Жан-Кристоф Гранже - Лонтано

Одри сунула ему под нос другую картинку. Снимок израненной руки, на которой можно было различить ту же кошачью морду.

– У Перно была такая на предплечье.

– Известно, что он был десантником во Французской Гвиане. Ничего удивительного, что он проходил обучение в CIGS.

– Сегодня утром я прогнала этот скан по всем источникам и получила неожиданный ответ. Такой же рисунок фигурировал в расследовании, которое не имеет ничего общего с нашим: смерть журналиста-фрилансера Жан-Филиппа Маро. Самоубийство.

Одри протянула ему папку. В позапрошлое воскресенье Маро выбросился с девятого этажа. Ни одного свидетеля. Никаких причин сомневаться в его поступке. Он остался без гроша и без всякой работы на горизонте.

– Откуда взялась голова леопарда?

– Группе Луи-Блана поручили проверку. Снять отпечатки, опросить соседей – рутина. Многие свидетели заметили, что в последние дни за Маро следил какой-то человек. И упомянули о татуировке у него на руке.

– Описание соответствует Перно?

– Один в один.

Эрван полистал протоколы, думая об отце. Может ли быть, что Перно, перед тем как его убили, выполнил контракт? Для Старика?

– Я поговорила с коллегами из Десятого округа на Луи-Блан, – продолжала Одри. – С их точки зрения, проблем нет: чистое самоубийство. А вот во внутренней безопасности не так категоричны. Они считают, что Маро мог работать над книгой, которая вызвала бы кое-где нешуточный пожар.

– С чего они взяли?

– С того, что он упал с девятого этажа.

– Я серьезно.

– Он был известным журналистом. Работал в агентстве Франс Пресс и в «Нувель обсерватер», написал несколько скандальных книг. Специалист по Франсафрике. Не из тех, кто сидит без дела или бросается из окна.

– Ты связалась с издателями?

– Он что-то готовил, но никто не знал сюжета. Даже аванс не взял.

– Это все?

– Уже немало для самоубийцы. Не считая детей от двух разных жен, к которым он был очень привязан. По словам жен, его поступок необъясним.

Эрван отказывался думать о самом отвратительном варианте: его отец в очередной раз оказался по уши замешан в грязной истории.

– Продолжай копать. Кто знает.

Одри собрала бумаги. Обмен взглядами, более красноречивый, чем любая речь. Вся сеть тайной агентуры Парижа так или иначе сводилась к имени Морвана, особенно если дело касалось Черного континента.

– Сделай это, – настойчиво повторил он.

18:00. Эрван вышел из кабинета, собираясь заскочить к Фавини, но наткнулся на Левантена – криминалистический учет собственной персоной. Научник никогда не являлся в управление с пустыми руками.

– Это по поводу нашей белокожей блондинки…

– Что-то новое?

– И да и нет.

– Левантен, прошу тебя: нет времени для…

– Я подумал о картотеке. При каждом снятии отпечатков и изъятии проб ДНК на месте преступления собирали также ДНК присутствующих полицейских и прочих непричастных, которые могли оставить органические фрагменты, чтобы не терять времени на ложный след. Это называлось работой по «декриминализации». Однако эти биометрические сведения – и соответствующие кариотипы [127] Кариотип – это хромосомный набор человека – генетический паспорт, который не меняется в течение всей жизни. – складывались в особую конфиденциальную картотеку, данными которой было запрещено пользоваться. Полицейская генетическая база содержит исключительно данные на преступников и подозреваемых.

– Я нашел совпадение в той картотеке.

– Разве она не под замком?

– Нет, но там все анонимно. Если верить моему ноутбуку, следующая жертва имеет родственную связь с одним из непричастных. У меня был доступ к пробам и отпечаткам, но чтобы найти имена, которые им соответствуют…

– Опять нужна куча бумаг, верно?

– Именно. И еще: я не уверен, что прокуратура…

– Иди со мной, – приказал Эрван, беря его за руку.

Он зашел в логово Крипо и объяснил, в чем дело. Эльзасец уладит проблему несколькими звонками и заполненными формулярами.

Уже выходя, Эрван заметил книгу, лежащую на уголке стола: «Черная магия в Нижнем Конго» Себастьена Редлиха. Наверняка Крипо раздобыл материалы, чтобы обогатить свои знания в данной области. Ему самому не мешало бы сделать то же самое, и уже давно. Он взял том и пробежал глазами текст на обороте. В своем сочинении Редлих, этнолог, профессор Сорбонны, специалист по этносу йомбе, подводил итог десяти лет путешествий и исследований. Эрван пренебрег важным следом: теми людьми в Париже, которые могли знать не только имя Человека-гвоздя, но и специфические ритуалы и культы.

Заинтригованный, он быстро пролистал издание, вышедшее в две тысячи втором году, и едва сдержал удивление: невозможно было и мечтать о более полном собрании сведений о нганга, минконди и анимизме в Майомбе. Больше того, Редлих посвятил целую главу Человеку-гвоздю. Из чего Эрван заключил, что этнолог отлично информирован: не брал ли он интервью у отца? Был ли он в Катанге, когда разразилось это дело? Судя по фото на обложке, автору перевалило за шестьдесят.

Эрван устроился за столом напротив Крипо (помощник и научник бились с прокуратурой за разрешение на доступ) и включил компьютер. До того как отправиться к Лартигу, он хотел бы заскочить к этнологу. В несколько кликов он нашел его личные данные. Редлих жил в Ножан-сюр-Марн… на барже. Может, пустышка, а может, что-то существенное . В любом случае у такого типа судов всегда есть еще какое-нибудь плавсредство, поменьше, так называемая вспомогательная шлюпка. Почему бы не «Зодиак»?

Эрван зашел в соседний кабинет. Одри.

– В твоем списке владельцев ETRACO есть некий Себастьен Редлих?

Сыщица, уже сидевшая за компьютером, забегала пальцами по клавиатуре:

– Есть, но мы ему еще не звонили, мы…

– Я сам им займусь.

Коридор. Он вспомнил еще об одной детали: моряк заметил, что бродячий катер отправился в сторону Берси, то есть Марны.

Крипо повесил трубку, по всей видимости одержав победу. Ему оставалось только составить для Левантена необходимый запрос.

– Почему ты мне ничего об этом не сказал? – спросил Эрван, указывая на книгу.

Эльзасец поднял глаза:

– Это для расширения кругозора. Нашел вчера в книжном, но еще не открывал и…

– Мужик живет на барже в Ножане, и у него есть ETRACO.

– И что?

– А то, что мы туда едем. Немедленно.

Ирония расследования: они двинулись по той самой дороге, что и несколько часов назад. Набережные. Институт медэкспертизы. Берси.

Им следовало бы ехать по шоссе А4, но Крипо снова свернул к площади Насьон.

– Не хочешь по автостраде?

– Нет, лучше через Венсенский лес.

– Почему?

– Приятней.

Эрван не настаивал. С самого их отъезда он размышлял над другой проблемой, совершенно к делу не относящейся. Он все еще не ответил Софии. Однако за эти два дня к нему вернулась способность ясно мыслить: эта история была просто-напросто невозможной. Может, имело смысл так и написать ей? Или назначить встречу и все объяснить? Был ли он способен на такое самоотречение? Или же просто боялся того, что будет дальше?