Николай Леонов - Пир во время чумы: повести

— Это вы мирный? — Охранник иронично улыбнулся. — Как мы его прозевали? Видно, он прошел за колоннадой.

— Случается, — сказал Гуров, усаживаясь в черный сверкающий «Ауди», за рулем которого сидел Правый.

— Здравствуйте и извините, — сказал он спокойно и равнодушно, словно в Гурова не стреляли, а пролили ему под ноги ведро с помоями.

— Здравствуйте, Правый, я полагал, вы в городе пользуетесь большим уважением, — ответил Гуров.

— Авторитетом пользуетесь вы, полковник, — сдержанно ответил водитель и замолчал.

Более не было сказано ни слова. Гуров сразу отметил, что Бунич живет в другом месте, асфальт не переходил в проселочную дорогу, а вел к крыльцу нового двухэтажного дома, который не был огорожен и не имел внешней охраны, что сыщика несколько удивило. В облике добротного, красивого песочного цвета дома, с небольшим крыльцом и мощными дверями, с окнами, забранными витыми решетками, не чувствовалось никакой показухи, излишеств, которые свойственны особнякам «новых русских» в Подмосковье. Охранник легко поднялся на крыльцо, нажал кнопку секретного замка, и двери разъехались.

Перешагивая через порог, Гуров заметил чуть в глубине прихожей тусклый ствол автомата и понял, что внешняя незащищенность дома — лишь видимость. Сыщик, прежде чем ступить на ковер, тщательно вытирал ноги, когда услышал доносившийся сверху мягкий голос:

— Здравствуй, Лев Иванович, проходи, всю российскую грязь с ног не сотрешь.

Гуров поднял голову, увидел «глазок» видеокамеры, поклонился и ответил:

— Еще раз здравствуй, тезка, извини за внезапное вторжение.

— Проходи, проходи, я узнал, что у тебя билеты на утренний рейс, еще вчера.

— Контора течет, как дырявое ведро, — пробормотал сыщик и в сопровождении одного из охранников прошел коротким светлым коридором, миновал открытые стеклянные двери и оказался в просторном кабинете.

Массивный письменный стол занимал свое законное место между двух высоких окон, сбоку на приставном столике громоздилась белая современная аппаратура: факс, компьютер, телефонные аппараты.

Хозяин вышел из-за стола, встретил гостя в центре комнаты, руку пожал крепко, но достаточно холодно. Бунич был на голову ниже Гурова, одет в серый прекрасно сшитый костюм и белоснежную рубашку с расстегнутым воротом. На холеном лице читалось равнодушие — чувствовалось, хозяин знает себе цену и на знаменитого полковника смотрит с легкой иронией.

— Располагайся. — Бунич махнул рукой на два дорогих кожаных кресла, между которыми стоял маленький, но вместительный стол, уставленный бутылками и тарелками. — Учитывая твою профессию, сам факт, что ты жив и передвигаешься без посторонней помощи, можешь считать большой удачей.

— Спасибо на добром слове. — Гуров машинально занял кресло, в котором можно было сидеть лицом к двери, впрочем, в данном случае это было излишним. Сработала привычка.

— Поздравляю, слышал, ты женился. Я по-мальчишески давно влюблен в Марию… — Бунич сделал паузу и добавил: — Завидую и одновременно сочувствую. Жить с такой женщиной — наверняка тяжелый труд.

— Спасибо, а что в нашей жизни легко? Пить и валяться на диване? Так я не умею, извини.

— Как говорили нацисты, «каждому — свое». Твой выбор — твой груз, твоя дорога. Давай выпьем, на жаргоне молодых — слегка оттянемся.

— Можно. — Сыщик подвинул к себе тарелку канапе с севрюгой, из которых торчали изящные костяные вилочки. Положил несколько кусочков в рот. — Извини, что так по-мужицки, но я ел только в Москве.

— Подать горячее? — спросил хозяин, нажимая кнопку звонка.

— Чуть позже, я не собираюсь ломать тебе день. Наливай, выпьем, не будем тянуть кота за хвост.

Они выпили, Гуров съел еще несколько крошечных бутербродов, вытер салфеткой губы, закурил и спросил:

— Как ты уживаешься с криминалом?

— Нормально. — Хозяин пожал плечами. — У меня мех, немного золота и бриллиантов, у них — нефть. Я не трогаю их, они не ходят по моей земле.

— Ясно. А администрация, чиновники не беспокоят? — поинтересовался сыщик.

— У них свои игры. Выборы, интриги, махинации с бюджетом, обычное воровство. — Бунич презрительно скривился. — Бандиты лезут во власть, разворовывают все, что можно, пытаются сманить меня. Мэр тоже старается сманить. Я сам по себе. Меня знают некоторые западные банки, я их ни разу не подвел, получаю инвестиции, плачу долги и проценты. Обеспечиваю стопроцентную безопасность представителям иностранного капитала, не ворую, мне хватает заработанного. Вилл и яхт за рубежом не имею, один счет в одном банке. Я, как говорится, прозрачный, всех устраиваю.

— Но в меня сегодня стреляли, — сказал Гуров.

— Знаю. Вышла накладка, разберутся и халдеев накажут. Пока ты к ним не лезешь, можешь гулять по городу днем и ночью. Только малолетки опасны, накурятся и становятся неуправляемыми.

Гуров кивнул. Бунич налил по второй, выпили молча.

— Ты мне, сыщик, голову не морочь. Узнал, что тебе взяли билеты, прокачал ситуацию: выходит, такого зубра могут интересовать лишь американские стволы. Они упоминались в прессе в связи с убийством депутата Галины Старовой. А у нас за неделю до стрельбы в Москве они проходили при бандитской разборке и убийстве авторитета Андрея Тарасова по кличке Сазан. Так?

— Возможно, тезка, вполне возможно, — ответил Гуров, вновь удивляясь информированности коррумпированного бизнесмена, проживающего за тысячи километров от Москвы.

— Я с тобой начистоту, и ты мне свои «возможно» оставь. И я не коррумпированный бизнесмен, а живой купец, — раздраженно сказал Бунич. — Да, я разговариваю с авторитетами, порой пью с ними водку, но никаких льгот, послаблений, помощи они от меня не имеют, так как я никакой чиновничьей властью не обладаю. Тебя интересуют автомат «агран-2000» и пистолет «беретта-гардоне». Ищи. Помочь я тебе не в силах и защитить тебя не могу. Это твоя охота, Лев Иванович. Ты мальчик большой, в здравом уме. Обещаю похоронить тебя достойно, либо выслать супруге в цинковом гробу.

— Ты оптимист, однако, Лев Ильич. — И Гуров снова выпил.

— Я реалист. Вы прибыли сюда с двумя стволами, красными книжечками и гонором. Ты о дебилах-ворах забудь. У нас две группировки, во главе которых стоят мальчики с университетским образованием и спецшколами. Они знают и умеют не меньше вас со Станиславом. А стволов у них около сотни.

— Значит, мне не повезло, — ответил Гуров, — я же не Илья Муромец. Спасибо за откровенность. Имею три просьбы. «Жигули». Дача за городом. И устрой мне встречу с одним из авторитетов.

— Хорошо, — флегматично ответил Бунич, достал из стола плотный конверт. — У меня к тебе просьба лишь одна — возьми деньги. Я тебе должен с прошлой встречи, долг меня тяготит.