Энн Перри - Заговор в Уайтчепеле

– И вам удалось сделать это? – В голосе судьи прозвучало удивление.

На лице миссис Феттерс появилась печальная улыбка.

– Мне не оставалось ничего иного.

– Действительно…

Незавершенная фраза повисла в воздухе.

– Мне хотелось выяснить, почему Джон Эдинетт, которого я всегда считала другом мужа, убил его, – продолжала Джуно спокойным тоном. – Теперь я знаю, почему он это сделал, и считаю своим моральным долгом рассказать об этом. Мне подумалось, что вы тот самый человек, которому можно довериться.

Войси сидел неподвижно, затаив дыхание.

– Понятно, – сказал он после некоторой паузы. – И что же содержится в этих бумагах, миссис Феттерс? В том, что они принадлежали вашему мужу, нет никаких сомнений?

– Они написаны не его рукой, но он переплел их в книгу и спрятал в своей библиотеке, – ответила вдова. – Это письма и меморандум в поддержку дела, в которое он, по всей очевидности, верил. Я думаю, Джон Эдинетт убил его после того, как ознакомился с ними.

– Это уже… крайность, – задумчиво произнес Чарльз.

Теперь он совершенно не обращал внимания на Шарлотту, целиком и полностью сосредоточившись на Джуно.

– Если Эдинетта так возмутило содержание этих бумаг, почему он не предал его гласности? Я полагаю, эти идеи противозаконны? Или же другие люди могли воспрепятствовать их претворению в жизнь?

– Публикация этих материалов, вполне вероятно, вызвала бы панику и даже подтолкнула бы к активным действиям тех, кто придерживается подобных взглядов, – ответила миссис Феттерс. – Это, вне всякого сомнения, доставило бы большую радость врагам Англии и, возможно, подсказало бы им, каким способом можно причинить нам наибольший ущерб.

В выражении лица Войси все более отчетливо прослеживалось напряжение, а когда он заговорил, в его голосе отчетливо прозвучала тревога:

– Как вы считаете, почему он не сообщил об этом без огласки соответствующим органам власти?

– Потому что он не знал, кто еще причастен к этому, – ответила вдова. – Видите ли, речь идет о широкомасштабном заговоре…

Брови судьи взметнулись вверх, пальцы сжались в кулаки.

– Заговор? С какой целью, миссис Феттерс?

– С целью свержения правительства, мистер Войси, – ответила Джуно слишком спокойным для столь сенсационного заявления тоном. – Насильственными средствами – короче говоря, путем разжигания революции, которая уничтожит монархию и учредит вместо нее республику.

Некоторое время ее собеседник сидел молча, словно он был поражен услышанным и едва мог поверить в это.

– Вы… совершенно уверены в этом, миссис Феттерс? Может быть, речь в бумагах идет о какой-то другой стране, а не об Англии? – в конце концов спросил он.

– Мне очень хотелось бы, чтобы это было так, можете мне поверить.

Чувства вдовы были искренними, Войси не сомневался в этом. Он повернулся к Шарлотте, и она увидела в его глазах напряженную работу ума, холодность и почти неконтролируемую неприязнь. Это встревожило и испугало ее. Вроде бы для такого отношения к ней у него не было причин. Она никогда не встречалась с этим человеком и уж тем более не делала ему ничего плохого.

– Вы видели эти бумаги, миссис Питт? – спросил Чарльз довольно резким тоном.

– Да.

– И они действительно содержат планы организации революции?

– Боюсь, что да.

– Странно, что ваш муж не нашел их, вам не кажется?

Теперь в тоне судьи явственно сквозило нескрываемое презрение, и Шарлотта поняла, что адресовано оно Томасу. Ее это уязвило.

– Не думаю, чтобы он искал планы свержения монархии и принятия новой конституции, – холодно произнесла она. – Это дело получилось бы более завершенным, если б он установил мотив убийства. Но Эдинетт предпочел взойти на эшафот, но не раскрыть его – следовательно, он считал, что заговор принял широкие масштабы. Он не знал, кому можно довериться даже ради спасения собственной жизни.

Лицо Войси налилось кровью, а в глазах у него вспыхнули огоньки. Как, наверное, он корит себя, подумала Шарлотта, за то, что осудил на смерть человека, которого теперь вынужден признать жертвой и одновременно героем. Она пожалела, что говорила с ним так бесцеремонно, но заставить себя признать это вслух не могла.

– А не ошибся ли он, миссис Питт? – спросил Чарльз более мягким тоном, стиснув зубы. – Может быть, он нашел бы понимание и помощь у суперинтенданта, если б рассказал ему о причине убийства Феттерса?

Вторую часть вопроса он решил опустить.

– Если вы хотите спросить, не является ли мой муж революционером или пособником заговорщиков… – начала было Шарлотта и запнулась, увидев на лице собеседника улыбку. Она точно знала, о чем думает Войси: Джуно Феттерс тоже верила в невиновность своего мужа – и оказалась не права. – Я уверена, он сделал бы все возможное, чтобы раскрыть заговор, – сказала миссис Питт. – Но, подобно Эдинетту, он не знал бы, кому можно довериться. Они просто уничтожили бы улики, а заодно и его. Однако он ничего не смог узнать, и вопрос отпал сам собой.

Войси повернулся к Джуно, и на его лице появилось сочувственное выражение.

– Что вы сделали с этой книгой, миссис Феттерс?

– Она у меня с собой, – ответила вдова и протянула ему книгу. – Я считаю, что мы должны… я должна… восстановить репутацию мистера Эдинетта. Чтобы его имя не вошло в историю как имя человека, убившего своего друга без всякой причины. Я… я хотела бы сделать это в память о моем муже, но самой мне это не под силу.

– Вы уверены, что хотите этого? – мягко спросил Чарльз. – После того как вы передадите мне доказательства, я не смогу вернуть их вам. Я буду должен предать их гласности. Вы уверены, что не хотите уничтожить их и сохранить репутацию вашего мужа – репутацию человека, боровшегося за свободу человечества своими способами?

Джуно молчала.

– Будет ли общество радо узнать, что в его рядах имеются такие люди? – продолжал судья. – Люди, которых вы не можете назвать? Люди, которые готовы упразднить наши палату лордов и палату общин, нашу монархию и привести вместо них президента и сенат – согласно их утверждениям, обеспечивающих справедливость и равенство всем гражданам? Это весьма странные идеи для человека с улицы, который не понимает их и чувствует себя в безопасности при том государственном строе, к какому он привык, – даже со всеми присущими ему недостатками и изъянами. Возможно, Джон Эдинетт хранил молчание, поскольку представлял, какой хаос способно вызвать известие о заговоре, к тому же не знал, кому можно довериться. Вы подумали об этом?

– Нет, – прошептала миссис Феттерс. – Нет, я об этом не думала. Возможно, вы правы. Может быть… если он боялся говорить тогда, то молчал бы и сейчас. Он был интеллигентным человеком… великим человеком. Я понимаю, почему вас так угнетает его смерть. Мне очень жаль, мистер Войси… и мне стыдно.