Лев Шейнин - Записки следователя. Тени прошлого. Старый знакомый (Ответный визит)

«Ассистенты» ринулись вниз. Ленька продолжал стоять на пороге, оглядывая зал.

У Валентины Ивановны стучали зубы о края бокала, который она почему-то продолжала держать у рта. Маснизон посинел и шумно сопел от страха.

«Ассистенты» действовали с феерической быстротой. Мужчины и дамы безропотно складывали на столы бумажники, кольца, брошки и портсигары. Кое-кто из кавалеров торопливо помогал дамам снимать серьги. Работа спорилась.

Маснизон, придя в себя, быстро вытащил из кармана бумажник и портсигар и аккуратно разложил их на столе.

— Ну, — хрипло произнес он, — Валя, снимайте это… скорее…

— Что?… — шепотом спросила Валентина Ивановна.

— Это, — хрипел Маснизон, — это… как это называется?…

И он ткнул пальцем в ее бриллиантовую брошь. Валентина Ивановна нервно засмеялась, но брошь сняла.

В этот момент их заметил Ленька. Он улыбнулся и подошел к столу.

— А, — сказал он, — юстиция… развлекается…

Маснизон вскочил и молитвенно протянул ему обе руки навстречу.

— Рад, э-э, чрезвычайно рад, — пролепетал он. — Такая необыкновенная встреча… Как вы себя чувствуете?…

— Вашими молитвами, — буркнул Ленька и, не подавая руки, присел к столу.

Маснизон, не зная, что ему делать, продолжал стоять. Валентина Ивановна привычно оправила прическу и затем, как-то отчаянно махнув рукой, начала спешно пудриться.

— Садитесь, господин Плевако, — мирно сказал Ленька, — но сначала представьте меня вашей даме.

— Эм-м, — промычал Маснизон, — охотно… Валя, э-э, Валентина Ивановна… э-э-э, как это говорится, позвольте вам представить… моего, моего… друга… гм-м…

— Очень приятно, — любезно сказала Валентина Ивановна и с большой готовностью протянула руку.

Ленька поднялся, щелкнул каблуками, ловко поцеловал ее руку и опять сел. Маснизон как-то неуверенно присел на кончик стула. Валентина Ивановна, наоборот, сразу почему-то обрела спокойствие и, кокетливо улыбаясь, смотрела на Леньку.

— Какой вы молодой, — протянула она, — я представляла себе вас другим…

Ленька засмеялся и налил ей и себе вина.

— Давайте выпьем, — сказал он просто, — давайте выпьем за нашу молодость…

— Охотно, — весело произнесла Валентина Ивановна и чокнулась с Ленькой.

— Э-э, прелестный тост, — залебезил было Маснизон, но Ленька только тяжело на него посмотрел, и тот сразу осел.

— Ваш муж? — коротко спросил Ленька, кивнув в сторону Маснизона.

— Нет, просто знакомый, — ответила Валентина Ивановна.

— Плевако, — продолжал Ленька, — мастер язык чесать. Соловей. Меня защищал.

— Поверьте, от души, — произнес Маснизон, — от всего сердца…

— Так и пел, так и пел, — продолжал Ленька, не обращая на Маснизона внимания, — славно пел, да плохо сел. К расстрелу меня приговорили. Слыхали, верно?

— Позвольте, — опять вмешался Маснизон, — я ведь сделал все, что мог… Всю душу вложил… Надеюсь, вы понимаете, что я здесь, так сказать, неповинен. Я сегодня даже в тюрьму к вам ездил, кассационную жалобу привозил. На подпись.

— Кассационную? — переспросил Ленька. — Что ж, это можно подписать. Давай подпишу.

— К сожалению, — как-то проблеял Маснизон, — я ее… э-э-э… не захватил с собой. Не учел, так сказать, возможность встречи. Разрешите, я за ней сбегаю домой… Это тут недалеко…

Ленька, прищурясь, посмотрел на него и весело сказал:

— Далеко пойдешь. Далеко пойдешь, Плевако. Но домой ты сейчас не пойдешь. Бог с ней, с жалобой. В другой раз подпишу… Верно, Валентина Ивановна?

