Алексей Макеев - Изобретатель смерти (сборник)

– Это не я, – тихо сказал Курочкин.

– Верю, – кивнул Гуров. – Это Копытин. Валите все на него. Труп выдержит все. Но пойдем дальше. Вот вам еще один покойничек. И все из той же оперы. Это просто уголовник, который к вашим делам с коллекцией купчихи Брыкаловой отношения не имел. Его нанял главарь бандитов, чтобы убрать еще одного паренька из тех, кто входил в их преступную группу. Мы чудом сумели паренька спасти, а вот уголовника застрелили. Но по необходимости.

– А этого они зачем хотели убить? – хмуро осведомился Курочкин. – Чтобы себе больше досталось? Его долю поделить?

– Вы недалеки от истины, – порадовался Гуров тому, что Курочкин начал задавать вопросы. – Безусловно, для того, чтобы было меньше претендентов на сокровища. Возможно, нашелся серьезный покупатель, который потребовал гарантий, чтобы ни одного живого свидетеля не осталось. Возможно, это жадность самого главаря группы. Он даже повод придумал приличный. Якобы Кушнарев сбежал из того места, где они прятались, без разрешения сбежал. А значит, должен быть заподозрен в попытке сдать всех уголовке. А может, просто потом объявил всем, что не знает, кто убил Кушнарева. Хулиганы какие-нибудь.

– Кому объявить? – не понял Курочкин.

– Понимаете, Павел Андреевич, – вкрадчиво начал объяснять Гуров, – в уголовном мире существует четкая система понятий. Что можно делать, а что нельзя, как себя можно вести, а как нельзя. Кое-что устарело и почти не употребляется в обычной блатной жизни, но такие вещи, как обман подельника при дележе добычи, нарушение данного слова, а тем более убийство своего дружка с целью захвата его доли, – эти вещи там не прощают. Если докажут, конечно. Вот у их авторитета и была отмазка. Но Кушнарев жив.

– Это хорошо? – с надеждой в голосе спросил Курочкин.

– Вы меня удивляете, Павел Андреевич! Вы ученый, историк! Гуманист по своей научной профессии, и вдруг спрашиваете меня, хорошо ли, что человека не убили, что он не умер. Да кем бы он ни был, виновен в чем-то или нет, всегда хорошо, что кого-то не убили.

– Я не об этом, – проворчал сконфуженный Курочкин.

– Ну да, – кивнул Гуров и стал собирать фотографии. – А я, представьте, об этом. Мне вот хорошо от того, что вас не убили. Мне хорошо, если я смогу предотвратить еще смерти. И уж совсем хорошо будет, если вы сообразите, что должны помочь следствию и рассказать как можно скорее все про эту вашу находку. С именами и фамилиями. И тогда, я вам на полном серьезе говорю, суд отнесется к вам благосклонно. За дурость и жадность у нас не дают много. А вот за умышленные преступления с отягчающими последствиями дают много. Не отягощайте свою душу и свою долю!

– Мы действительно ничего не знали про тайник в шкафу, – заговорил Курочкин. – Шкаф стоял у нас много месяцев. А потом Копытин нашел его случайно. Он каким-то чудом открыл механизм, когда любопытства ради лазил во внутренностях этого шкафа. И внутренний шкафчик вдруг отъехал в сторону. Мы тогда словно ошалели с ним. Льняные мешочки все истлели, хотя и находились в шкафу почти в герметичном состоянии. Мы аккуратно разбирали украшения, они сводили нас с ума. Это продолжалось несколько дней. Копытин приходил ко мне, и мы с ним как будто работали в запаснике. А на самом деле как два идиота со слюнями на подбородке трогали и ласкали украшения.

– Потом вы опомнились?

– Копытин первым опомнился. Он сказал, что это глупо. Беречь их для себя и знать, что никогда и никому их нельзя показать. Он и предложил найти покупателя и тайно продать все. А на эти деньги…

– Понятно…

– Копытин взял несколько изделий как образцы, чтобы договариваться с потенциальными покупателями. А потом мы закрыли тайник и не могли больше его открыть. Черт его знает, что там за механизм. Ну, решили пока и не трогать. Мало ли. Раз мы не можем открыть, то и другие не смогут. Потом Копытин уехал попытать счастья в Питер. А я заболел. А когда вернулся, то, к своему ужасу, узнал, что наш шкаф с тайником продан через комиссионный магазин. И я как помешанный пытался выведать у начальства, куда его продали, через какой магазин. Организации или частному лицу.

– А тут пришел этот парень. Вадим Кузнецов. Сын женщины, купившей шкаф.

– Да. К тому времени уже и Копытин вернулся. Он тоже страшно испугался, но в отличие от меня начал сразу энергично действовать. Этот Кузнецов проболтался про комиссионный магазин, когда был у меня. А Копытин потом с помощью взяток и другими способами выведал и адрес, и фамилию покупателя шкафа.

– Ну, это все я примерно и сам представлял. Вы о главном говорите!

– А что главное? – философски закатил глаза Курочкин.

– Главное – это сокровища и преступники, ими завладевшие и убивающие из-за них людей. Я вам должен объяснять такие простые вещи?

– Но я же представления не имею, где они и у кого! Всем занимался Копытин. А когда шкаф вскрыли, я даже не узнал об этом. Просто Копытин пропал, полиция начала ходить. Я страшно боялся и ничего не понимал.

– Копытин хоть что-то называл, хоть фамилии, клички, имена, места встреч?

– Я знаю только то, что он ездил туда, где наш новый филиал, откуда к нам шкаф попал. В Горчаково. Вот и все.

– А куда вы собирались бежать в тот день, когда я вас задержал?

– Если бы я знал…

– Мы на проходной уже, Лев Иванович, – послышался в трубке возбужденный голос Бойцова.

– Ну хорошо, – ответил Гуров. – А то я уж думал, что вы там в аварию попали. Больше часа вас нет.

Ольга Ивановна Костикова оказалась крепкой деловитой женщиной, с пышной грудью и узкой талией. Костюм с нашивками охранного агентства сидел на ней как влитой, подчеркивая все прелести фигуры этой 50-летней женщины. Крашеные волосы забраны в хвостик на затылке, ногти коротко, но аккуратно подстрижены. И вообще в этой женщине была и деловитость, и сила, и женственность одновременно. Наверное, выдали ее глаза. Быстрые, постоянно меняющие выражение. То ирония, то удивление, то игривая насмешка, то сосредоточенная внимательность. Такие глаза очень нравятся мужчинам.

– Здравствуйте, – четко поздоровалась Костикова, осматриваясь по сторонам и машинально поправляя завернутые почти до локтя рукава форменной куртки.

– Здравствуйте. – Гуров поднялся и показал рукой на стул возле своего стола. – Проходите сюда, пожалуйста. Присядьте, Ольга Ивановна.

Бойцов отошел к холодильнику в дальнем углу комнаты и принялся звенеть там бутылками. Наверное, искал минеральную воду.

– Ольга Ивановна, Александр, когда вас приглашал ко мне, наверное, немного рассказал о причинах этой встречи?

– Ну, вкратце. Он у вас партизан. Ничего не вытянешь. Говорил только, что дело очень важное, раз им напрямую министерство занимается, а не отдел полиции. И что-то связанное с Горчаковом. Я там жила. И дядю Ваню Холина знала хорошо. Я уехала оттуда давно, а он, говорят, умер уже. Жалко, хороший дедок был. А что случилось?