Нора Робертс - Семья на заказ

Ева знала, что он видит ее насквозь. От него ничего не могло укрыться.

– Нет, не сравниваю, но понимаю, что значит момент и что он может натворить. Меня насиловали, мне сломали руку, я боялась умереть, поэтому когда мои пальцы нащупали нож, я пустила его в ход, чтобы положить конец боли, чтобы выжить. Он, наоборот, набросился на людей, от которых не исходило физической угрозы, которые предоставляли ему крышу над головой, были его семьей. Но момент есть момент. Дальше может происходить по-разному. Большинство людей, даже владеющих собой, теряют в такой момент самообладание. А потом реакция: «Господи, что я натворил?»

Она медленно отхлебнула шампанское. Она знала, о чем говорит, и отлично все себе представляла.

– Он и ему подобные реагируют с восторгом: «Вот на что я способен!» Это откровение, извращенное просветление, толкающее их дальше.

– Мы оба сталкивались с такими людьми. Смотрели им в глаза.

– Чаще, чем хотелось бы, – согласилась Ева. – И все же большинство не натворили бы того, что он. Но в такой момент ты можешь попросту потерять голову. Ты не останавливаешься, не способен остановиться, неважно, из-за чего – возбуждения или страха.

Вставая для очередной перемены блюд, она поняла, что нуждалась именно в таком разговоре.

– Вся эта кровь действует очень сильно. Это ужасно. Меня шок, боль, кровь, осознание содеянного подтолкнули к бегству. Я впервые в жизни оказалась предоставлена себе – со сломанной рукой, изнасилованная, полумертвая от боли. Я заблокировала воспоминания. Боль, происшедшее – все. И большую часть жизни старалась всего этого не вспоминать. Вопрос стоял так: либо он, либо я. Мне было восемь лет, я была до смерти напугана. Я сделала то, что должна была, но до сих пор ужасаюсь тому, что тогда не смогла остановиться. Возможно, он тоже не смог. Когда мы его схватим, его адвокат может выбрать такую тактику. Но разница в том, что он не сбежал. Почти любой на его месте бежал бы без оглядки. Или попытался бы как-то скрыть следы преступления, обелить себя: мол, кто-то вломился и убил мою мать. Но нет, он не сбежал – потому что не испытывал страха. Ему, наоборот, понравилось, поэтому он нашел силы ждать, планировать и поджидать отца. И совершить второе убийство.

– И снова не сбежать.

– Да. – Она вспомнила, как самодовольно он выглядел на записи камеры наблюдения в банке. – Думаю, в нем что-то сломалось, умерло. Возможно, это произошло как раз в тот момент, когда он схватил нож и всадил в мать.

– Это поможет тебе его поймать?

– Помочь может что угодно. Завтра я вернусь на место преступления и снова все там изучу. Сегодня вечером составлю новую реконструкцию. Ты мог бы поискать его счета. Своим коммуникатором он не воспользовался – наверное, выбросил и купил другой. Ему хватило ума не прибегать к дебетовым и кредитным картам на свое имя и на имя родителей. Но наличные рано или поздно кончатся. Его имя и физиономия уже красуются повсюду.

– Думаешь, теперь он попытается сбежать?

– Не знаю, что еще ему остается? В Нью-Йорке для него слишком жарко. Он обзавелся тем, чего всегда хотел, – деньгами. Родители больше не могут его донимать.

– Как насчет другой родни?

– У него полный комплект бабок и дедов. Их уже уведомили. Есть дядя по отцу, тетя по матери и пятеро двоюродных братьев и сестер. Все они тоже уже в курсе. Не могу гарантировать, что все они сообщат, если он на кого-то из них выйдет, но трудно поверить, что они помогут тому, кто убил их ребенка, сестру, брата.

– Кровные узы не разорвать, – согласился Рорк.

– Наверное. Следить за всеми ими не получится. Одни живут в Нью-Йорке, другие поблизости, третьи далеко. Нам остается поддерживать с ними связь.

Он погладил ее руку, лежавшую на столе.

– Ты опасаешься, что он набросится на кого-нибудь еще.

– Если кто-то встанет у него на пути или не даст того, чего он захочет, то да. Если он будет искать безопасное место или еще денег и не получит этого, то убьет снова, если будет такая возможность. Но вряд ли он примется за родню. Сначала должны иссякнуть деньги. Вот разве что мы будем гнаться за ним по пятам. У меня чувство, что в голове у него не родня, а препятствия на пути к счастью или к успеху. Люди, пытающиеся ему помешать или приказывать. Но если дойдет до родни, то первым делом он вспомнит про бабушек и дедушек: они слабее, от них проще добиться помощи. Пара, живущая за городом, едет в Нью-Йорк, но ему неоткуда об этом узнать. В ближайшие дни он не застанет их дома.

– Как я погляжу, труд полицейского очень неблагодарный: повторение одного и того же, бесконечные допросы, отчеты – а потом крайний риск, искрометные действия, решения за доли секунды, тонкое планирование. Сегодня ты занималась в основном первым.

– Я давно заслужила медаль, – бросила она как бы невзначай. Он всего лишь улыбнулся и налил ей еще шампанского. – В общем, меня наградили. Медалью.

– Очаровательно. Поздравляю.

– Это большое событие. – Она показала руками размер. – Почетная медаль конгресса. Меня отметили за…

– Я знаю, за что и что это значит. – Он взял ее за руку и посмотрел ей в глаза. – В твоем мире это высочайший почет. Сказать, что ты его заслужила, – ничего не сказать.

– Вместо награждения мне могли бы повысить зарплату.

Он поднес ее руку к своим губам.

– Я очень тобой горжусь, но меня забавляет, как ты смущаешься, когда получают признание твои преданность делу и профессионализм.

– Забавляет? Ну, так я развеселю тебя еще больше. Ты тоже заработал медаль.

Он выпустил ее руку.

– Что? Я – гражданское лицо, ты сама не устаешь мне об этом напоминать.

– Медаль «За заслуги» для гражданских лиц. Их тоже не раздают направо и налево. Первый встречный такой не удостоился бы.

– Я ее не заслужил.

Она обожала эту его манеру скромничать.

– Теперь ты меня забавляешь. Кто, как не ты, стал совать нос в наши дела, а кончил тем, что влез в них целиком, всем телом, включая голову? Готовься стоять навытяжку в среду днем – запиши себе: четырнадцать ноль-ноль – и принимать заслуженную награду. Я тоже ужасно горда тобой, так что бери, что дают.

– Разве мы не пара? Представляю, как развеселятся мои старые приятели! Проклятая медаль!

– В Управлении тебя ценят, и не зря. Так что выпьем шампанского и не забудем про лобстера, пока я снова не впряглась в свою телегу. – Она отхлебнула еще. – Но это не все.

– Что-то еще? В дополнение к двойным убийствам, тупицам и медалям?

– Именно. Уитни, вызвав меня для сообщения о медалях, предложил представить меня к капитанскому званию.

– Ева! – Он буквально вцепился в ее руку. – Вот это новость! – Он даже привстал.

– Я отказалась.

– Извини? – Он снова сел. – Что ты сказала?