— Вам виднее, — ответила женщина.

Ленька посмотрел на нее и, взяв ее руку, сказал;

— Красивая вы. Большой красоты женщина. Легко жить будете.

— Как знать, — почему-то вздохнула она.

— Факт, — настаивал Ленька. — У меня слово и рука верные. Потом не раз вспомните…

«Ассистенты» между тем заканчивали свою работу.

Разделив зал на две половины, они быстро обходили столы. Потом они подошли к Леньке и молча свалили на стол груду бумажников, часов, портсигаров, брошек и колец.

— Богат улов нынче, Леонид Пантелеевич, — почтительно сказал один из них. — Давно так не фартило.

— Да, очень благородно все получилось, — произнес другой. — И публика хорошего воспитания — ни один фраер даже не пикнул, честное слово…

— Чего удивляетесь, чижики? — ответил Ленька. — Настоящей работы не видали? Сами знаете, с кем пришли…

— Орел!… Чистый орел! — восхищенно воскликнул один из «ассистентов», глядя на Леньку влюбленными глазами.

Самодовольно улыбаясь, Ленька молча разглядывал груду драгоценностей. Потом он выбрал самое большое бриллиантовое колье и протянул его Валентине Ивановне.

— Вот, — тихо сказал он, — возьмите. Возьмите на память о Леньке Пантелееве, о нашей встрече. Валентина Ивановна густо покраснела.

— Что вы? Зачем? Это… это неудобно.

Маснизон, страшно испугавшийся, что ее отказ рассердит Леньку, вскочил и начал совать ей в руки колье.

— Возьмите, возьмите, — суетился он, — возьмите, это даже принято… Отказываться нельзя.

Вконец растерявшаяся Валентина Ивановна взяла колье.

— Мерси, — шепнула она.

— Ну вот и прекрасно, — обрадовался Маснизон.

— Идиот, — зло бросила ему Валентина Ивановна.

Ленька залпом опрокинул бокал вина, встал, молча поцеловал женщине руку и быстро ушел. Свалив награбленные вещи в мешок, «ассистенты» бросились вприпрыжку за ним.

Минуту в ресторане стояла тяжелая тишина, потом за одним из столов вскочил немолодой тучный человек в смокинге и, сорвав модное пенсне на золотой цепочке, истошно завопил с выпученными от напряжения глазами:

— Полицию! Полицию сюда… Эй, человек, звоните в полицию…

Седой сухощавый официант почтительно к нему склонился и тихо, но отчетливо произнес:

— Седьмой уж год, как нет полиции, ваша милость. А в угрозыск я сейчас позвоню…

Через несколько дней, глубокой ночью, в подвале старого мрачного дома на Обводном канале Ленька отстреливался от агентов угрозыска, окруживших дом.

Агенты угрозыска не отвечали на выстрелы, им было приказано взять Пантелеева живым. Дверь в подвал трещала под их напором, но не поддавалась. Один из них был уже убит, другой тяжело ранен, но все-таки они точно выполняли приказ и не применяли оружия.

Ленька отстреливался из большого маузера, в запасе у него были два заряженных кольта и несколько маленьких ручных гранат. Он рассчитывал пробиться.

Но один из агентов угрозыска, самый молодой, выбил окно, выходившее из подвала на улицу, и, маленький, ловкий как обезьяна, скользнул ногами вперед в маленькое оконце. Ленька обернулся и выстрелил ему в живот.

Истекающий кровью агент, собрав последние силы, прыгнул на Леньку и свалил его с ног. Они сцепились и, хрипя, катались по полу. Ленька насквозь прокусил агенту руку, в клочья разорвал на нем рубашку и начал его душить. Тяжелораненый агент обессилел и перестал сопротивляться.