Анатолий Ромов - Колье Шарлотты

— Вот, нашла. — Девушка положила историю болезни Кряквина на стол. Перевернула несколько листков. — Смотрите. Вот последние записи.

Почерк, которым были сделаны записи в истории болезни Кряквина, был очень неразборчивым, но везде одинаковым. Я нашел нужное число. Отметка — девять утра. Я с трудом смог разобрать: «…первичный прием… по поводу ОРЗ… освобожден…»

— Вы не скажете, чей это почерк?

— Главврача. Павла Сергеича. — Девушка улыбнулась. — Чей же еще?

— Спасибо. — Я вернул карточку и кивнул на стену: — А что у вас там? Ну, за этой стеной?

— Как что? Рентгеновский кабинет.

Это называется — кинуть самого себя. Не сообразить, что в поликлинике есть рентгеновский кабинет. А когда рентген включен, счетчик срабатывает. Ну и лопух. Впрочем, хоть я и лопух, здесь может быть и какая-то связь. Скажем, рентгеновский кабинет вполне сошел бы как элементарное прикрытие. Хотя нет. Притянуто.

— А рядом Северцев. — Девушка взяла ящик. — Вот за это помогите отнести.

— Конечно. — Я перехватил у нее ящик.

— Хотя Северцева уже нет. — Девушка показала мне на пустую ячейку. — Вакантное место. И долго не будет. Желающих мало. Ушел от нас Валера.

— Ушел? — Я старался как можно аккуратнее вставить ящик. — А куда?

— Завидую я ему. На «Дружбу». Судовым врачом.

На «Дружбу». «Дружба» стоит сейчас на одиннадцатом причале. И уходит, кажется, через три часа. А почему завидует, ясно. Круиз по фрахту. В пароходстве это называется «курорт».

До отхода «Дружбы» остается два часа. О Северцеве, и то коротко, двумя словами, я сказал Сторожеву только сейчас. Получилось, сказал почти впритык. Мы со Сторожевым сидим в кабинете капитана порта Тийта Аасмяэ. Впереди, за стеклянной стеной, на причалах не произошло никаких изменений. Те же «Апшерон», «Воркуталес» и «Дружба». О Северцеве я сказал без всяких добавлений. Сейчас мне кажется, я рассудил правильно. То, что Северцев неделю назад был оформлен как судовой врач «Дружбы», — это еще не повод для каких-то выводов. Но в то же время факт, о котором шефу надо было сказать. В такой ситуации все остальное он поймет без моих замечаний. Аасмяэ, худощавый, резкий, с кустистыми бровями, смотрит на Сторожева, обдумывая его вопрос.

— Северцев… Северцев. Ну. Северцев — мой карантинный врач. Работали бок о бок. Сейчас он ушел, но это не важно. Карантинный врач, сам понимаешь, — особая работа. На своем пикапе Северцев обычно раскатывает по всему порту. То здесь, то там. Ну а в то утро он был на работе, это я помню. Потому что… по расписанию должен был принимать скоропортящийся груз.

— По расписанию. А фактически — с чьих слов ты это знаешь?

— Со слов самого Северцева. — Аасмяэ помедлил. — Но я ему абсолютно доверяю.

— Хорошо. Слушай, я позвоню из соседней комнаты?

— Конечно.

Мы с шефом прошли в соседнюю комнату. Сторожев снял трубку, набрал собственный номер.

— Галя? Срочно соединись с Ярве и переключи на этот телефон. Да. Ярвеское отделение милиции, капитана Туйка. Хорошо, жду… Алло? Будьте добры товарища Туйка. Эрих Карлович? Сторожев. Здравствуйте. Очень вас прошу, узнайте как можно скорей, по всем каналам… да, любыми путями — не появлялась ли у вас хоть раз за все время… хоть раз — машина карантинной службы Таллинского порта? Выглядит — белый пикап «москвич» с эмблемой Красного Креста на передних левой и правой дверцах. Номер двенадцать — сорок семь. Все верно. И, Эрих Карлович, — в течение получаса в любом случае, да или нет, перезвоните мне в порт и сообщите результат. Хорошо? Меня найдут, в крайнем случае пусть запишут телефонограмму. Да. Спасибо. Жду. — Сторожев положил трубку.

Мы со Сторожевым стоим на палубе небольшого буксира, который медленно движется по акватории порта. Впереди, примерно в кабельтове, — причал с «Дружбой». Приходится стоять, укрываясь за надстройкой.

— Карантинный врач. — Валентиныч медлит. — Крыша неплохая. Ну, все равно «Дружбу» мы в любом случае должны были с тобой проверять лично. Перешел неделю назад?

— Да. Но загранвизу он оформил давно. И… его уже приглашали на «Дружбу». Раза три.

— Все ясно. Но согласился он только сейчас.

Надвинулся высокий борт. Мы, выждав, прыгнули в квадрат грузового люка «Дружбы». Укрываясь от посторонних глаз, перебрались в пустой пассажирский коридор. Все было рассчитано. Северцев, если он тот, за кого мы его принимаем, не должен нас видеть. Когда мы прыгали с борта буксира, обзор с «Дружбы» был закрыт. Засечь нас можно было только в одном случае: если именно в те несколько секунд, когда мы будем входить из-за угла прогулочной палубы в коридор команды, Северцев почему-то выглянет из своей каюты. Но коридор был пуст. Поворот ключа — и мы в пустой резервной каюте. За переборкой — каюта Северцева.

Сторожев огляделся. Поглядел на свои часы, я на свои. Если все будет без неожиданностей, примерно через полчаса должна быть телефонограмма от Туйка. За переборкой послышался шум шагов. По звуку шагов, идут два человека. Верней всего, таможенники. Значит, пограничники пойдут за ними. Обход идет уже полчаса. Мы стояли, вслушиваясь. Снова шаги за переборкой. Теперь уже идут трое. Я отчетливо слышал, как двое прошли дальше, а один остановился около нашей двери. Сегодня старший контрольно-пропускной группы прапорщик Муховец. Дверная ручка каюты опустилась вниз и снова поднялась. Это условный сигнал. Сторожев посмотрел на меня. Я открыл дверь и впустил Муховца. Он вытянулся, но Сторожев поднял руку. Сказал шепотом:

— Как счетчик Гейгера?

— Пока никак, товарищ майор. — Муховец тоже докладывал беззвучно, одними губами.

— На этой палубе, вот тут, за переборкой, — каюта судового врача. Фамилия его Северцев. Кто с вами в наряде? Кажется, Кривцов и Ларин?

— Так точно. Сержант Кривцов и рядовой Ларин.

— Как они насчет силового задержания?

— Силового задержания? — Муховец помедлил. — Ну… парни они ничего. Думаю, не подведут.

— Возьмите, это особые. — Сторожев передал прапорщику наручники. — Возможный объект задержания — судовой врач Северцев. Как только услышите по судовому вещанию условную фразу: «Поисковой группе — спуститься на причал» — немедленно приступайте к задержанию Северцева. Повторите.

— Поисковой группе — спуститься на причал.

— Так. Запомните: при задержании могут быть всякие неожиданности. Так что будьте особо внимательны.

— Понял, товарищ майор. Учтем.

— Но, может быть, задерживать Северцева и не придется. План пока такой: поднимитесь наверх и попросите капитана вызвать Северцева на ходовой мостик. Будьте с Кривцовым и Лариным наготове. Как только Северцев оставит каюту, немедленно произведите там тщательный обыск. Вы понимаете — тщательный? Цель обыска — вот эта вещь. Бриллиантовое колье. — Сторожев показал фото.