Алексей Макеев - Сыскари

Беглец тоже его услышал. Он замер на месте, внимательно осмотрелся, а потом вдруг сел на снег. Синее пятно комбинезона отчетливо выделялось на белой глади застывшего пруда. Цепочка преследователей медленно, но неуклонно надвигалась, но человека в комбинезоне это уже как будто не интересовало.

Когда Гуров, взмокший и раскрасневшийся, с пистолетом в руках подошел на расстояние прицельного выстрела, беглец все так же сидел на снегу, рассеянно поглаживая правое колено и задумчиво глядя куда-то в сторону. Его можно было принять за человека, вышедшего полюбоваться красотами природы – вот только одежда на нем была не совсем по погоде, да слишком бледным казалось покрытое свежими ссадинами лицо. Теперь Гуров его узнал – это действительно был Анатолий Сизов. У него было фотогеничное мужественное лицо, и он всегда очень хорошо смотрелся на фотографиях. Правда, сейчас с изодранным лицом, с набившимся в волосы снегом Сизов выглядел не слишком здорово, но Гуров его узнал и предложил сдаваться.

Сизов медленно повернулся в его сторону, смерил долгим взглядом. За спиной Гурова стоял Валяев – тоже с пистолетом. Справа подходил Крячко с ребятами. От дороги завывали сирены. В глазах Сизова мелькнула странная озорная искра.

– Сдаваться? – с деланым удивлением переспросил он. – Так вы менты, что ли? Что же сразу-то не сказали? А я думаю, что за люди меня по полям гоняют? Чудаки, честное слово!.. Только ведь сам я идти не смогу, – озабоченно добавил он. – Ногу зашиб. Сустав. Вертолет вызывать придется.

– Обойдемся без вертолета, Сизов, – хладнокровно ответил Гуров. – Сам идти не сможешь – я тебя понесу. На руках.

Сразу после опознания Гуров попросил доставить Сизова к себе – для начала он намеревался побеседовать с арестованным по душам. Слишком официальная обстановка могла, по его мнению, повредить взаимопониманию. Уже первые минуты общения с Анатолием Сизовым убедили Гурова, что он имеет дело с человеком своенравным, сильным и упрямым.

Обстановка в любом случае оставалась официальной, и ничего с этим нельзя было поделать. Начать с того, что в кабинет к Гурову Сизова доставили в наручниках – ввиду его особой опасности. Не слишком подходящее начало для задушевной беседы.

Впрочем, сам Сизов внешне не выказывал недовольства. Он держался спокойно, уверенно и с достоинством. Можно было подумать, что в кабинет Гурова он попал в качестве экскурсанта. Он даже высказал кое-какие замечания относительно интерьера.

– Думал, у вас тут побогаче, – разочарованно объявил он Гурову. – Как-то не к лицу полковнику. Хоть бы мебель сменили, что ли!

– Ты бы, Сизов, не за мебель нашу беспокоился, – проворчал Гуров. – У тебя и без того есть о чем подумать. Вот теперь тебя опознали оставшиеся в живых охранники из "Северного сияния". Как ты сам слышал, они утверждают совершенно определенно, что видели тебя среди нападавших. А господин Сошник вообще заявляет, что ты лично стрелял в него и в начальника охраны, причем начальник охраны был убит, а Сошник получил тяжелые ранения…

– Кто такой Сошник? – равнодушно спросил Сизов. – Впервые слышу.

– Сошник – один из распорядителей выставки драгоценностей, – пояснил Гуров. – Коммерческий директор. Одним словом, на тебе уже висит убийство, покушение на убийство, участие в преступном сговоре, ограбление в особо крупных размерах… По прежним меркам, это расстрельная статья. Надеюсь, ты понимаешь это?

– Что же тут не понять? – невозмутимо сказал арестованный. – Не бином Ньютона. Только ведь это все еще нужно доказать, насколько я понимаю. А с доказательной базой у вас не очень хорошо, верно? Подумаешь, какой-то Сошник сказал! Сегодня он одно сказал – завтра другое. А вам-то ведь чего посущественнее нужно – орудие убийства, отпечатки пальцев, изъятые у меня похищенные драгоценности. Только ничего этого нет.

– Будет, – сказал Гуров.

Сизов посмотрел на него ясными глазами.

– Ну, когда будет, тогда и приходите, – с издевкой произнес он. – С удовольствием вас выслушаю.

– Ну, насчет удовольствия ты загнул, Сизов! – поморщился Гуров. – Какое уж тут удовольствие! Зря ты хорохоришься. Для твоего ареста и сейчас достаточно оснований, и на свободу ты уже не выйдешь, не надейся. Да ты и сам это отлично понимаешь – иначе бы не рванул от нас на снегоходе.

– Покататься захотелось, – усмехнулся Сизов. – Люблю по морозцу с ветерком проехать.

– И все на чужих колесах, – заметил Гуров. – То на фургоне господина Вольнова, то на угнанной "Оке", а то на барском снегоходе. Барин тебе теперь по гроб жизни благодарен, наверное. Снегоход – игрушка дорогая.

– Я, что ли, в него из "АКМ" пулял? – пожал плечами Сизов. – Это он пусть вашему ведомству благодарность выносит. За меткую стрельбу.

– Однако вернемся к нашей основной теме, – остановил его Гуров. – Я недаром тут вспомнил про фургон, на котором вы уходили. Нам известно, что перед ограблением фургон ставился на ремонт. Очень разумно, между прочим. Когда речь идет о жизни и смерти, машину, конечно, требуется довести до ума. А кто же ее доведет до ума, как не бывшие асы-гонщики? Только вот что интересно – не в гараже ли Барина осуществлялась профилактика? В таком случае мы можем рассчитывать на массу свидетелей. Что скажешь, Сизов?

Арестованный нахмурился и задумчиво посмотрел себе под ноги.

– Н-да, – сказал он наконец. – Вот что бывает, когда стараешься сделать слишком хорошо. Говорил я этим придуркам, что надежнее будет угнать первую попавшуюся машину, но меня никто не захотел слушать. Всем надежности захотелось. Уверенности на сто процентов. Ничего не скажу, полковник, – тут ты попал прямо в яблочко. Стоял фургон у Барина в гараже. И пригонял его туда не кто иной, как ваш покорный слуга. Ну и что из этого? Допустим, меня попросил мой хороший знакомый, владелец фургона. А для чего, мне неизвестно.

– Ну да, а владелец фургона к тому же приказал долго жить. И некому ни подтвердить, ни опровергнуть твои слова. Очень удачно. Но эта выдумка долго не продержится, Сизов. Фургон использовался бандой при налете на выставочный центр, а в банде были твои друзья и коллеги. Поэтому факт соучастия в преступлении господина Вольнова практического значения не имеет. Он уже вне земного суда, Сизов. Как и многие из вашей шайки, кстати. Среди вас просто мор какой-то идет. Может, это "Глаз Будды"? Говорят, бриллианты приносят несчастье?

– Похоже на то, – согласился Сизов и вдруг попросил: – Может, снял бы наручники, полковник? Или боишься, что совершу побег? Не бойся. Я, может, и побежал бы, да нога болит, да и некуда мне, честно говоря, бежать. Ты вот говоришь "бриллиант, бриллиант", а что толку? Пока одно разорение на этом бриллианте и ничего больше. Знаешь, сколько я вбухал своих денег в это дело?.. А-а! Снял бы ты, правда, браслеты…