Николай Леонов - Пир во время чумы: повести

— Не понимаю, Валентин Петрович, — сказал он. — Какой майор? — Балясин неуверенно ткнул пальцем в пакет. — Что это такое?

— Ваше наследство, Владимир Иванович, — быстро сказал Семин и взглянул на часы. — У нас к вам просьба: отвезите деньги в МУР, по адресу Петровка, 38 и сдайте, скажите, что дал их вам я, Семин Валентин Петрович. У нас изменились обстоятельства, и ни я, ни Сергей отлучиться из пансионата не можем. А держать у себя такую сумму не хотим.

Кузнец пробил шесть раз и застыл над своей наковальней. Семин взглянул на часы и спросил:

— Вам ясно?

Балясин не ответил и смотрел настороженно. Семин сдержал улыбку и продолжал:

— Возьмите с собой паспорт и ровно в двенадцать будьте в приемной, пропуск заказан, на пропуске указаны комната и фамилия товарища, к которому следует обратиться. Вас будут ждать, не опаздывайте. — Он встал, открыл дверь и, оглянувшись, добавил: — И аккуратней с деньгами, черт вас возьми.

Семин закрыл дверь, и Балясин услышал его смех и быстро удаляющиеся шаги. При чем тут смех?

Владимир Иванович стоял несколько секунд не двигаясь, смотрел на закрытую дверь, на пакет с деньгами, затем нерешительно взял его, положил в карман и только тогда опустился на стул. Все он мог представить, но что его гость из восьмого номера окажется оперативником — увольте, пожалуйста. Сергея Ивановича внешность, конечно, тоже подкачала, уклонилась, так сказать, от стандарта. Но Балясин майора видел не один раз, и в форме видел, привык, что есть такой чудной милиционер. Но чтобы гость из восьмого? Балясин прощупал пальцами пакет, который лежал во внутреннем кармане пиджака.

Марина взяла горсть талого снега и слепила снежок, оглянулась, подыскивая подходящую цель, и увидела Зотова, который шел к ней по аллее парка. Марина бросила в него снежком. Зотов поднял руку, и снежок приклеился к широкой кожаной перчатке, пулей просвистел над головой Марины и мокрой звездой прилип к ближайшей сосне.

— Вот и поздоровались, — весело сказала Марина.

— Здравствуйте, очень рад вас видеть. — Зотов твердо пожал руку и заглянул в глаза. И Марина увидела, что он действительно рад и действительно очень.

— И я рада, Михаил Алексеевич. — Она секунду колебалась, затем быстро поцеловала его в щеку.

— Звонил муж, и выяснилось, что он самый лучший человек на свете. Завидую.

— Сергей Иванович прав, когда утверждает, что вас нельзя пускать в приличное общество. Некрасиво подглядывать чужие мысли, — сказала Марина, и они пошли к пансионату.

— Не подглядывать, а отгадывать, именно за это ваш шизофреник Миронов получает зарплату. И зря получает, так как способности у него в данной области посредственные.

— То есть что вы хотите сказать? — спросила Марина.

— А, пустое. — Зотов скорчил гримасу и театрально взмахнул рукой. Марина поняла, что он изображает Миронова. — Не стоит, уважаемая Марина Сергеевна, останавливать на пустяках свое внимание. — Зотов оттянул двумя пальцами подбородок, заговорил, растягивая гласные и делая значительные паузы: — Жить в наше время тяжело. Все уже создано. Все придумано. Мы обречены быть посредственностями. Не люблю врачей и следователей, они знают о нас…

— Михаил Алексеевич, — Марина схватила его за рукав, — перестаньте сейчас же. Откуда вы о всех все знаете? — Она оттолкнула его руку, понимала глупость своей обиды, но не могла с ней справиться.

— Я хотел вас рассмешить.

— У меня было прекрасное настроение, вы мне его испортили. Я вас накажу. — Марина пыталась загладить свою вспышку. — Ну-ка, расскажите, откуда вы все знаете. Учтите, это не просьба, а приказ. Начните со звонка моего мужа.

Зотов закашлялся и огляделся.

— Нет, такой номер не пройдет. Хотите отвертеться? — Марина подтолкнула его к выходу из парка. — Марш на шоссе, там вы не сможете увильнуть.

— Бедная Россия, — Зотов поправил кашне и поднял подбородок, — только у нас в стране женщина — друг, товарищ и член профсоюза.

— Ага. Цитируете Семина. Прекрасно, но вам не отделаться шуточками, Михаил Алексеевич. Рассказывайте.

Зотов покорно склонил голову, вздохнул и сказал:

— Хорошо. — Он задумался, на его лице появилась мечтательная улыбка, он прищурился, и Марина увидела, что у Зотова длинные густые ресницы. — Мужчины какие-то странные, — заговорил он тихо и задушевно, — где соревнования в силе, ловкости и остроумии? Почему они не соблюдают условия игры? Почему не предлагают себя разгадать и понять? — Зотов посмотрел на Марину. — Продолжать?

Марина обиделась и не ответила. Они долго гуляли молча. Зотов умел молчать, он молчал легко и с удовольствием.

— После завтрака я еду в Москву, часа на два. Мне нужно заглянуть в магазины, — сказала Марина.

— Возьмете меня? — после паузы спросил Зотов. — Я с удовольствием погляжу на столицу и потолкаюсь в магазинах. Этот черно-белый пейзаж мне порядком надоел.

— С удовольствием, — ответила Марина.

— У меня к вам маленькая просьба… — Зотов замялся. — Я не хочу, чтобы наши друзья знали, что я напросился к вам в попутчики.

— Какие пустяки, — возразила Марина. — Вы, Михаил Алексеевич, не похожи на человека, которого беспокоит мнение окружающих.

— И тем не менее, если вам не трудно, за завтраком пригласите меня с собой. Договорились?

— Пожалуйста. — Марина взглянула на часы. — Кстати, мы опаздываем.

Они вошли в здание. На втором этаже Марина свернула к своему номеру, а Зотов стал подниматься на третий. Марина скинула шубку, сполоснула руки и тут же спустилась в столовую и увидела… Зотова, который заканчивал завтракать.

— Проспали или успели погулять? — спросил Семин, подвигая ей тарелку. — Сегодня отличная погода.

— Вы наблюдательный, — Марина переставила свой творог Миронову, — погода действительно хорошая, и я сейчас еду в Москву.

— Разрешите мне…

— Нет, — перебила Семина Марина, — вы вчера были невежливы и отказались меня проводить. За это сегодня будете наказаны. Сидите здесь и скучайте. Михаил Алексеевич, — сказала она громко, — будьте джентльменом, проводите даму в Москву.

— С удовольствием, — ответил Зотов. — Когда прикажете?

— Сразу после завтрака.

— Я тоже хочу быть джентльменом. — Миронов оглядел стол. — У нас равенство.

— Равенство — это скопление посредственностей в одном месте. — Семин выпил молоко залпом и отставил пустой стакан. — Я хочу в Москву, и я в Москву поеду. Если вы меня не возьмете в машину, я залезу в багажник. Я обиделся. — Он встал. — Я пошел одеваться и буду дежурить на улице. Вы от меня никуда не денетесь.

Марина рассмеялась и спросила у Миронова:

— Вам ясно, как Валентин Петрович понимает равноправие? Едете с нами?

— Нет, — актер покачал головой, — я не рожден для поединков. Вы, конечно, будете ходить по магазинам. Если вы купите рояль, то Михаил Алексеевич вам совершенно необходим. Валентин Петрович же сумеет соблазнить всех продавщиц, и вы получите помаду или чулки в дырочку…