Алексей Макеев - Изобретатель смерти (сборник)

– Это несчастный случай, а не чей-то преступный приказ! – рубил воздух словами Борисов. – Есть инструкция, ее все знают. И то, что произошло, – это не умысел. Погибший не был министром или генеральным директором, его незачем убивать умышленно, понимаете. Он был обычным работягой! Это несчастный случай. Это вообще мистика, если хотите. Мне вон одного прорицателя хватает!

– Какого прорицателя? – ухватилась за эти слова следователь.

– Я вам скажу, только вы не смотрите на меня как на больного, – угрюмо отозвался прораб, глядя в стол. – Старик тут ходит из местных. В рабочее время ходит и не дальше охраны у ворот. Сторожа его знают. Он все вещает, что место это проклятое, что трогать тут ничего нельзя. Сносить нельзя, а то беда будет.

– Так-так! – быстро начала писать на своем листке следователь.

Выражение ее лица сделалось таким, как будто она наконец ухватила удачу за хвост и все расследование теперь сведется к простой формальности. Только записать, арестовать, и дело закончено. Борисов смотрел на девушку, понимая, что сболтнул лишнее, но молчать теперь было нельзя и он стал рассказывать дальше.

– А по ночам сторожей здесь пугает привидение. Это вы тоже запишите. И допросите их, они вам расскажут. А еще на стене в одной из квартир дома, который мы снесли два дня назад, надпись появилась. Кровью! И ее видели десятки людей. Рабочие специально бегали смотреть в обеденный перерыв.

– Так-так, фамилии, пожалуйста. Кто видел эту надпись?

– Твою мать! – шепотом ругнулся Борисов и снова обреченно опустил голову.

Мария озабоченно крутила головой и не замечала, что молодой рыжеволосый таксист поглядывает на нее с загадочной улыбкой.

– Вон там, мне кажется, направо. – Мария протянула руку.

– Да, знаю я, знаю, где этот ваш «Раритет» находится. – Водитель заулыбался, разогнав по лицу все свои задорные веснушки. – Место известное!

– Да? – удивилась Мария. – Что, такой известный магазин?

– А то! – снова расплылся в довольной улыбке водитель, сворачивая на перекрестке. – У них там стабильно раз в квартал в начале первого месяца обновление. Я туда столько экспертов перевозил, сколько их и в Москве не живет.

– Ну ладно, – успокоилась Мария и снова посмотрела на часы.

Подруга была обидчивой, когда дело касалось ее увлечений и непонимания этих увлечений окружающими. Особенно близкими подругами.

– А я вас знаю! – заявил наконец водитель. – Вы Мария Строева! Актриса!

– Ну… да. – Мария вежливо улыбнулась. Она стала уже несколько уставать от своей популярности.

– Я с девушкой в субботу ходил на ваш спектакль. – Водитель оторвал одну руку от руля и смущенно поскреб пальцем в рыжей шевелюре. – Я вот все хочу узнать. А как вы вот в роли свои вживаетесь?

– Иногда очень крепко вживаемся, – вздохнула Мария.

– Нет, я не о том. Вот вы играете чувства на сцене, или вы настолько погружаетесь в образ, что на самом деле эти чувства как будто испытываете?

– О-о, молодой человек, – засмеялась Мария, – тут вам за пять минут и не объяснить всех тонкостей нашего ремесла. Вы лучше откройте Интернет да поищите все о системе Станиславского. А заодно и о системе Михаила Чехова, если заинтересует. Знаете, в жизни даже может помочь. Да еще при вашей работе, когда приходится ежедневно с большим количеством незнакомых людей общаться.

– Да? – Водитель сделал серьезное и даже какое-то озабоченное лицо. – А что это за системы? Тренироваться надо?

– Вы, – Мария поискала на панели машины табличку с именем и фамилией водителя, – Володя, главное, почитайте, а там сами поймете. И остановите мне машину вон возле той дамы в красном!

Дамой в красном была давняя подруга Марии Виола Палеева. Они играли в одном театре уже много лет, и Виола по рождению была не Виолой, а Валентиной. И по мужу, бросившему ее шесть лет назад, она была Кузнецовой. Но по мнению самой Виолы, для актрисы просто неприлично иметь такое имя. Что такое Валентина Кузнецова? Это намек на крестьянское происхождение или непрекращающуюся череду неудач в жизни. Это может означать только комнату в старой хрущевке (не важно, что в Москве их уже не осталось), неустроенность в личной жизни и полное отсутствие внимания достойных мужчин.

А сочетание Виола Палеева, как значилось во всех афишах и программках, по мнению подруги, возносило ее автоматически на уровень нимф, воздушных созданий, личностей духовных, душевных, творческих и «не от мира сего». Не может быть «от мира сего» Виола Палеева! Она же не какая-то там Валентина Кузнецова. И одевалась Виола так же вызывающе. Хотя, надо было отдать должное, она имела вкус и выглядела стильно всегда, даже когда выезжала с компаниями на пикники. Стиль – вот главное в жизни, говорила Виола не раз Марии и гордо вздергивала головку с острым носиком, пухлыми губками и томными глазками. Ее рука поправляла струящиеся волосы, и все вокруг должны были вздыхать и замирать от восторга.

– Маша! – вспыхнула карими глазами Виола, увидев выходящую из такси подругу. – Ты снова опаздываешь! Как можно в наше время?

– Ну, прости, прости. – Мария церемонно приложилась щечкой к щеке подруги, потом ко второй. – Ты же знаешь, что пробки повсюду. Ну, показывай свое сокровище.

Мария к подруге относилась снисходительно. Она скорее забавляла ее своими манерами и своим стилем жизни. Хотя и в глубине души Виола была женщиной доброй, и подругой она была верной тому, кто дружил с ней искренне.

Виола подхватила Марию под руку и буквально потащила к магазину, непрерывно щебеча и воркуя.

– Ты не представляешь, Мари, что это за чудо. Он стоял в запасниках филиала Пушкинского музея, стоял очень много лет. Я даже не представляю, почему! Это такое чудо! Ты же знаешь, как у нас чиновники могут испортить любую хорошую идею, если им дать волю. Филиал новый, его только-только передали под крыло Пушкинскому, потому что он территориально теперь вошел в границы Москвы. Ты же знаешь, что у нас недавно снова расширили эти границы… Скоро Москва станет шире Московской области! Классная шутка, да? Это мой Вадик откуда-то принес.

Мария слушала и улыбалась болтовне подруги. Виола умела скакать с темы на тему в разговоре и снова возвращаться к изначальной в нужный момент. Она как будто наслаждалась лирическими отступлениями в разговоре. Она вообще жила так, как будто наслаждалась жизнью. Редкое и удивительное качество.

Обширные недра антикварного магазина приняли в себя подруг, окутав их атмосферой старины, благоговейной тишины и запахами старых гобеленов, мебели, тусклого блеска позолоты и начищенной бронзы. Даже Виола стала говорить чуть тише. Правда, она не упускала возможности осмотреть себя в зеркалах, подбирая животик и расправляя при ходьбе плечики. Мужчина у окна, рассматривавший со своей дамой бюро XIX века, чуть не свернул шею, глядя вслед красному костюмчику Виолы с глубоким вырезом впереди и высоким разрезом сзади, открывавшим ее пухлые бедра.