Джеймс Кэрол - Хищница

Амелия молчала.

– Отец заставил тебя и брата смотреть, когда она вешалась, так ведь? Вы втроем стояли и смотрели, как она корчилась и дергалась в петле? Это он вынудил ее покончить с собой? Он заставил вас всех выйти из дома, пойти в сарай и там мучил ее до тех пор, пока она не накинула петлю себе на шею?

Амелия не говорила ни слова. Может, все было и не совсем так, но, судя по выражению ее лица, он был недалек от истины.

– После смерти матери тебе пришлось стать ею. Ты надевала это платье, сидела на ее месте за ужином, а после ужина танцевала для отца. Вот где начало пути, который привел тебя сюда. Вот где зародился сценарий твоих поступков. Потом ты превратилась в Мелани Рид, потом в кого-то еще. В Кэролайн Мэзерс… А теперь ты пытаешься быть мной.

Амелия молчала.

– А кто ты на самом деле, Амелия? Мне кажется, ты и сама уже этого не знаешь. Ты так давно притворяешься другими людьми, что уже не в состоянии понять, кто ты.

– Я хочу знать, как вы меня нашли.

– Я прилепил тебе на спину куртки следящее устройство, когда мы были в парке. Оно на липучке, в ФБР такими пользуются. Его не так-то просто найти. Пока ты меня ощупывала, я тебе его приклеил. А зажигалку в сумку положил, чтобы усыпить твою бдительность. Ты ведь знала, что я что-то попытаюсь предпринять, я же очень предсказуемый. А если бы ты не поймала меня за руку с зажигалкой, то продолжила бы искать. А мне не нужен был этот риск. Вдруг ты бы нашла настоящее устройство.

Они замолчали. Уинтер ходил по комнате, рассматривая костюмы. Он чувствовал, что Амелия не сводит с него глаз. У красного платья он остановился и провел рукой по ткани.

– Знаешь, Амелия, мне тебя почти жаль.

– Я то же самое про тебя могу сказать.

Уинтер дотронулся до микрофона и сказал Мендозе, что на горизонте чисто. Через тридцать секунд снаружи послышались шаги. Мендоза зашла с пистолетом наголо, за ней следовали двое полицейских. Она осмотрела Уинтера с ног до головы, словно ей нужно было убедиться, что он в целости и сохранности. Оглядев Амелию, она снова повернулась к Уинтеру:

– Значит, таинственная незнакомка все-таки существует.

– Согласись, Мендоза, Вегас отдыхает.

– Наверное.

– Какое вы оба жалкое зрелище, – прошептала Амелия. – Вы думаете, что все тут порешали, да?

– Да, – сказала Мендоза. – Ты в наручниках, к кровати прикована. Разве тебе непонятно, почему мы так самозабвенно заблуждаемся?

Амелия замотала головой и поймала взгляд Уинтера.

– То, что я сделала с Райаном, ведь очень отличается от моей обычной схемы, так? Хоть это изменение и объяснимо. Когда фантазии воплощаются в реальность, каждый раз приходится идти чуть дальше, чтобы получить прежнее количество кайфа. Поэтому приходится придумывать что-нибудь новенькое, чтобы выйти на прежний уровень удовольствия. А что, если с Райаном у меня все шло по плану? Может, у меня есть и другие райаны? На вашем месте я бы сейчас задавалась вопросом, а чем вообще Амелия занималась прошедшие шесть лет.

Уинтеру стало не по себе. Она была права. Ему приходило в голову, что с Маккарти ее обычная схема действия мутировала. Вопрос власти по-прежнему главенствовал, но разница в факторе риска была очень значительной. Вдруг он ошибся? Вдруг на свободе гуляет пара десятков таких райанов?

– Я тебе не верю.

– Это никакого значения уже не имеет.

Уинтер начал искать в ее поведении признаки того, что она врет, но не нашел совершенно ничего.

– И сколько их?

– А это секрет, – улыбнулась она. – Знаешь, я даже не знаю, что мне нравится больше. Смотреть, как кто-то вешается или как кто-то убивает. Две стороны одной медали.

– Уведите ее отсюда, – скомандовала Мендоза.

Двое полицейских подошли к кровати. Амелия не обратила на них никакого внимания, она не сводила глаз с Уинтера. Он смотрел на нее и тоже не отводил глаз. Один коллега Мендозы отстегнул наручник от кровати, а второй схватил ее за руку и поставил на ноги. Он завел ей руки за спину, защелкнул наручники и, не особо церемонясь, вывел из номера. По пути, перед тем как исчезнуть из виду, она в последний раз широко улыбнулась Уинтеру.

Мендоза подошла к кровати и села на край.

– У нее в голове полный бардак, ты же это понимаешь? Нет у нее никакой готовой армии.

– Я не думаю, что она врала.

– Да ерунда это все.

Уинтер молчал.

– Это ты сейчас говорил или твой психопат?

– А ты сама как думаешь?

Мендоза внимательно посмотрела на него, потом покачала головой и тихо выругалась.

– И что теперь?

Уинтер подошел к кровати и опустился на колени перед тумбочкой. Вытащив сумку с ноутбуком, он встал и передал ее Мендозе.

– Поиски нужно начать отсюда. Наверняка здесь что-то есть. Только будьте внимательны, она могла запрограммировать жесткий диск на самоочистку. Думаю, именно это она и сделала.

– И сколько райанов, ты думаешь, она могла подготовить?

– Думаю, одного или максимум двух, – предположил Уинтер.

– И все?

– Но ты же видела, что сделал Маккарти. Даже один – это чересчур.

– Я не об этом. Она-то делала вид, что их намного больше, чем два.

– Она опять с нами играла. Чтобы взрастить еще одного Райана Маккарти, нужно потратить немало времени. И это не так просто. А двоих – еще сложнее. Про десять человек и речи идти не может, за шесть лет это невозможно успеть.

– Надеюсь, ты прав.

– Я тоже надеюсь.

Уинтер подошел к двери и вышел на улицу. Было прохладное раннее утро, в нескольких окнах зажегся свет. Люди выглядывали из окон и дверей, пытаясь понять, что происходит. Тишину нарушил звук двигателя – полицейская машина выезжала с парковки. Человек за тонированными стеклами на заднем сиденье повернул голову к Уинтеру. Он сразу представил себе лицо женщины из кафе – платиновые волосы, ярко-голубые глаза, игривая и загадочная улыбка, словно говорящая «я знаю что-то, чего не знаешь ты». Да, это было его отражение, но не совсем. Перед входом в мотель машина притормозила, резко повернула направо и через несколько секунд скрылась из виду.

Тент, который установили над гробом, был совершенно не нужен. После трехдневного проливного дождя небо расчистилось и установилась прекрасная осенняя погода. Уинтер поднял голову и посмотрел на широкий голубой небосвод. Грэнвилл Кларк был бы доволен.

По грубым прикидкам, проститься с ним пришли по меньшей мере двести человек. Все были в черном, стояли с грустными лицами и не сводили глаз с гроба. Уинтер пытался представить, как бы к этому всему отнесся Грэнвилл Кларк. Он бы точно захотел поменьше пафоса, но в глубине души ему было бы приятно всеобщее внимание.

Уинтер стоял в тени, под кроной клена в двухстах метрах от могилы. С этого расстояния он мог видеть все происходящее, но не слышал, что говорил священник. Вряд ли он пропускал что-то важное. В подобных случаях обычно говорят одно и то же. Могила была посередине склона. Позади виднелись большие кладбищенские ворота. На Мейн-стрит было тихо, потому что все, кто хоть что-то представлял собой в Хартвуде, были сейчас здесь.