Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие Тьме [Литрес]

– Во Франции – нет, а в других странах – да.

– Где же?

– В Италии. Зверь нанес удар там. В Катании, на Сицилии. Для него не существует границ.

Сарразен говорил уверенно. Достаточно уверенно, чтобы я снова засомневался. Передо мной опять промелькнула маска Пазузу. Но я тут же одумался. По Европе вполне мог разгуливать убийца, принимавший себя за дьявола. Сарразен добавил:

– Во всяком случае, ваш приятель был со мной согласен.

– Кто?

– Люк Субейра.

– Так вы его видели? Вы с ним знакомы?

– Мы работали вместе. Но он был не такой, как вы. Он верил в дьявола. А вас надо было еще испытать. Поэтому я и дал вам все раскрутить в одиночку.

– До чего докопался Люк?

– До того же, что и мы с вами. После этого он отправился в Италию. И больше не давал о себе знать.

Вспышка озарения, бросившая меня одновременно в жар и в холод, – информация от Фуко: 17 августа этого года Люк ездил на Сицилию, в Катанию.

– Я вот что предлагаю, – сказал Сарразен. – Вы поедете в Италию, а я продолжу поиски здесь. Ведь это ваша идея – работать в паре.

Что ж, тем лучше, если здесь останется мой союзник. Если действительно в Сицилии существует след, я должен идти по нему. Я взялся за ручку:

– Сначала я проверю вашу информацию по Италии. Если все правда, то я согласен.

Я уже открыл дверцу, когда Сарразен схватил меня за руку:

– Прежде чем уезжать, загляните в Богоматерь Благих дел. Туда, где было найдено тело.

– Зачем?

– Дьявол подписался под преступлением.

Я подумал было о распятии, но жандарм говорил о чем-то другом.

– Где мне искать?

– Решайте сами. Все это – посвящение, понимаете?

– Понимаю. У вас есть батарейки?

– Pronto? [15] Алло? ( ит. )

Я только что набрал номер мобильника Джованни Каллаччуры, заместителя прокурора Милана. Год назад я расследовал с ним убийство римского врача в Париже. Для меня это было убийство, для него – месть и коррупция, а в итоге все вылилось в крепкую дружбу для нас обоих.

– Pronto?

Подбородком я прижал трубку к плечу – дорога все чаще петляла. Порывы ветра приподнимали мою машину над шоссе, а вершины елей клонились в лучах фар. Я быстро приближался к монастырю Богоматери Благих дел.

– Sono [16] Здесь: Говорит ( ит. ). Матье Дюрей.

– Матье? Come stai? [17] Как поживаешь? ( ит. )

В голосе звучали смех и бодрость. Как далек он от моих кошмаров. Я объяснил цель своего звонка особенностями убийства и вероятностью того, что в Сицилии произошло нечто подобное. Итальянский свободно лился из моих уст. Заместитель прокурора рассмеялся:

– Вот уж никогда бы не смог заниматься таким расследованием. Прямо жуть берет. Чего ты хочешь от меня?

– Собери сведения по убийству в Катании.

– Хорошо. В каком году это было?

– Не знаю, но думаю, не очень давно.

– Это срочно?

– Горит!

– Сейчас прямо и займусь. Буду вести поиски из дома…

Я поблагодарил его. И ведь ни слова о том, что сегодня воскресенье и уже девять часов вечера. Ни единого упрека за то, что не звонил целых полгода. Так я понимаю дружбу: никаких обязательств, кроме одного – всегда отвечать «здесь», когда возникнет нужда. Я не отпускал педаль газа, поднимаясь все выше в гору.

Нахлынули воспоминания о моем первом приезде в обитель Богоматери Благих дел: яркие краски гор, буйство водных потоков… Теперь все покрыла тьма. Под порывами ветра угрозы и заросли сплелись в единое целое. Слова Сарразена стучали в мозгу, обрушиваясь на меня на каждом повороте, словно волны на палубу сбившегося с пути грузового судна.

Показался указатель «Богоматерь Благих дел». Я по-прежнему ехал вперед, но о том, чтобы стучаться к миссионерам, а потом еще полчаса идти, не могло быть и речи. Должна быть еще одна дорога – выше, которая ведет прямо на плоскогорье. Через пару километров я заметил тропинку, которая, судя по указателю, шла к скале Рэш.

Я проехал по ухабам еще минут десять, когда слева показалась стоянка из утрамбованного краснозема. Здесь висела табличка: «Гора Рэш. Высота над уровнем моря 1700 километров». Однако я проехал мимо стоянки и чуть подальше остановил машину в траве, инстинктивно соблюдая осторожность. Заглушил мотор, открыл бардачок и вставил в электрический фонарик батарейки, которые мне дал Сарразен.

Стоило мне выйти из машины, как ветер ударил прямо в лицо. Шквальные порывы то срывали с меня плащ, то, наоборот, прижимали его к телу. Согнувшись в три погибели, я шел по тропинке. Она вела к длинной площадке, уставленной столами и деревянными скамейками. Внизу чуть подальше я разглядел долину, которая была мне нужна. Но от нее меня отделяли темные заросли елей.

Я углубился в лес, ориентируясь только по звуку водопада, доносившемуся до меня между завываниями ветра. Густая поросль мешала мне продвигаться вперед, еловые ветви царапали лицо. Терновник цеплялся за ноги. Щебенка хрустела и скатывалась вниз, пока я продирался сквозь кусты.

Очень скоро я совершенно сбился с пути, спутав шум воды с шелестом листвы, однако решил еще немного пройти вперед по склону: рано или поздно появится какой-то просвет.

Наконец я выбрался из леса, словно из-за театрального занавеса, и оказался на поляне. Мне просто повезло. Остановившись, я окинул взглядом уже знакомый пейзаж: круг скошенной травы до самого края пропасти. При свете луны поляна казалась серебристой. Несколько секунд передышки, чтобы собраться с мыслями, и я двинулся дальше. Лонгини-Сарразен сказал мне: «Дьявол подписался под преступлением». Значит, где-то здесь должен быть след, сатанинский знак. Но жандармы его не нашли. Один Сарразен вернулся на место преступления и разобрал эту подпись. Я уже стоял на краю скалы, как было в первый раз. Обернувшись к плоскогорью, я стал размышлять. Жандармы – безансонские профессионалы из Отдела оперативных расследований – обшарили здесь все: каждую пядь земли, каждый клочок травы. Что мог сделать я один, к тому же ночью?

Я сосредоточился на елях, окружавших поляну. Они напоминали фалангу воинов в черных доспехах. А что, если жандармы ограничили поиски поляной? И никому не пришло в голову обшарить лес… Никому, кроме Сарразена.

Я поднялся по склону и остановился на границе леса. То, что я задумал, было немыслимо: в темноте обследовать землю, корни, стволы деревьев, чтобы найти неизвестно что. Решив не думать об этом, я зажег фонарь и погрузился в потемки. Начав с середины, я двигался по оси, на которой находилось тело, но в сотне метров от этого места. Наклонившись над землей, я пытался разглядеть хоть что-нибудь.

Так я осматривал каждый ствол, раздвигая ветки и заросли. Ничего. За десять минут я обшарил лишь несколько квадратных метров. Еловые ветки начинались совсем низко – если и была какая-нибудь надпись на коре, то не выше одного метра от земли. Согнувшись пополам, почти опустившись на колени, я продолжал искать, сосредоточившись в основном на деревьях.