Джек Марс - Все средства хороши

Люди любили ее потому, что она была красива. В тридцать с небольшим она оставалась здоровой и полной энтузиазма. Женский журнал не так давно сфотографировал ее во время пробежки в ярко-оранжевых штанах и майке для йоги. Она также была достойным оратором. Она обожала церемонии открытия и разрезания ленточек так же, как и кулинарные конкурсы. Ее заботили такие вопросы, как предупреждение рака молочной железы (как будто люди еще не были в курсе его существования), физические упражнения и детское ожирение.

Это все же была не Элеонора Рузвельт.

Дэвид поднял руку:

– Знаю, знаю. Вы считаете Сьюзен легкомысленной, но Вы никогда не давали ей шанса доказать обратное. Томас, она была сенатором от Калифорнии целых два срока. Она – первая женщина вице-президент в истории США. Это немалое достижение. Она умна и легко находит общий язык с людьми. А главное, она находится на нашей стороне. Сейчас нам нужны абсолютно все и я верю, она поможет.

– Да что она может сделать? Мы не проводим конкурсы красоты.

Дэвид пожал плечами:

– Ваш текущий рейтинг составляет 12 %. Эта цифра получена три дня назад, еще до похищения. К следующей неделе цифра может опуститься к единичному значению. Показатели Билла Райана не намного лучше. У него 17 %, скорее всего, из-за того, что он не смог протолкнуть свою декларацию объявления войны. Возможно, его рейтинг слегка упадет за счет угроз в адрес президента.

– Да, люди недовольны правительством.

Дэвид поднял палец:

– В основном, но Сьюзен является исключением. Ситуация с Ираном никак не коснулась ее. Рейтинг составляет 62 % и она абсолютно несокрушима, не считая религии. Люди обожают ее. Она самый популярный политик Америки и вполне возможно, что она сможет одолжить Вам немного славы.

– Каким образом?

– Находясь здесь, в Белом доме, работая бок о бок с президентом по наиболее актуальным вопросам в стране, публично выступая с Вами, и, в буквальном смысле, глядя на Вас на вершине славы, будто Вы – герой.

– Боже, Дэвид.

– Сделайте это на свой страх и риск, Томас. У нас нет выбора. Я разговаривал с ней, пока она летела в самолете, когда шел сюда. Она прекрасно понимает, что поставлено на карту, и готова помочь. Она также готова к любым нашим заявлениям и сможет вынести их на основные ток-шоу.

Хайес тронул подбородок:

– Мне нужно решить, могу ли я пойти на это.

Дэвид покачал головой:

– Время для принятия решений по поводу Сьюзен уже прошло. Она нужна нам и Вы действительно относились к ней не лучшим образом. Честно говоря, мы должны радоваться, что она все еще готова к диалогу.

7:12

Апартаменты Али Нассара – Манхэттен

– На пол! Лежать!

Люка бросили лицом на каменный пол кабинета Нассара. Копы вытащили его пистолет из наплечной кобуры. Один из них уперся ботинком в шею. Он был довольно крупный, весом явно более двухста фунтов. Своей массой он запросто мог сломать Люку шею, если бы захотел.

Свободной рукой Стоун поднял свой жетон над головой.

– Федеральные агенты! – громко сказал он, стараясь перекричать копов.

– ФБР! ФБР! – орал Эд, лежавший за ним.

Это был опасный момент, когда одни хорошие парни могут пристрелить других по ошибке.

Кто-то выхватил жетон из рук Люка и, грубо заведя руки за спину, надел наручники. Он, не став сопротивляться, почувствовал, как холод железа врезается в запястья. Копы все еще проверяли остальные комнаты, вламываясь туда с криками.

– Стоун, что ты делаешь?

Люк узнал этот голос, но все же поднял голову, чтобы удостовериться. Над ним, в окружении полицейских, стоял Рон Бегли из агентства Национальной безопасности. Он уставился на Люка с выражением лица больше похожим на отвращение, хотя, возможно, это была жалость. Бегли был в длинном плаще. В этом обличии, учитывая его огромный живот, он напоминал телевизионный образ ирландского детектива-алкоголика. Рядом с ним стоял Тройка, тот самый сотрудник контртеррористического отдела Управления, которого они встретили этим утром, и именно тот, кто пожаловался на то, что Люк обращался с ним, как с собственным подчиненным. Пришлось немного напрячься, вспоминая имя. Майерсон, Курт Майерсон.

В некотором смысле, Люк даже был рад видеть их.

– Человек, сидящий на стуле, работает с террористами, находящимися в Нью-Йорке. У нас есть доказательства того, что он причастен к краже радиоактивных материалов из больницы минувшей ночью.

Бегли присел возле Люка:

– Он больше не сидит на стуле, мы освободили его. Я надеюсь, вы в курсе, что это дипломат, работающий в ООН в качестве представителя Ирана?

– Он пользуется дипломатической неприкосновенностью, – сказал Люк. – Она позволяет ему…

– Мы на грани войны с Ираном, Стоун. Это правда, но объявление войны не входит в круг ваших обязанностей, – ответил Бегли. Сидение на корточках мешало ему дышать, но он оставался в таком положении.

– Вы даже не представляете сколько дерьма выльется из этого. США придется публично извиняться перед Ираном лишь потому, что вы ворвались в дом дипломата, раздели его и подвергли допросу, что полностью соответствует международному определению пыток. Президенту захочется повеситься на собственном галстуке, когда он услышит об этом. Агент ФБР из секретного отдела, о котором никто и никогда не слышал, будет присутствовать в двадцатичетырехчасовом выпуске новостей на случай, если в стране остается еще кто-то, думающий, что государственные шпионы вышли из-под контроля.

– Рон, послушай.

– Я устал слушать тебя, Стоун. Из этого ничего хорошего не выходит. Ты сошел с ума. Сейчас мои люди пытаются связаться с Доном Моррисом. Так как он единственный, кого вы более-менее слушаете, то он лично освободит вас от должностей. В этом случае лучше позаботьтесь о наличии работы. Человек, который находится в соседней комнате, скорее всего, предъявит обвинения и, если он сделает это, тюрьма станет вашим новым домом. Никто не будет защищать вас. Никто не постоит за вас.

Бегли понизил голос:

– Я буду честен с тобой. Дона уже допрашивают на предмет того, каким образом вы здесь очутились. Ведь группа особого реагирования является его любимым проектом, так? Все это теперь может развалиться даже быстрее, чем я предполагал. Сегодня вы сделали мне одолжение.

Бегли поднялся с корточек:

– Снимите с них наручники и выпроводите отсюда, – сказал он кому-то. – Доведите прямо до лифта и проследите, чтобы они вышли из здания. Никаких промедлений, никаких разговоров, не спускать с них глаз. Если они попытаются бежать, пристрелить обоих.

– Сэр?

Бегли пожал плечами:

– Больше юмора.

Двое мужчин вытащили Люка за ноги. Он мельком увидел Бегли и Майерсона, выходящих из комнаты. Полицейские сняли с него наручники, затем передали пистолет и жетон. Слева стоял Эд Ньюсэм, проходящий ту же процедуру.