Жан-Кристоф Гранже - Конго Реквием

– Блин, где тебя носит? Мы тебя два часа дожидаемся!

Судмедэксперт, с портфелем в руке, не ответил. На его бульдожьем лице было написано изумление: он никак не ожидал увидеть здесь Эрвана.

– Не понимаю, – ответил он. – Тебе что, не сообщили насчет матери?

Дьявол на моей стороне .

Каждый этап, последовавший за корридой в люксе 418, убеждал ее в этом все больше и больше. Сначала дирекция «Шато Рапа» попросила постояльцев не покидать своих номеров, пока их не вызовут в конференц-зал отеля. Персонал неохотно и туманно говорил об «инциденте» на пятом этаже.

Без нескольких минут семь ее препроводили на первый этаж в атмосфере сдержанного ужаса – она вела себя как все, перемежая робкие вопросы и жалобы (в конце концов, она же постоялица отеля и не понимает, что вокруг за паника). Гаэль сосредоточилась на своей роли, чтобы больше не думать о бойне. Она все еще отходила от наркоза. Вокруг еще плавает зыбкий туман, но ясность ума возвращается, хотя она старается не форсировать события.

Допрос вылился в простую формальность. Не более любопытные, чем таможенники в аэропорту, полицейские задавали ей только элементарные вопросы, даже не поднимая глаз от своих распечаток, которые они добросовестно заполняли. Паспорт. Цель поездки. Чем занималась в течение дня и в отеле.

Помимо внешнего сходства, девица, у которой Гаэль одолжила паспорт, имела и другое достоинство: она была членом многочисленных экологических ассоциаций, одна из которых, поставившая целью защитить животных и растения, находящиеся под угрозой уничтожения в европейских лесах, располагалась как раз в Лозанне. Гаэль заявила, что между двумя сериями покупок (она дала адрес бутиков и точное время посещений) она зашла в штаб-квартиру ассоциации, чтобы представить свой проект защиты ягнятников-бородачей [109]. «Нужно продолжать борьбу!» Чтобы придать правдоподобия своему вранью, она достала из сумочки брошюру об исчезающих хищниках, которую распечатала накануне. Полицейские переглянулись: еще одна папина дочка, которой нечем заняться, кроме как защищать каких-то неизвестных хищников. Пометка в бумагах. «Спасибо, мадемуазель».

Гаэль даже имела наглость выразить пожелание как можно быстрее покинуть отель. Разрешено. Расследование было чистой рутиной. Все указывало на то, что покушение на Трезора Мумбанзу, влиятельное лицо из Катанги, будущего кандидата на пост губернатора провинции, обернулось побоищем. Так в чем подозревать эту взбалмошную дурочку?

Дьявол на моей стороне .

Она поспела на скоростной поезд в 20:45. Все прошло как по маслу, и она могла бы считать себя профессиональным киллером, перед которым большое будущее. Но в поезде у нее сдали нервы. И вот она рыдала, как фонтан Петрарки [110], пока поезд несся со скоростью более трехсот километров в час сквозь ночь Гельвеции.

Что она оплакивала, в сущности? Уж точно не трех мерзавцев, которых уложила в своем неистовом трансе. И не Падре, за которого хотела отомстить по необъяснимой причине. Скорее, она оплакивала саму себя. Ненависть, которую она испытывала к отцу, до сих пор позволяла ей держаться. Едва Старик умер, она тут же прокляла тех, кто его убил. Who’s next? [111]Под прицелом осталась только она сама.

Она прижалась к стеклу. С надвинутой по самые брови шапочкой и шарфом, закрывающим всю нижнюю часть лица, она могла заливаться слезами сколько угодно. Но внезапно осознала, что привлекает внимание всего вагона – немногочисленные пассажиры бросали на нее короткие смущенные взгляды или проходили рядом с сочувственным видом.

Надо размять ноги. Кофе в вагоне-ресторане или умыться холодной водой в туалете. Она встала и, чтобы придать себе естественный вид, взяла мобильник. В тамбуре, расположенном в самом конце вагона, она решила его включить. То, что она обнаружила, заставило ее немедленно выйти из ступора: двенадцать звонков, из которых три от Лоика, меньше чем за четверть часа. Вот дерьмо . Она забыла о своей роли коуча при брате.

Он наверняка сорвался – или на грани срыва.

Она перешла к СМС и получила ответ, но совсем иной: у Мэгги случился удар в Институте судебной экспертизы около семи вечера, в тот момент, когда они предавались размышлениям у изголовья Командора. Ее перевезли в интенсивную терапию в клинику «Жорж-Помпиду». Лоик говорил о реанимации, фибрилляции сердечного ушка, щитовидке…

Слезы мгновенно высохли. Она набрала номер братца и откашлялась. В несколько секунд она вновь стала железной мадемуазель. Единственное преимущество клана Морванов: невозможно расслабиться даже на часок-другой.

Проклятие – это работа на полную ставку.

– У вашей матери был тиреотоксический криз.

– Что это? – спросил Лоик.

Эрван мог бы ему ответить. Такое с Мэгги случалось уже дважды. По чистой случайности младшего в тот момент не оказалось рядом. Зато сам он не упустил ничего: сердечная аритмия, конвульсии, жар… После второго криза, в начале двухтысячных, врачи рекомендовали частичное удаление щитовидной железы. Надо полагать, что они удалили недостаточно.

– Прилив гормонов Т3 и Т4 спровоцировал мощную кардиофибрилляцию, – пояснил медик. – Очевидно, у нее больное сердце… Мы едва избежали остановки сердечного кровообращения.

Как только Рибуаз его предупредил, Эрван позвонил Лоику. Мэгги уже была госпитализирована в «Помпиду». Он не стал ругать брата – ничего, тот еще свое получит – и кинулся сразу туда. Он больше не знал, на каком он свете, и даже не знал, есть ли в нем еще жизнь. Отец убит. Одри принесена в жертву. Новый убийца – или тот же самый – на свободе. А теперь Мэгги…

– Конкретнее, – прервал он, – какова ситуация?

– Мы ее интубировали и провели кардиоверсию.

– Говорите понятней, пожалуйста.

Он и не пытался быть вежливым, но врача это не смущало. На пороге смерти учтивость не в ходу.

– Мы стабилизировали сердце и сбили жар. Постепенно снижаем избыток тиреоидных гормонов, а также даем ей антибиотики широкого спектра, чтобы избежать любого риска заражения.

– Но как она себя чувствует?

Эрван опять повысил голос. Его нервозность прорывалась в каждом слове. На этот раз врач поморщился. Запахнув халат, он внимательно оглядел его взглядом не шокированным, а профессиональным. Дрожь, краснота, потливость, – Эрван тоже готовый клиент для отделения скорой помощи.

– Нам пришлось погрузить ее в искусственную кому.

– В кому? – эхом повторил Лоик.

– Это обратимое состояние, – успокоил врач. – Не было другой возможности ее стабилизировать. Дело не только в сердце… Весь ее метаболизм нарушен. Потребуется минимум неделя, чтобы тиреоидные гормоны пришли в норму и тело успокоилось. Она обязательно должна остаться здесь, в интенсивной терапии.