Луиза Пенни - Разные оттенки смерти

– Из уважения к остальным, старший инспектор. Я занял худшее место именно из этих соображений.

– А еще это было вам удобно, потому что вы не хотели, чтобы кое-кто вас увидел. Но когда наш разговор закончился, вы встали и беззаботно направились в гостиницу Габри вместе с Сюзанной.

Тьерри Пино и Сюзанна переглянулись.

– Вы больше не прятались. Я огляделся, пытаясь понять, что же изменилось. А изменилось только одно. Ушел Андре Кастонге. Он на неверных ногах двигался в гостиницу на холме.

По лицу главного судьи Пино невозможно было понять, что он чувствует. Он с бесстрастным выражением смотрел на Гамаша.

– Сегодня вечером я сделал маленькую ошибку, – признал Гамаш. – Когда мы приехали, вы и Кастонге разговаривали в уголке. Судя по вашему виду, вы спорили, и я решил, что спор идет о работах Клары.

Он посмотрел в угол, где висел этюд с руками, и все проследили за его взглядом.

– Désolé, – сказал он Кларе, и та улыбнулась ему в ответ:

– Люди все время спорят о моем искусстве. Никто от этого не страдает.

Но Гамаш этому не поверил. Кто-то пострадал. И очень пострадал.

– Но я ошибался, – продолжил старший инспектор. – Вы спорили не о том, хороши или плохи работы Клары, вы спорили об АА.

– Мы не спорили, – сказал Пино. Он глубоко вздохнул. – Мы разговаривали. Нет смысла спорить с пьяным человеком. И бесполезно уговаривать кого-то вступить в АА.

– К тому же он уже пытался это сделать, – добавил Гамаш.

Некоторое время они сверлили друг друга взглядом, и наконец Пино кивнул:

– Он пришел около года назад – отчаянно хотел избавиться от алкоголизма. Ничего из этого не получилось.

– Вы с ним познакомились там, – сказал Гамаш. – И я думаю, ваше знакомство нельзя назвать шапочным.

Пино опять кивнул:

– Он был моим подопечным. Я пытался ему помочь, но он не мог бросить пить.

– Когда он перестал ходить в АА? – спросил Гамаш.

Пино задумался.

– Месяца три назад, – ответил он. – Я пытался связаться с ним, но он не отвечал на мои звонки. И я перестал ему звонить, решив, что он вернется, когда ударится о дно.

– Вчера, увидев его пьяным, вы сразу же оценили серьезность проблемы, – сказал Гамаш.

– Какой проблемы? – спросила Сюзанна.

– Поступив в нашу группу, Андре познакомился со многими людьми, – сказал Пино. – Включая и Лилиан. А она, конечно, познакомилась с ним. Она сразу же узнала, кто он такой. Рассказала о своих картинах, даже приносила ему свой портфолио. Он говорил мне об этом, и я ему посоветовал не вмешиваться. Мужчины должны держаться мужчин. И потом, АА – не место для завязывания знакомств.

– Разговор о ее искусстве был против правил АА? – спросил Гамаш.

– Нет никаких правил, – ответил Тьерри. – Просто это не очень хорошая идея. Лечиться от алкоголизма и без того трудно, а разговоры о делах лишь затрудняют выздоровление.

– Но Лилиан разговаривала на эти темы, – сказал Гамаш.

– Я об этом не знала, – вмешалась Сюзанна. – Если бы она начала говорить со мной, я бы пресекла этот разговор. Наверно, поэтому она ничего такого мне и не говорила.

– Потом Андре оставил АА, – сказал Гамаш, и Пино кивнул. – Но тут была одна проблема.

– Вы уже говорили, что у Андре есть один крупный клиент, – сказал Тьерри. – «Келли фудс». Андре до смерти боялся, что в один прекрасный день кто-нибудь скажет им о его пьянстве.

– Но долго держать это в тайне он все равно не смог бы, – заметила Мирна. – Если судить по его пребыванию здесь, то он чаще бывает пьян, чем трезв.

– Верно, – сказал Тьерри. – И он так или иначе потеряет все – это только вопрос времени.

– Стоило вам здесь его увидеть, как вы поняли, что произошло, – сказал Гамаш. – Вы все время ведете судебные процессы, нередко процессы об убийствах. Вы быстро во всем разобрались.

Пино, казалось, взвешивал, что ему сказать на это. Все, естественно, повернулись к главному судье и замолчали в ожидании рассказа.

– Я опасался, что Лилиан приехала на вечеринку, чтобы разобраться с ним. Что она встретилась с ним в саду Клары и угрожала рассказать владельцам «Келли» о его пьянстве, если он не будет продвигать ее картины, – сказал Пино. – Вы видели его сегодня. Он уже не может контролировать ни свое пьянство, ни свою ярость.

Пино замолчал, и Гамаш ненавязчиво помог ему:

– Продолжайте, пожалуйста.

Но продолжалось лишь молчание. Все смотрели широко раскрытыми глазами, едва дыша.

– Боюсь, что именно Лилиан подтолкнула его к этому. Угрожала шантажом.

Пино снова замолчал, и Гамаш после новой мучительной паузы подбодрил его:

– Продолжайте, пожалуйста.

– Я боялся, что он ее убил. Что у него разум помутился и он даже не помнит, что сделал.

Старший инспектор ждал.

– Но разве месье Кастонге не обвинил вас в том, что вы увели Лилиан у него из-под носа? – в полном недоумении спросила Клара, глядя на Франсуа Маруа.

Пожилой торговец хранил молчание. Клара наморщила лоб, задумалась. Попыталась собрать все воедино. Перевела взгляд на Гамаша:

– Вы видели работы Лилиан?

Он кивнул.

– Они стоят того? Стоят того, чтобы за них бороться?

Он снова кивнул.

Клара удивленно посмотрела на Гамаша, но приняла его суждение.

– Тогда зачем ей было шантажировать Кастонге? Напротив, Кастонге отчаянно нужно было подписать договор с Лилиан. Какая ей нужда ссориться с ним? Его запасы кончились, ему требовались ее картины. Если только он по этой причине и не перешел через край, – сказала Клара, связывая сказанное логической цепочкой.

Она взглянула на Гамаша, но его лицо было непроницаемым. Он внимательно ее слушал, и ничего больше.

– Кастонге знал, что потеряет «Келли», – сказала Клара, осторожно пробираясь через частокол фактов. – После того как он ушел из АА, это стало неизбежно. Единственная его надежда была на то, что он найдет кого-то, кто заменит ему «Келли фудс». Художника. Но не какого попало. Художник ему был нужен гениальный. Чтобы спасти его галерею. Его карьеру. Но ему нужен был художник, которого никто больше не знает. Художник, которого он нашел сам.

Воцарилось молчание. Даже дождь прекратился, наверное, чтобы лучше слышать.

– Лилиан и ее картины спасли бы его, – продолжала Клара. – Но у Лилиан было нечто такое, чего Кастонге никак не ожидал. Она делала то же самое, что всегда делал и он. Она сама заботилась о себе. Она поговорила с Кастонге, но еще встретилась и с месье Маруа, более влиятельным дилером в мире искусства. – Клара посмотрела на Маруа. – И вы приняли ее предложение.

На лице Франсуа Маруа вместо доброжелательной, милой улыбки появилась ухмылка.

– Лилиан Дайсон была взрослой женщиной. У нее не было никаких обязательств перед Андре, – сказал Маруа. – Она была вольна выбирать кого захочет.