Джеффри Линдсей - Декстер во мраке

Однако взволнованность ни к чему не приводит, и обычно я стараюсь избегать подобных ситуаций. Но теперь я мысленно встряхнулся и удивленно подумал о том, что же случилось с неприступными башнями замка Декстера, некогда столь величавыми и красиво украшенными шелковыми лентами чистого разума. Я очень хорошо помнил, что когда-то был умен, а вот сейчас постоянно упускаю нечто важное, и это происходит уже очень давно. Вопрос не в том, что говорил Коди. Истинная загадка крылась в моем нежелании расслышать его раньше.

Коди увидел другого хищника и узнал, когда темная сущность внутри его услышала рык сотоварища; точно так же и я определял других монстров, когда мой Пассажир был на борту. А этот другой узнал Коди тем же способом. Но что заставило детей прятаться в машине?..

— А этот человек говорил тебе что-нибудь? — спросил я.

— Он дал мне это. — Мальчик протянул мне аляповато раскрашенную визитку, и я ее взял.

На карточке была изображена стилизованная голова быка, точь-в-точь как на теле Курта на острове. А под изображением красовались буквы — просто копия татуировки Вагнера: «млк».

Тут открылась водительская дверь, и Дебора уселась за руль.

— Давай, — сказала она, — поехали. — Сестра вставила ключ в замок зажигания и завела машину, прежде чем я успел вымолвить хоть что-нибудь.

— Погоди, — только и успел сказать я.

— Времени вообще нет, — отрезала она. — Давай.

— Он был тут, Деб.

— Господи, Деке, кто тут был?

— Не знаю, — признался я.

— Тогда с чего ты решил, что он здесь был?

Я подался вперед и вручил ей карточку.

— Он оставил это.

Она взяла ее, посмотрела и отбросила на соседнее сиденье, словно та была пропитана ядом.

— Черт! — Дебора выключила двигатель. — Где он ее оставил?

— У Коди, — ответил я.

Она повернула голову и стала оглядывать нас троих одного за другим.

— И почему это он оставил карточку ребенку? — поинтересовалась она.

— Потому что… — начала Эстор, и я закрыл ей рот рукой.

— Не встревай, — сказал я прежде, чем она начала вещать о тенях.

Она вздохнула, но потом подумала и замолчала, недовольная тем, что ее остановили, но решив пока не возмущаться. Так мы сидели некоторое время, все четверо, одна большая несчастливая семья.

— Почему не подсунул под лобовое стекло или не отправил по почте? — удивлялась Дебора. — И если уж на то пошло, какого черта он вообще нам ее оставил? Зачем он ее напечатал, Господи ты Боже мой?

— Он отдал ее Коди, чтобы запугать нас, — объяснил я. — Он как бы говорит: «Видите? Я знаю все ваши слабые места».

— Позер, — сказала Дебора.

— Да, — согласился я. — Я тоже так думаю.

— Черт, ну это хотя бы первая разумная вещь, которую он сделал. — Она хлопнула запястьями по рулю. — Хочет в кошки-мышки поиграть, как все психи? Ладно, будут ему кошки-мышки. И мышеловку захлопну я. — Дебора посмотрела на меня: — Положи карточку в пакет для вещдоков и попытайся добиться от детей, чтобы они его описали. — Моя грозная сестра открыла дверцу машины, вышла и отправилась поговорить с большим копом Сушински.

— Так, — сказал я Коди и Эстор. — Вы помните, как выглядел тот человек?

— Да, — ответила Эстор. — А мы и вправду будем с ним играть, как сказала твоя сестра?

— Под словом «играть» она имела в виду не то, что вы обычно делаете, кидая мяч в корзину. Скорее он задирает нас, чтобы мы за ним побегали.

— А что значит «не то»? — спросила она.

— Никто никого не убивает, когда играет в баскетбол, — объяснил я. — Как он выглядел?

Эстор пожала плечами:

— Он старый.

— То есть старик? С морщинами и седыми волосами?

— Ну нет. Как ты, — пояснила она.

— Ага, значит, старый, — сказал я, чувствуя ледяные руки смерти на лбу и слабость и дрожание рук после ее отступления. Не слишком многообещающее начало для получения реального описания, но, в конце концов, Эстор только десять лет, и для нее все взрослые люди одинаково неинтересны. Было ясно, что Дебора сделала мудрый шаг, выбравшись поговорить с офицером. Здесь царила полная безнадега. Тем не менее я должен был рискнуть.

Меня настигло внезапное вдохновение, или, учитывая мое нынешнее состояние, когда власть разума отсутствует, то, что можно принять за вдохновение. Оставалось надеяться, что страшным человеком окажется Старжак, вернувшийся за моей шкурой.

— А что еще вы помните? Может, он говорил с акцентом?

Эстор покачала головой:.

— В смысле, как если бы говорил француз? Нет, обычно говорил. А кто такой Курт?

Было бы преувеличением говорить, что мое сердце екнуло при этих словах, но я определенно почувствовал некоторую внутреннюю дрожь.

— Курт — это убитый, на которого я только что смотрел. А что?

— Тот человек о нем говорил, — пояснила Эстор. — Он сказал, что однажды Коди станет гораздо лучшим помощником, чем Курт.

Внутри у Декстера пробежал холодок.

— Интересно, — заметил я, — какой вежливый человек.

— Совсем он не вежливый, Декстер, мы же говорили. Он был страшный.

— А как он выглядел, Эстор? — спросил я, уже ни на что не надеясь. — Как мы его найдем, если не знаем, как он выглядит?

— Не надо его ловить, Декстер, — возразила она все тем же немного раздраженным голосом. — Он сказал, ты найдешь его, когда придет время.

На секунду Земля прекратила вращаться, и в эту секунду я ощутил, как у меня изо всех пор брызнул ледяной пот, словно им выстреливали.

— А что конкретно он сказал? — спросил я, когда все пришло в норму.

— Он сказал, чтобы мы тебе передали, что ты найдешь его, когда придет время, — повторила она. — Я ведь уже говорила.

— А как он это сказал? «Передай папе», «скажи этому парню»? Как?

Эстор опять устало вздохнула.

— «Передай Декстеру», — медленно произнесла она, чтобы до меня дошло. — Это же ты. «Передай Декстеру, что он найдет меня, когда придет время».

Наверное, я должен был испугаться еще больше, но, как ни странно, не испугался, а, наоборот, почувствовал облегчение. Теперь я знал точно — кто-то и вправду преследует меня. Божество или смертный человек, это больше не имело никакого значения, и он доберется до меня, когда придет время, что бы это ни означало.

Если только я не доберусь до него первым.

Глупая мысль, возникшая где-то в бытовых помещениях мозга. Пока что я не мог опередить его даже на шаг, не говоря уж о том, чтобы найти. У меня ничего не получалось, оставалось только терпеть его преследования и запугивания. Он не дает житья, вводит в состояние темного смятения, которого я никогда до этого не испытывал.

Он знает, кто я, где работаю и где нахожусь, а я даже не имею представления, как он выглядит.

— Прошу тебя, Эстор, это очень важно, — умолял я. — Он был высокий? С бородой? Он кубинец? Чернокожий?