Даниил Лектор - Метод

– Из-за бабы?! – зло спрашивает он. – Да таких, как она, самих убивать надо!

Андриевич опускает руки, задумывается…

Через несколько месяцев он уходит на дембель. А еще спустя какое-то время его бывшую невесту, связавшую свою жизнь с другим человеком, находят мертвой. На груди у нее лежит букет ромашек…

…Проезжая по улице городка, Меглин внезапно вырулил к обочине и остановился у цветочного ларька. Вышел, Есеня за ним. Продавец-кавказец засуетился:

– Какой букет желаете, мужчина? Выбирайте, все цветы свежие, все оформлю, не смотрите, что я сам неоформленный…

– Ну да, за убийство, – буднично сказал Меглин, перебирая розы.

– Что? – опешил продавец.

– Отбывал – за убийство?

– Это что у вас, шутки такие? – оскорбленно произнес продавец.

– Убийство – не шутки, – наставительно заметил сыщик. – Тем более обстановка в городе – сам знаешь; девчонок убивают пачками. И как тебя мимо сита пропустили – ума не приложу.

Видно было, что продавец испугался. Он послушно пошел вслед за Меглиным. Все трое присели в тени за ларьком.

– Я свою десятку отсидел, – рассказывал продавец. – Молодой был, ревнивый, по пьяному делу жену зарезал. Вернулся – каждую неделю цветы ей на могилу ношу.

– Откупаешься, значит… – сказал Меглин.

– Откупаюсь, – согласился кавказец. – И напоминаю себе. Так что я скорее себя порешу, чем на кого руку подыму. Никогда больше. Двадцать лет держусь.

– Редкий ты человек, Арсен, – заметил Меглин. – Чтоб живой жене цветы каждую неделю носили, не часто встретишь, а ты мертвой…

У Есени вдруг возникла догадка…

– Скажите, а у вас есть постоянный покупатель? – спросила она. – Чтоб цветы каждую неделю брал или чаще?

– Покупателей нет, – покачал головой Арсен. – Бомбила, что меня возит, жене каждый день забирает некондицию. Он меня возит, а я ему за это – букет.

– Повезло его жене! – заметил Меглин. – Романтик Жорка…

Когда они возвращались к машине, Есеня требовательно спросила:

– Жорка? Ты знаешь, кто убийца?

– Помнишь, ты спросила, почему они к нему в машину садятся? Цветы у него, умница! На переднем сиденье. «Цветочки? Сейчас уберу. Жене каждый день покупаю. Пятнадцать лет женаты – и люблю». Как к такому не сесть?

– А имя как ты узнал?

– Посмотрел, кто из местных патрулировал улицы чаще других. Они ж списки дежурств составляли, все по уму. Узнал, у кого из отважных машина синяя. Жора Андриевич. Хороший человек. Почтальон. Жена, дочь, в гараже огурчики…

– Почему ты мне не сказал, почему ты меня за дуру держишь?! – возмутилась Есеня.

– Не сердись, – ответил Меглин. – Я хотел, чтобы ты сама дошла. У тебя получилось.

– Что нам мешает его взять?

Меглин пожал плечами:

– С чем? Улик он не оставляет, при нем можем ничего не найти. При хорошем адвокате через три дня выйдет.

– Но… мы же можем по-другому решить… – задумчиво произнесла Есеня.

…Андриевич, не выспавшийся, небритый, ехал по городу. На всех столбах ему чудились листовки с обращением к нему; лица всех людей казались злыми и уродливыми.

Неожиданно он увидел красивую девушку. Длинные темные волосы, стройная фигура, в руках – два тяжелых пакета с покупками.

Андриевич остановил машину, предложил:

– До Чкалова подвезу за полтинник.

Девушка – это была Есеня – заглянула в салон. На переднем сиденье лежал букет роз.

– У жены день рождения, – улыбаясь, объяснил Андриевич. Убрал цветы назад.

Есеня села в машину. Достала зеркальце, расческу, карандаш, стала причесываться.

Машина выехала из города. Андриевич взглянул в оба зеркала – за ними никто не ехал. Сбоку показался луг, поросший ромашками.

– Красота какая! – воскликнул водитель. – Ромашки полевые, молодость моя…

Остановил машину, вышел, направился к полю. Есеня немного поколебалась и пошла за ним, на ходу собирая цветы. Андриевич сперва отстал. Потом вытащил из кармана куртки отвертку и поспешил догнать пассажирку. Она обернулась в растерянности, зачем-то потянулась к пучку волос, заколотому карандашом, вынула его… Убийца был уже в двух шагах, он замахнулся для удара…

Девушка сделала два коротких выпада рукой с зажатым в ней карандашом. Раздался дикий крик почтальона. Он нелепо дергался, размахивая рукой с отверткой. Затем бросил ее, все еще крича, упал на колени, зажал лицо руками. Между его пальцев текла кровь.

Подошел Меглин, обнял Есеню. Девушка была как в бреду. Вдвоем они отвели убийцу к машине, усадили на заднее сиденье.

– Надо быстрее решать, – сказал Меглин. – А то машина его кровью провоняет.

– Убей его, – жестко сказала Есеня.

Меглин покачал головой:

– Я убиваю, когда выхода нет. А он… кому что сделает?

– Им было – семнадцать, девятнадцать, двадцать. Все младше меня. Убей. Я куплю тебе кактус.

Андриевич, слышавший их разговор, завопил:

– Жизни не лишайте! Вы ж не звери!

– Откуда ты знаешь? – сказала Есеня.

Меглин сел за руль, включил двигатель. Спустя несколько минут машина остановилась у подъезда больницы, где лежала раненая свидетельница. Меглин вывел убийцу из машины и поволок по коридору. Встреченные врачи и медсестры шарахались в стороны. Дотащил до палаты, открыл дверь.

– Я тебе обещал, – сказал он женщине на койке. – Вот он.

Та смотрела на убийцу со странным выражением; из глаз потоком катились слезы.

Когда они вернулись к выходу, там уже ждал полицейский патруль. Меглин передал ему задержанного, сам пошел к своей машине. Там ждала Есеня.

– Зачем ты его им отдал? – жестко сказала она. – Чтоб отдыхал на пожизненном?

– Ты же не думаешь, в самом деле, что я убиваю, сколько душа пожелает, – ответил сыщик. – Мне на месяц только на двоих выдают лицензию. Как на лося. В этом я норму выработал, так что до первого числа я гуманист. Ничего не попишешь.

Есеня промолчала. Она чувствовала, что это ложь. Так всю обратную дорогу и ехали молча.

…Увидев стоящую на пороге Есеню, Женя даже не удивился.

– Опять без звонка, – констатировал он. – Чему обязан такой приятной неожиданности?

– Давай напьемся, – предложила Есеня, протягивая ему бутылку виски.

Женя достал бокалы, налил. Есеня уселась в кресло и заявила:

– Я вдруг обнаружила, что мне не с кем общаться. Я социопатка.

– Добро пожаловать в клуб, – шутовски приветствовал Женя.

– Нет, серьезно. Анюли нет. У папы свои тараканы. Про Сашу думать не хочется, зальет все соплями… Я только с тобой могу поговорить. Понимаешь, мы одинаковы в чем-то.

– А как же Меглин, великий и ужасный?

– Не хочу про него говорить.

– То есть говорить мы будем только про то, про что ты хочешь, – заключил Женя. – А потом, опять-таки, если ты захочешь, ты меня трахнешь. На ночь, правда, не останешься – дела.