И какое счастье - буквально на миллиметр увеличился просвет, и Игорь отчаянным усилием освободил свое тело из плена. Измученный и обессиленный, он едва не свалился с последней ступеньки.

- Что, перепугались? - ухмыльнулся. Граф. - Нож-то я для острастки, чтобы действовали рьяно. - Но блеск глаз выдавал его с головой, чувствовалось, что этот человек на все способен.

Виктор летел на север Камчатки. Почти на полторы тысячи километров вытянулся полуостров с севера на юг. Это расстояние быстро покрыл юркий ЯК-40.

Домики в Каменском были сплошь деревянные. Рядом бежала река Пенжина, несущая хрустально чистые воды из далеких и суровых сопок Чукотки. Ее стремительный бег даже морозы не могли сковать.

Зашел в райотдел, представился начальнику майору Рогову.

- Мне уже звонили о вас, - улыбнулся тот, крепко пожимая руку.

Выслушав гостя, он задумался.

- Прилетал к нам недавно один с Украины. Я его не видел, но слышал, что хотел он в Октябрьском устроиться на работу, но что-то там не получилось, и он сюда забрался. Сейчас уточним.

Через несколько минут удалось выяснить, что Сидоркин находится в селе Аянка, оформился пастухом в оленеводческом колхозе «Полярная звезда».

- Это недалеко. Километров шестьдесят будет. Выбирайте любой из двух наших лучших видов транспорта: оленей или собак. Быстро, не очень комфортабельно, но надежно. Действуют в любую погоду, - снова улыбка появилась на лице Рогова.

- Поеду на собаках.

Пока каюр готовил упряжку, Владимир Николаевич Рогов поведал, что сам восемь лет назад прилетел сюда с семьей из Подмосковья.

- Жизнь трудная и интересная. Связь с Петропавловском - самолетом, а летом еще один раз в месяц пароходом. Уже в сентябре идет по реке шуга - оледенелый снег, значит, на Чукотке, откуда она течет, начались морозы. А в октябре как ляжет зима и до мая. Морозы градусов пятьдесят, пурга неделями бушует. И ничего, живем. А какая здесь весна! Едешь на лодке по притоку Пенжины и видишь: у самого берега медведь бредет вперевалочку, там - лось или дикий олень застыл, гуси, утки непуганые, хоть руками их бери. А насчет рыбалки и говорить не приходится: кета, горбуша, чир, хариус. Река порой бурлит от рыбы, как кипящий котел…

Как зачарованный, слушал Александров рассказ.

В кабинет зашел дежурный, сообщил, что упряжка готова. В легкие сани было впряжено восемь густошерстных приземистых собак. Они вели себя неспокойно, путали постромки, затевали драки. Молодой коряк посмотрел на одежду Виктора Степановича и укоризненно покачал головой.

- Однако холодно будет. Я тебе свой кукуль дам.

И он вынес что-то большое, похожее на мешок, из оленьей кожи мехом внутрь.

- Лезь сюда. Тепло будет.

Погонщик взмахнул хореем. «Хок! Хок! Вперед!» - крикнул он, и собаки рванули с места и понеслись в тундру, все ускоряя бег по накатанному снежному насту.

«Потьпо! Направо! Кух! Кух! Налево!» - выкрикивал каюр, и упряжка тут же послушно меняла направление.

В пути быстро летело время, начало вечереть.

- Однако скоро приедем, - заметил ездовой.

Вдали показались колхозные постройки. Единственная в поселке улица прижалась к подножью крутой сопки, а кругом, насколько охватывал глаз, простиралась бескрайняя, заснеженная тундра.

Подъехали к поссовету. Капитан выбрался из теплого кукуля и, размяв отекшие ноги, направился к крыльцу. Но дверь оказалась на замке. Выручил погонщик.

- Вы подождите здесь, я привезу председателя.

Он поднял руку, коснулся длинным хореем собачьих спин, и восьмерка понеслась. Виктор, чтобы скоротать время, решил зайти в соседний дом, посмотреть, как живут люди.

Открыла старуха-корячка. Сначала было смутилась, увидев незнакомого человека, но затем радушно пригласила войти. Посреди комнаты - стол, на нем свежесваренная оленья голова. Трое ребятишек сноровисто отрывали куски мяса, из пробитого в голове отверстия ладонями извлекали мозг и, посапывая, аппетитно жевали, размазывая жир по пунцовым щекам.

Старуха куда-то вышла, но тут же вернулась с миской в руках, в которой, словно шляпка гигантского гриба, красовалась свежая печень. Поставила перед гостем.