Сергей Майоров - Со мной летела бомба

Кажется, потом я засовывал в кобуру пистолет…

Кажется, потом что-то произнес. Какую-то глупую фразу, наподобие:

— В компанию не возьмете?..

Больше ничего не помню, и слава богу.

Перед глазами стали всплывать клубы какого-то серебристого фантастического дыма, и дверь в кухню перевернулась под прямым углом…

Я не выдержала и провела рукой по его лицу. События той ночи пронеслись передо мной как кинопленка. Вот он, шрам на щеке, вот — на брови. Я представила Сергея в крови и содрогнулась. Чужая кровь во мне никогда не вызывала ни ужаса, ни брезгливости. Кровь — она такая же жидкость, как кофе или чай. И то и другое мы заливаем в себя безо всякого страха. Зачем же пугаться, когда что-то выходит изнутри? Кровь — это не смерть. Это жидкость для сдачи анализа. Как моча.

Но Сергей… Могло случиться так, что у нас не было бы сейчас возможности встретиться.

— Тебе было больно?..

Он как-то странно посмотрел на меня, и на миг мне показалось, что в его глазах загорелись непонятные искорки надежды. Надежды на что?

— Не помню. Наверное, — ответил он, даже не пытаясь отстраниться.

Если бы этот план созрел в моей голове сейчас, то я принял бы его за последствия сотрясения мозга и запросто бы от него отказался. Но поскольку он родился гораздо раньше, то… его можно было бы реализовать как перспективный.

— Шеф, ты сбрендил, — это были слова Верховцева. Первые после долгого затишья. Первые после того, как я закончил излагать вышеупомянутую перспективу. — Ты бога моли, что тебя подруга твоя сейчас не слышит. Было бы тебе сейчас «на живца»… На какого живца?! Ты к зеркалу подойди! На полутруп, так будет вернее. А на полутруп, как известно, не клюет.

После этих слов глаза Ивана покраснели, и он отвернулся. Черт!.. Опер из отдела привел очень неудачный для данной ситуации пример. Водитель отдела молчал. Он, как пионер, был всегда и ко всему готов.

Я с Иваном выдвинулся на «Лексусе», следом выехали водила с Верховцевым на «девятке» последнего.

Ну, вот и банк.

Ваня по-хозяйски лениво вышел из машины навстречу выбежавшему охраннику. Очевидно, вид «Лексуса» даже после смерти хозяина оказывает на персонал магическое действие. Они разместились у крыльца и о чем-то говорили. Потом сорокалетний верзила обреченно мотнул головой и стал подниматься по лестнице.

— Что ты ему внушал? — спросил я молодого коллегу, когда мы поднимались по лестнице, украшенной львами.

— Впускать меня не хотел.

У поста, оборудованного компьютером с плоским экраном, начальник охраны опять принялся за свое. Его лицо напоминало лицо ребенка, у которого подросток хочет отобрать конфету.

— Иван Львович, вы же понимаете… Едва вы произведете вскрытие дверей, сразу же последует сигнал на пульт вневедомственной охраны! Мы с поста не имеем доступа к системе блокировки. Через три минуты в этом холле полиции будет столько, что протиснуться будет невозможно!..

Ваня уселся в офисное кресло перед монитором, крутанулся и выдохнул, словно дракон, через ноздри:

— Матвеич, может, тебе не известен один момент, поэтому я тебе объясню. Согласно учредительным документам правления после смерти председателя его место занимает сын. Так желал хозяин этого чертового банка!.. Мой отец!.. Отсюда вывод: если не хочешь, чтобы я тебя выбросил на улицу без куска хлеба, займи свое место и продолжи работу! Это мой председательский приказ!.. Первый, бля!

Ванька становился, пожалуй, первым полицейским в истории России, которому от родителей достался банк.

Я наклонился к его плечу:

— Ваня, а ты знаешь, что тебе теперь придется выбирать? Либо полиция, либо — банковская деятельность?

Не отрывая взгляда от экрана монитора и беспрерывно щелкая клавишами, наследник тихо произнес:

— Сергей, у тебя на самом деле сотрясение. Ты когда-нибудь слышал, чтобы должность председателя правления банка переходила по наследству? Это же не Десятое Королевство…

Я положил руку на свою бестолковую голову. А мне почем знать, какие правила у банковских акул?

Иван продолжал:

— Вот, смотри… Для экстренных случаев, вопреки всем правилам, отец ввел программу блокировки сигнала тревоги на пульт ОВО. Это нарушение, за которое он мог запросто лишиться лицензии. Доступ к программе имел только он. Никто никогда не узнает, с какой целью ночами вскрывались хранилища. Теперь, после его смерти, тайна потеряла смысл. Сейчас его программа работает на то, чтобы найти его же убийцу.

До меня стал доходить смысл выражения «банковская деятельность». Интересна судьба программиста, составившего эту программу. Кто он? Такие люди долго не живут, насколько мне известно.

— Это я, — признался потом Иван.

Теперь понятно. Хитрость папы Ивана не знает границ.

Нам нужен был свободный, без ведома полиции, доступ к тому помещению банка, где находились ячейки. Там клиенты хранят компрометирующую документацию на соседа по лестничной клетке, драгоценности, любовные письма, фантики от жвачек и черную бухгалтерию. Да мало ли что можно запихать в металлический ящичек, подальше от глаз людских?

— Все… — парень утер со лба бисеринки пота. — Кажется, обошлось без шухера.

— Как хочется в это верить, — пробормотал я, с недоверием глядя на непонятные цифры и знаки на экране. Для меня это — лес дремучий. Но если так можно обмануть целое подразделение копов-профессионалов, которые на этом деле собаку съели, то я не против. Ванька теперь для меня страшный человек. Остается надеяться, что он в будущем против меня никакой программой не пощелкает…

Когда мы вошли в помещение личного использования, у меня из руки едва не выпал ключик Кореневой. Я, когда вижу перед собой несколько тысяч совершенно одинаковых предметов, всегда начинаю теряться. Ручки, ручки, ручки… Сотни, тысячи маленьких блестящих ручек, одинаково свисающих с узких панелей ящичков.

— Здесь три тысячи пятьсот ячеек, — пояснил Иван, стягивая с плеч куртку. — Начнем?

«Начнем» — это значит, что мы будем делать с точностью до наоборот то, что обычно делают «домушники». Мы станем подбирать не ключ к замку, а замок к ключу. Я уже думал о том, что нужно заранее сделать дубликат ключа. Тогда бы, по всем правилам физики, время поисков сократилось бы вдвое. Но какова вероятность того, что мастер выполнит ключ с микронной точностью? Как сто процентов, так и ноль. И тогда, зная себя, я стал бы страховаться, открывая замки, ранее проверенные, но не открытые, «родным» ключом. А это заняло бы ровно столько же времени, что и сейчас.

Мы в хранилище уже сорок минут… Вправо от меня смещаются ящики, заполненные валютой, золотом и чужими секретами. Об их содержимом я могу только догадываться.