Анатолий Степанов - Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)

— Устал я, Валентин Феликсович. Очень устал. На покой пора.

— Ну что вы, Александр Георгиевич, вы еще так молоды… — не было в голосе Валентина издевки. Лишь непонятная, малозаметная и легко корябающая интонация. Интонация, не более. Александр поднял от папочки глаза, посмотрел на Валентина. Тот ответил чистым взглядом. Александр вздохнул, пожурчал застежкой-молнией, извлек из папочки пакет, а из пакета — две фотографии. Протянул их Валентину.

…Валентин в явно несоветском гостиничном номере вполне недвусмысленно развлекается с голой дамочкой. Естественно, тоже голый…

…Валентин и некий господин за столиком уличного капиталистического кафе. Малозаметно, но вполне различимо, Валентин передает господину некий пакет…

— Откуда?

Александр откинулся на стуле, вытянул ноги, чтобы удобнее было рассказывать.

— Когда Кэт решила, что вы будете ее мужем, вы, естественно, не знали об этом. Зато она знала. И решила сделать этот брак крепким. Создать, так сказать, стабильную советскую семью. К сожалению, у нас не существует брачный контракт, и поэтому Кэт позволила себе несколько своеобразно застраховаться. Есть тут один корреспондентик одной из иностранных держав, Джерри, который за определенную мзду может исполнить все, что надо. Он исполнил, Кэт компромат получила, а мы этот компромат у нее отобрали.

— Сколько она ему заплатила?

— Десять тысяч зелененькими.

— Солидно, — Валентин оторвал взгляд от столешницы. — А не зря? Картиночки-то теперь недостаточны. Конечно, могут быть неприятности, но… преодолимо.

— Одна картиночка озвучена, Валентин Феликсович. Естественно, не та, где вы совокупляетесь. Звуковое оформление подобных сцен стандартно: охи, вздохи, кряхтенье, стоны… Значительно занимательней диалог в уличном кафе, — Александр прижал локоть к левому своему боку, и вдруг неизвестно откуда полился бойкий английский диалог.

— Вы что — чревовещатель? — осторожно и до идиотизма серьезно осведомился Валентин. Но попал в точку: впечатление было такое, будто двое англичан мило беседовали в брюхе Александра, который, перебивая собеседников-иностранцев, мягко сообщил на приличном русском языке:

— Нет, не чревовещатель. И даже не имитатор. Голосок свой узнаете? — И, не дождавшись Валентинова подтверждения, продолжил: — В этом разговоре вы сообщаете заинтересованному фирмачу абсолютно секретную верхнюю цену советской стороны на товары их фирмы…

— Не надо мне меня переводить, — прервал его Валентин. — Так что же вы от меня хотите, любезный Александр Георгиевич?

— Немногого, Валентин Феликсович. Как уже отмечалось мной, я очень устал…

— О деле, — жестко предложил Валентин.

— О деле, так о деле, — согласился Александр и с идиотическим упрямством продолжил: — В связи с моей бесконечной усталостью я решил отойти от дел и удалиться на покой. На виллу на Лазурном берегу. Но для начала эту виллу надо приобрести. Деньги есть, загвоздка в другом. Загвоздка в том, чтобы переправить эти деньги за бугор, поближе к Лазурному берегу. Рисковать с дипломатами не хочется. Да и двадцать процентов — грабеж с их стороны. А вы, как мне известно, выполняя деликатные поручения ответственных наших ведомств, пересекаете границу без досмотра.

— Сумма?

— Полтора миллиона, — легко назвал сумму Александр. Валентин тихонько присвистнул, но собеседник успокоил его: — Крупными купюрами. Маленький такой чемоданчик. И камушки кой-какие, россыпью. Вы арендуете сейф в банке на мое имя и кладете в него чемоданчик. Документы и ключ привозите мне. Вот и все.

— Простенько, но со вкусом, — отметил Валентин.

— Да, ваш куртаж — десять тысяч.

— Только возмещаете Катины убытки?

Александр сочувственно посмеялся и как бы извинился:

— В голову не пришло. Пусть будет пятнадцать.

Валентин встал из-за стола, отошел к окну и, глядя вниз на мелкую московскую суету, начал:

— Условие первое…

— Давайте без условий, Валентин Феликсович, — перебил его Александр. — Без условий удобнее. Вы — мне, я — вам, и разбежались с миром…

— Условие первое, — не оборачиваясь, заново начал свою речь Валентин. — Полная гарантия, что компромат отдается мне полностью.

— Фирма гарантирует, — заверил Александр.

— А корреспондентик? Джерри гарантирует?

— Думаете, у него что-нибудь осталось? Вряд ли. Он у меня на крючке.

— Это у вас.

— Я вам передам удочку. С крючком.

Валентин все поглядывал в окно, интересно ему было, что там внизу.

— Условие второе. Перед отъездом я должен повидать Катерину.

— Да в порядке она, в порядке!

— Я хочу видеть Катерину, — монотонно повторил Валентин и, наконец, отошел от окна. — Кстати, зачем ее под замком держать? Материалы-то уже у вас.

— Вы недооцениваете свою жену, Валентин Феликсович. При ее дьявольской изобретательности и энергии она на воле может за время вашего отсутствия доставить мне массу неприятностей…

Александр не договорил — сразу же после нервного стука в кабинет ворвалась секретарша:

— Валентин Феликсович, фирмачи уже идут к нам! — и стремительно исчезла.

— Так как же, дорогой мой Сандро? — напомнил Валентин.

— Будет тебе свиданка, Валентин, — успокоил его Александр.

Вдвоем они вышли в приемную, которую уже заполнила толпа румяных иностранцев. Александр сквозь заграничную хевру продрался к дверям и из коридора подтвердил договоренность:

— Завтра с утра я вам звоню, Валентин Феликсович.

Милиционер с жезлом, ныне не милиционер с жезлом, а по виду преуспевающий клерк из СП (не из Союза писателей — несовместного предприятия) ждал у черной «Волги», уверенно рассматривая проходящих мимо молодых дамочек. Александр ждал.

Тот вышел из громадного офиса, кивнул, здороваясь, открыл «Волгу». Уселись.

— Порядок? — спросил экс-милиционер.

— Почти, — ответил Александр и повернул ключ. Мотор зарычал.

— Нет, не «Мерседес», — констатировал клерк-милиционер. — А в чем заковыка?

— Требует свиданки с Катькой.

— Так это на раз-два-три?

— Берлогу свою не хочу показывать, Глеб. Он хоть и на поводке у нас, но — посмотрел я на него — сильная зверюга, — Александр замолк ненадолго, выводил машину в ряд, и продолжил, катя по Садовому: — Ты, будь добр, организуй за городом какую-нибудь дачку на отшибе.

— Когда надо?

— Завтра. А лучше к сегодняшней ночи, чтоб Катьку без скандала ночью перевезти.

Катила черная «Волга» в адском потоке отравленного выхлопами Садового кольца.

Раскинувшись на ампирной, поперек себя шире, кровати, Катерина, покуривая, смотрела в потолок. В зеркало то есть. На себя, раскинувшуюся на ампирной, поперек себя шире, кровати. Обживаясь, нахальничала: и белоснежное белье утрехалось в платье и туфлях, пепел небрежно стряхивала в стоявшую на постели же хрустальную пепельницу и мимо нее.