Алексей Макеев - Охота на мачо

– А как же я?..

Она изумленно изогнула свои тонкие, рельефно очерченные брови…

Тело его уже сотрясалось от озноба, когда он каким-то усилием воли выдернул себя из мира воспоминаний. Охотник разогнулся и пустил горячую воду. Закоченевшие от холода конечности стали постепенно согреваться.

Тогда, семь лет назад, Вероника уехала. Уехала, заставив его измениться. С тех пор он приложил максимум усилий для того, чтобы понять, чего хотят женщины. Он достиг в общении с ними виртуозного мастерства. Но ее вернуть так уже и не смог. И уже не смог никого полюбить.

Что касается самой Вероники, то он видел ее еще раз. Потому что искал ее. Искал ее в Бельгии, искал в других странах. Он затратил на ее поиски пять лет жизни. Но нашел. Нашел два года назад в Арабских Эмиратах. Почему-то к тому моменту он уже не был удивлен, не обнаружив свою возлюбленную в ореоле того блеска и великолепия, к которым она стремилась. Напротив, все выглядело совсем иначе. Вероника работала в каком-то третьесортном завшивевшем борделе, ублажая мужскую похоть пьяных арабов, обладая уникальной возможностью обслужить за день до тридцати-сорока клиентов. Причем денег за это ей не платили. Она отрабатывала только еду и жилье. К тому же девушка, полностью утратив свою природную красоту и очарование, уже довольно конкретно сидела на игле.

Он с трудом узнал в этой потрепанной и потасканной женщине неопределенного возраста свою Веронику. Не узнала его и она, но, когда он обмолвился, что прибыл из России, слезно умоляла его забрать ее с собой. На Родину.

Он не забрал ее. Зачем? В его сердце по-прежнему хранился образ прежней Вероники. Чистой и непорочной. И этого образа ему было вполне достаточно. С ним он и жил. А та, другая…

Сейчас он сам работал в этой сфере. Он пошел на это сознательно. Своими действиями Охотник наказывал ослепленных красивой заграничной жизнью девушек, мечтающих, как и Вероника, о сказочном будущем, и погружал их мордой в суровую реальность. А проще говоря, в дерьмо.

Он мстил. Мстил за свою поруганную любовь всем женщинам России, общую безликую массу которых подсознательно отождествлял с ней!

В дверь ванной комнаты постучали.

– Ты там не утонул? – игриво спросила Даша.

Он выключил воду. Тело уже согрелось. Рука потянулась вперед и сорвала с вешалки махровое полотенце.

– Я отличный пловец, малышка, – бодро откликнулся он. – Извини. Сейчас уже выхожу.

Он насухо вытерся полотенцем и, обернувшись им ниже пояса, вышел из ванной. В прихожей еще раз остановился у зеркала и критически осмотрел свое отражение. И в первую очередь, конечно, парик. Потрогал руками искусственные волосы. Вроде бы все в порядке. Сидит прочно. Попробуй отличи от настоящих.

Даша щеголяла в одном прозрачном пеньюаре, что не только не скрывало ее прелестей, но и, напротив, подчеркивало их. Она отдернула шторы на окнах и обернулась к нему. Охотник невольно залюбовался улыбкой девушки. И вновь внутри его шевельнулось смятение. Отправлять Дашу по тому же пути в рабство, по которому ушли все его предыдущие жертвы, не хотелось. Почему? Что в ней такого особенного? Что так подействовало на него?

Он подошел и заключил ее в объятия. Его губы коснулись ее губ. Нежно и ласково. Совсем не с той страстью, с какой он налетал на нее вчера и сегодня ночью. Она охотно ответила на его поцелуй.

– У меня есть к тебе разговор, Костя.

Ну вот оно и началось. Что и следовало ожидать. Все как обычно, все по плану. Знал ли кто-нибудь женщин лучше, чем он? Имелись ли в Москве равные ему в этом вопросе? А в России? А во всем мире?

Охотник отстранился от своей жертвы и сел в кресло. Свет из окна падал на его обнаженный торс и красивое, не лишенное интеллекта лицо.

– Что-то случилось, малышка?

Рука сама потянулась к пачке сигарет, до сего момента мирно покоившейся на краешке журнального стола. Прикуривая, он исподлобья бросил на нее короткий взгляд. Она опустилась на постель, где несколько часов назад разворачивались во всей красе их любовные баталии, и в этот момент он понял. Понял, почему в нем поселились сомнения. Увидев ее на фоне разобранной смятой постели, он вспомнил саму ночь любви и, пораженный, замер с дымящейся в руке сигаретой.

Секс! В сексе Даша была точной копией Вероники! То, что она делала, как вела себя… Неужели он сумел найти подобие того образа, который нес в своем сердце?

Охотник прищурился. Даже внешне… У Вероники были длинные волосы, но если ее подстричь… Черт! Нет, этого просто не может быть. Он тряхнул головой, гоня прочь ненужные, неблагодарные мысли, и глубоко затянулся табачным дымом.

– Случилось. – Даша забросила ногу на ногу. – Вернее, нет. Еще не случилось… Но мне бы хотелось… Хотелось, чтобы это случилось.

– Что именно?

– Ты, помнится, говорил вчера в «Затяжном прыжке» о некоем райском уголке, куда хотел бы забрать меня с собой. Я подумала и решила, а почему бы и нет. И для начала этот наш с тобой райский уголок мог бы быть в Швейцарии… Ты ведь туда направляешься?

– Да. Сегодня вечером. Надо встретиться с другом… Уже где-то через пару часов. Билеты должны быть у него… Но если бы ты знала, как мне не хочется оставлять тебя. Мое сердце…

– Об этом я и говорю, Костя.

– О чем?

– Ты можешь взять меня с собой?

«Чего хочет женщина, того хочет бог». Охотник почувствовал, как его сознание погружается в непробиваемый блок. Кто он? Бездушная машина? Человек, лишенный всего человеческого? Нет, дело не в нем. Все дело в них. В женщинах.

Карие глаза подернулись дымкой. Он смотрел на нее и затягивался мерцающей на кончике сигаретой. Один раз, второй, третий. Едва ли не выверенная по секундомеру пауза. В ее кристально чистых зрачках обозначилось его отражение. Он больше не видел ее глаз. Он видел в них себя. И это полностью удовлетворяло его.

– Почему бы нет, солнышко? Мне эта идея нравится. Чертовски нравится! Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. Всю жизнь! До конца моих дней. Дай-ка мне мой мобильник. Я позвоню Леониду и постараюсь утрясти этот вопрос. Вряд ли он станет противиться.

Даша встала и сняла со спинки стула его брюки. Ухватила тонкими пальчиками гладкий корпус телефона.

– Херня какая-то получается! Как же так?! – в сердцах молвил Крячко и от переизбытка чувств даже ударил себя широкой лопатообразной ладонью по отставленному колену. – Почему, Петя?

– Не выражайся, Стас. – Орлов недовольно зыркнул в сторону подчиненного. – И так тошно, а тут еще ты со своими эмоциями.

– Но…

– Никаких «но», полковник Крячко, – подчеркнуто официально оборвал его генерал-лейтенант. – Я уже объяснил вам. И Леве сразу сказал по телефону. Посадить Артюшина мы не можем. Пока не можем. Улик против него никаких…